Верьте в сказку, а не сказочнику (с)
Фендом: СБ
Персонажи: Кёко-Рен и другие
Жанр: романтика, драма
Рейтинг: предварительно R
Предупреждение: местами ООС
Все права у Накамуры
Размещение кроме форума ЛМЕ - запрещено
продолжение 29
Вечерний Нью-Йорк, украшенный в преддверии Рождества, впечатлял куда сильнее, чем дневной. Ярчайшая иллюминация, сотни украшенных гирляндами магазинчиков, казалось, отовсюду льющаяся знакомая мелодия, всех размеров елки – все приводило девушку в щенячий восторг.
- Рен, смотри какая прелесть!! – она через стекло витрины кондитерской разглядывала настоящий замок из узорных пряников. – Прямо сказочный!
- Давай купим и съедим, - предложил парень, обнимая ее за плечи.
- Ты что! Это же сказка! Как ее есть?!
- Зубами. Могу показать, - он лукаво улыбнулся, заставляя заподозрить, что кое-кто издевается.
- Рееен!.. – с максимальной укоризной протянула девушка. – Я же серьезно!
- Ну а зачем, по-твоему, они это выпекали? Чтобы потом выкинуть зачерствевшее?
- Это же праздник! – почти по слогам проговорила она. – Потому и выпекали!
- Пока Рождество придет, он зачерствеет, - непреклонно ответил актер и, перехватив ее за руку, потянул внутрь кондитерской. – Пошли, купим, съедим, а они новый сделают.
Довод был таким странным, что Кёко растерялась, позволяя завести себя в теплое помещение, пропахшее ванилью, корицей и тем особенным ароматом свежеиспеченных булочек.
- Здравствуйте, можно нам ваш пряничный замок?
- Конечно, - симпатичная девушка-продавец вовсю заулыбалась, разворачиваясь к витрине. – Вам в праздничную упаковку?
«Она… с ним заигрывает!.. Нет, ну вообще наглость…» Актриса уверенно держала на лице прежнее выражение растерянности, внимательно следя за девушкой. «Я что, тут для мебели?..»
- Разумеется, - Рен спокойно кивнул, разглядывая полки с булочками, затем развернулся к Кёко. – Еще что-нибудь хочешь?
Она помотала головой, беря его под руку:
- Одного этого замка хватит обоим. Но сначала поедим.
- Я помню, что у нас впереди ужин, - парень согласно кивнул. – Если хочешь, можем выбрать любой ресторан…
- И опять вилки прятать?.. - хитрые смешки вырвались одновременно у обоих, а затем девушка все же уловила краем глаза чуть помрачневшее лицо продавца. «Да, именно так – у нас свои секреты, потому что мы вместе!»
- Ваш заказ.
- Выберем японский, там палочки, - актер с улыбкой достал бумажник, расплатился и подхватил яркую картонную упаковку. – Спасибо.
Выйдя из кондитерской и вдохнув холодный воздух, актриса повернулась к любимому:
- Рен, еще кое-что осталось, что так и не выяснили, - он вопросительно вскинул брови, и она собралась с духом. – Сколько у тебя было девушек?
Легкая тень смятения, мелькнувшая на красивом лице, заставила затаить дыхание.
- Я… не уверен, что смогу точно сказать тебе. Тебе нужно точное число?
«Вот так даже… То есть в этом плане те слухи были верны…» Выдохнув, Кёко ощутила, как досадная ревность точит сердце.
- Бабник, - развернувшись, она двинулась по улице, не дожидаясь парня.
«Вот именно – бабник… Точное число – с ума сойти!.. То есть он припомнит, посчитает и скажет??»
- Кёко… - он как-то обреченно выдохнул, идя следом. – Я понимаю, что это совсем не добавляет мне плюсов, но ты должна знать – ни к кому из тех, с кем я встречался, у меня не было таких чувств, как к тебе. Симпатия, приятное знакомство, но не любовь…
- Я знаю, - не оборачиваясь, кивнула девушка, охваченная двойственными чувствами – ревность никуда не делась, но гордость и ощущение избранности все сильнее теснили неприятные эмоции в сердце. – Ты говорил.
- Говорил… - машинально подтвердил из-за спины Рен, а затем после паузы проговорил. – Когда?
- Давно, - теперь в смесь из чувств добавилось опасение. «Что будет сейчас, если он узнает все про Бо? А вдруг развернется и уйдет?.. Но это нечестно – он раскрылся полностью, ничего не утаивая, а я…»
- Очень давно? – плечи приобняла рука, и актрисе почему-то показалось, что любимый словно предупреждает – не сбежишь от ответа. Она сглотнула и повернула голову, глядя на его задумчивое лицо:
- Года полтора назад… Как раз перед сценой с Кацуки и Мизуки…
- Хм…
От многозначительного молчания стало совсем не по себе. «Он сейчас вспоминает… И… И что потом?! Будда, да лучше бы кричал, обвинил в конце концов…»
- Страшно? – внезапный вопрос заставил вздрогнуть, а прямой взгляд пустил мурашки по коже. Кёко непроизвольно кивнула, и парень внезапно закатил глаза. – Господи, и это чудо мне заявляло, что я боюсь быть без масок рядом с теми, кто меня знает… Сама же трясешься, как заячий хвост.
- Т-ты… не сердишься?..
- Гребень потом пришила? - нервно хихикнув от намека, она снова кивнула. – Надо бы рассердиться, психануть за то, что тогда ржала с меня… Но, если подумать сейчас, я даже рад – ведь так ты знаешь правду о моих чувствах к тебе. Объективную правду, - он философски улыбнулся, слегка сжимая пальцы на ее плече. – И переставай бояться меня, иначе я начну подозревать тебя в неискренности.
- Не вздумай, - буркнув, Кёко шутливо боднула его головой в плечо. – Я… не специально сначала, а потом… - сильное объятье заставило пискнуть.
- Ты мне веришь?
- Верю, - она облегченно выдохнула, подняла голову и предупреждающе проговорила чуть улыбающемуся парню. – Поэтому – у тебя есть только одна девушка, ясно?
- Мне – ясно, - поцелуй получился прямо на ходу, короткий, но обжигающий, заставляя хихикнуть про себя от едва заметного смущения – целуются прямо на улице... – Все, больше ничего такого нет?
- А у тебя?
Рен тихо хмыкнул:
- Ну… разве что глаза.
- А что глаза? – девушка удивленно заглянула ему в лицо и вскинула брови под челку, когда мужской палец указал на глаза:
- Линзы.
- Линзы? – с сомнением переспросила она, получила кивок и прищурилась. – А какие настоящие?
- В номере покажу, - вздохнул парень. – Хорошо? Что решаем с ужином?
«Линзы… Ну и пусть! Можно подумать, я или он будем меньше любить друг друга!»
- А давай сегодня будем неправильно питаться? – настроение стремительно улучшалось, и захотелось чего-то безумного, необычного. – Вернемся в гостиницу, закажем по большой-пребольшой чашке чая и будем грызть замок!
- Ну разве что празднично грызть! О, кстати, вспомнил еще кое-что!
- Что?? – насторожилась девушка, но весь вид любимого, который вдруг загадочно улыбнулся и потянул ее в сторону стоянки такси, успокоил. «Вроде не стал бы так улыбаться, если бы было плохое… И глаза не были бы такими хитро-предвкушающими…» На душе стало тепло. «Как он сказал там, на кладбище – снова живой? Он действительно словно освободился… Как бывало раньше, когда забывал о плохом…» Сердце слегка защемило от осознания, насколько он лишал себя ранее в жизни. «Сначала у него не было нормального детства… У меня тоже, но обо мне хотя бы беспокоились!.. И не оставляли вот так, как его, одного… Пусть немного, но пытались дать немного тепла. А он в конце концов решил, что сам во всем виноват, и начал презирать себя просто за то, что хотел быть самим собою и быть хоть немного счастливым…» Едва слышно вздохнув, она послушно села в такси и прижалась к опустившемуся рядом парню.
- Ты устала?
- Ммм! – отрицательно замотав головой, Кёко прикрыла глаза. – Просто так.
- Потерпи еще немного, я хочу кое-что тебе показать. Сейчас как раз подходящее время…
- Да хоть весь Нью-Йорк! – она с успокаивающей улыбкой заглянула ему в лицо. – Так что вперед!
- Рокфеллер-плаза, пожалуйста.
Таксист с понимающим видом кивнул, выруливая на магистраль, а названный адрес заставил актрису мгновенно насторожиться, уточняя по-японски:
- Рен, там что, магазины?!
- Страашно? – парень недобро прищурился, вызывая уже подозрение:
- Не дождешься!! Но ты туда меня не затащишь, понял?
- На руках занесу, - он внезапно рассмеялся. – Кёко, не делай таких страшных глаз, меня на смех пробивает…
- Ты…ты…
- Нет там магазинов, - она лишь пискнула, когда мужские руки уверенно обняли ее и прижали к актеру. – Вернее, есть, но я не собирался идти в них. Там другое.
- Ну тогда ладно… - тепло и сильное объятье примирили бы даже с шоппингом. В сердце стремительно нарастала нежность. «Разве можно его бояться? Скорее, он сам себя еще боится! Ему все лишь нужно было обычное внимание, человеческое… Хотя разве можно осуждать родителей, которые просто обожают единственного ребенка? Правда, это обожание превратило жизнь ребенка в ад… Тьфу, совсем запуталась…» Под полуприкрытыми глазами мелькали всполохи от ярких витрин улиц, по которым проезжало такси. Мысль о том, что если закрыть глаза, то даже и так чувствуется свет, неожиданно потянула за собою другую. – Рен, а когда мы в Чикаго поедем? Там ведь тот парнишка…
- Томаш, - чуть кивнул парень. – Можем хоть завтра. Внутренние рейсы довольно часто, да и погода, я думаю, там уже стала лучше.
- Поехали, - Кёко открыла глаза. – А то несправедливо – мы радуемся празднику, а он нет.
- Он тоже радуется, пусть немного и по-своему, - он поймал чуть удивленный девичий взгляд. – Томаш сильный парень. Да и родители во всем поддерживают его.
В последней фразе почему-то послышался упрек в известный адрес, и девушка слегка нахмурилась:
- Рен, твои родители любят тебя. И гордятся тобою.
- Пусть любят и гордятся на расстоянии, хоть до посинения, - тихо отозвался актер. – Я совсем не против. Но не рядом.
- Ты не хочешь встречаться с ними?
- Не сейчас.
Сдержанный ответ заставил вздохнуть и опустить голову:
- Прости, я не хотела…
- Портить мне настроение? – прозорливо отозвался Рен. – Кёко, заканчивай, а? Если мы и дальше будем раскланиваться в реверансах друг с другом, то о каком понимании тогда речь? – он уверенно улыбнулся глянувшей исподлобья девушке. – А с ними – пока я не докажу, что ничем не хуже их обоих сам по себе, не собираюсь встречаться.
- По-моему, ты уже передоказался…
- Нет, - парень словно отрезал. – Пока я не буду ощущать себя полностью независимым от них и их мнения.
- А сейчас нет, что ли?
Он скривился:
- Я им позвонил из Чикаго. Значит, не ощущаю.
- Позвонил?! – Кёко буквально подпрыгнула на месте, выпрямляясь. – И что они сказали??
- Они сказали, что они отдыхают во Флориде, - фыркнули в ответ.
- Прямо так и сказали??
- Кёко… Мажордом так сказал, понимаешь?
«У них еще и мажордом есть… Хотя – особняк же наверняка, богачи…» Невольно вспомнились пустые апартаменты в Токио. «Зачем такое богатство, когда эхо от шагов гуляет… Хотя квартира такая просто по статусу положена – звезда как-никак…»
- А почему не сказал, кто ты?
- И думаешь, мне бы поверили? – со скептичной улыбкой отозвался актер. – Вот так запросто?
Вынужденно согласившись, девушка положила голову ему на плечо:
- Но если они узнают, что ты был…
- И не заехал!.. - подхватил он и хмыкнул. – Ничего не будет. Они знают мое условие.
- Ты упрямец.
- Упрямец, - послушно согласился парень. – Но иначе не могу.
- Ага, потому что уверен, что должен оправдывать свое место в жизни, - чуть язвительно фыркнула Кёко.
- А сама? – парировав, он внезапно склонил голову, дотягиваясь до ее губ в быстром поцелуе. – В общем, одного поля ягоды.
«Ну, может и так…» Она невольно облизала губы, ловя себя на мысли, что мало. «Но у меня были другие условия... Хотя – если посмотреть внимательно, то нам обоим ставили условием соответствовать ожиданиям»
- Приехали, - воцарившуюся задумчивую тишину разрушил таксист. – Рокфеллер-плаза.
- Спасибо, - расплатившись, Рен помог девушке выбраться и придержал, пока она ошалело крутила головой.
Сквер, у которого высадило их такси, напоминал волшебный лес – каждое дерево было щедро обвито светящимися гирляндами, украшено фонариками и фигурками ангелов, так что аллеи больше напоминали сияющие туннели, чем привычные дорожки.
- Идем.
- А… га… - Кёко зачарованно оглядывалась, не замечая, куда ведет ее любимый. Где они? Все так красиво, так сияет…
- Вот, - в низком голосе было столько сдержанной гордости, что она отвлеклась от деревьев, проследила за взглядом и замерла в очередной раз, потеряв дар речи.
Огромная ель, казалось, упиралась верхушкой в небо. Сияющие гирлянды, игрушки, украшения, словно огни небоскребов, возносили вверх по ее мохнатым лапам взгляд, заставляя невольно запрокидывать голову и сладко ужасаться высоте и громадности.
- Главная елка Нью-Йорка, да и вообще всей страны, - Рен встал позади девушки, обнимая ее за талию. – Когда я ее первый раз увидел, то решил, что это Мировое Дерево из скандинавской мифологии – такой огромной от земли до неба она мне показалась. Потом я уже рассмотрел постамент, но это все равно не умалило ее высоты.
- Она… реально подпирает небо… - выдавила актриса, не в силах оторвать восхищенного взгляда от ели. – И так сияет… так красиво…
- Там ближе вертеп…
- Не хочу, - она помотала головой и прижалась спиной к парню. – Отсюда она красивее…
- Ага, - он обнял покрепче ее. – Не холодно?
- Неа, - в душе разливалось предчувствие чуда, такое позабытое за всеми последними событиями, что на глаза даже навернулись слезы. Символ наступающего праздника казался символом новой жизни, той, которой у нее еще не было. И о которой она редко и боязливо мечтала перед сном под одеялом. – Рен… спасибо.
- Есть за что?
- Есть.
«За вновь подаренную сказку. За возвращенную веру. За осознание того, что я помогла тебе. За уверенность, что теперь все будет у нас хорошо»
- Отдай!! Отдай!!
- Еще чего!.. – он ловко уворачивался от девичьих рук, поднимая вверх свою добычу. – Ставни мои!
- Нет, мои! Ты не любишь сладкое, а они из мармелада!
- А вот такой мармелад люблю!
- Ах так!! – она злобно прищурилась, а затем коршуном бросилась на парня, который от неожиданности запнулся за кровать и рухнул на нее навзничь. Кёко, не теряя ни секунды, мгновенно взобралась на него верхом и стремительно выхватила из мужских пальцев добычу, которая тут же исчезла во рту. – В-вше, мое!!
- А… - Рен изумленно воззрился на нее, а затем внезапно приподнялся, обхватывая девичьи щеки ладонями. – Ты похожа на хомячка!.. – легкий поцелуй в губы сменился хохотом, и актер снова упал на кровать, раскидывая в стороны руки.
- Хы… хымячка?? – она возмущенно надулась, пытаясь прожевать мармелад. – Шам ты… шушлик… - однако смех любимого был таким заразительным, что и девушка начала тихо подхихикивать, доедая лакомство. – Я не хомяк…
- Уже нет, - на мгновение остановившись, он снова затрясся в новом приступе смеха. – Но тогда… вылитый… щеки пухлые, глаза круглые…
- Тьфу на тебя… - закусив губу, чтобы не расхохотаться от представленной картины, Кёко сползла с актера и направилась к столу. – Вставай, чай остынет.
- Не остынет… - выдохнув, Рен поднялся следом. – Принесли пару минут назад…
Чай в больших, толстостенных глиняных кружках действительно еще был горяч. Между чашками стоял на картонной подложке тот самый пряничный дворец, купленный в кондитерской лавке. Баталия разыгралась после того, как выяснилось, что ставнями в окнах служили дольки клюквенного мармелада.
При взгляде на перекосившийся дворец смешки сорвались одновременно, а затем девушка с притворной садисткой улыбкой нацелилась на крышу:
- Так, все самое вкусное съели…
- Съела! – не преминул напомнить актер, явно пытающийся сдержать смех.
- Ну и съела! И еще съем! – кровожадно заявила она, отламывая крышу. – А будешь считать, сколько я съела – вообще ни крошки не останется!
- Еще чего! – он ловко перехватил кусок пряника, отправил его в рот под возмущенный возглас и с невозмутимым видом сделал глоток из чашки.
- Проглот!
- От хомячка слышу.
Кёко фыркнула, сдерживая смех, и вновь приступила к «вандализму». На сердце было легко и необычайно задорно, словно внезапно осозналось – ей ведь восемнадцать. Будет. А ему двадцать два. Тоже будет. Они молоды, и все впереди. Почему же они не могут подурачиться? Тем более, когда они вместе? Без масок, правил и тяжелых тайн прошлого?
А уж вид любимого, сосредоточенно объедающего глазурь с пряничной стенки, и с мягкой довольной улыбкой пьющего чай, нес такой счастливый покой в душу, что хотелось просто остановить время. Вот прямо сейчас, в этом номере, в Нью-Йорке, в зимний вечер…
Вскоре от чуда кондитеров остались лишь развалины, чашки опустели, и Рен, вернувшись из ванной и как-то благодушно вздохнув, присел перед расслабившейся девушкой:
- Смотри.
- М? – она недоуменно посмотрела на маленький цилиндрик в его руках. – Это что?
- Сюда смотри, - актер взял ее руку и поднес к своим глазам. – Я же обещал.
- А… - взгляд встретился со взглядом непривычных глаз. – Ой…
- Ага.
«Желто-зеленые… Точно, у Корна же были такие!! Я как-то и забыла об этом…» Кёко немного зачарованно вглядывалась в мужские глаза, не в силах понять, нравится ли ей такой цвет. Парень не выдержал первым:
- Ну?
- Чего? – она сморгнула, а затем улыбнулась. – Поняла! У тебя кошачьи глаза!
- Какие?.. – с сомнением переспросил он.
- Кошачьи. Когда злишься, они желтыми становятся?
- Понятия не имею, я не смотрелся в такие минуты в зеркало, - Рен скривился, отворачиваясь, но девушка уже успела заметить легкий небольшой румянец:
- А!! Ты смутился!!
- Еще чего!.. – фыркнул он, поднимаясь на ноги и направляясь к кровати.
- Смутился! – спрыгнув со стула, актриса двинулась следом, плюхнулась позади опустившегося на постель любимого и обняла его за шею. – Знаешь, ты такой… такой кавайный, когда смущаешься!
- Кёко, учти, - в низком голосе звучало грозное предупреждение, которое вызвало лишь улыбку, - в прошлый раз я тебе гребень оторвал за подобное, в этот раз…
- Мне все равно, какого цвета у тебя глаза, какого цвета волосы или как пишется твое имя, - она чувствовала, как замер парень, и, улыбнувшись, потерлась щекой о его плечо. – Все равно это ты. И взгляд твой останется тем же, и чувства, которые ты даришь, - плечи под руками как-то расслабились, вызывая в душе умиление и нежность. – Я тебя узнаю всегда, хоть завей кудряшки, хоть побрейся налысо и сделай татуировки.
- И не собираюсь, - он хмыкнул в ответ и вздохнул. – И так в Японии как янки выглядел, пока не покрасился и не вставил линзы.
- А все равно глаза у тебя кошачьи!.. – чмокнув мужскую щеку, Кёко хихикнула, когда получила в ответ притворно зверский взгляд. – А что, меня хомяком называть можно, а тебя котом нельзя?!
Тяжелый вздох вызвал новую проказливую улыбку, которая сменилась счастливой, когда после короткой возни она оказалась лежащей в надежном и теплом кольце мужских рук. Глаза стали неумолимо закрываться…
- Самолет в Чикаго когда?..
- В одиннадцать.
- А проснуться когда надо?..
- В семь. Сейчас начало двенадцатого.
- Почти восемь часов сна… - девушка поежилась от удовольствия. – Прям богатство…
- Спи, - макушку опалило горячее дыхание. – А то опять зевать будешь…
- Бу-у-удууу… - зевнув, она прижалась спиной к любимому и позволила себе полностью расслабиться. Правда, на границе сна прилетело едва слышное «Кёко…», но отреагировать уже спящее сознание было не в состоянии…
**
Блистеры, лежащие рядом с чашкой, напомнили о том, что довелось пережить совсем недавно. Присев за стол, Рен взял один в руки, покрутил, разглядывая, и глянул на вышедшую из ванной девушку:
- Пьешь по расписанию?
- Ага, как и сказал Олден. Надо типа проверить, что мозг нормально реагирует на изменение уровня различных веществ в крови, гормонов и еще чего-то… - она задумчиво сморщила нос. – Я не помню, надо в выписке посмотреть.
- Он говорил мне, - парень кивнул, кладя блистер назад на стол. – Сразу после того, как стало известно, что операция прошла успешно. Кстати, упоминал он, что в будущие полгода нельзя детей заводить?
Любимая покраснела настолько стремительно и ярко, что сначала он отвесил себе мысленный подзатыльник, а затем невольно умилился. «Она так прекрасно невинна…»
- Упоминал, - сделав строгий вид, она насупилась, собирая таблетки со стола. – А еще сказал, что беспокоиться не надо.
Рен про себя чертыхнулся, но выдержать тон разговора все же следовало, иначе получалось слишком натянуто…
- Чем объяснил?
Взгляды встретились, и теперь заполыхали даже девичьи уши:
- Гормональные таблетки имеют кот… контр…
- Я понял, - он перебил ее, невольно стремясь избавить рыжевласку от дикого смущения и чувствуя вину за причину. – Слушай, может, сразу и билеты в Токио закажем из аэропорта?
- А так можно? – облегченный взгляд был полон благодарности за смену темы.
- Компьютеры никто не отменял, - пожав плечами, актер поднялся со стула. – Как думаешь, суток нам хватит на все дела в Чикаго?
- Мы везучие.
«О да… Везучие…» Невольно усмехнувшись, он дождался, пока любимая сложит все свои вещи, подхватил сумки, игнорируя девичьи попытки перехватить ручки одной из них, и двинулся к двери номера. «Насколько это можно считать везением – все, что происходило? Скорее – закономерность наших действий…» Парень покосился на уверенно идущую рядом и успокоившуюся Кёко и едва заметно улыбнулся. «Кажется, я начинаю верить в поговорку – что Бог ни делает, то к лучшему…»
Прошлой ночью он долго не мог заснуть, слушая, как доверчиво сопит ему в плечо его личный ангел, и все думал, перебирая весь разговор, все слова на кладбище. Пытаясь глянуть на все произошедшее каре-медовыми глазами, Рен ощущал легкий холодок священного ужаса, осознавая, что все поступки складывались в невероятную картину, пугающую своей предопределенностью. Не встреть он Кёко в детстве – не стал бы пытаться вырваться. Не пытался бы вырваться – не встретил Рика. Не встретил Рика – не стал бы абсолютно свободным от всего. Не стал бы абсолютно свободным – не погиб бы Рик. Не погиб бы Рик – не встретились бы заново с Кёко. Даже этот гаденыш Фува – и тот сыграл свою роль, попортив немало нервов в детстве и позже…
Звенья одной цепи под названием жизнь. Кривые линии на ладонях.
И никакого значения – рожден ты Хизури или нет. Есть смысл только в том, что важно. Тогда была важна собственная идентификация перед родителями, потом абсолютная свобода… Хотя нет, абсолютной свобода еще только будет – теперь, когда он знает, как ею пользоваться.
А важное сейчас – Кёко и он. Да и потом тоже. До самого конца.
- У тебя такое лицо, словно ты постигаешь дзен.
- Почти, - парень улыбнулся, помогая ей сесть в подъехавшее такси. – Я просто все думаю о вчерашнем разговоре.
- На кладбище? – дождавшись, пока машина отъедет от отеля и направится в направлении аэропорта, девушка заглянула в лицо актера.
- Да. Знаешь, я так уверенно держался за свою роль во всем этом, что мне даже в голову не приходило взглянуть по-другому…
- А надо было бы, - сурово проговорила она, вызывая легкую улыбку:
- Без твоей помощи не разобрался бы. Увы, я не настолько был мудр, чтобы понимать, что мир вокруг меня одного не вертится… - парень переплел пальцы с пальцами Кёко. – Надо было сначала влюбиться в тебя, а уже потом все остальное.
Актриса засопела, но затем опустила голову на мужское плечо, сжимая пальцы:
- Главное – разобрался…
- Это точно. Правда, врагу не пожелаю такой… подготовки к получению выводов, - нервно усмехнувшись, он поднес к губам девичью руку и поцеловал ее, невольно успокаиваясь от осознания, что может это делать. – Даже Фуве.
- Да забудь ты о нем!.. – буркнула слегка покрасневшая девушка. – Чего ты к нему привязался?
- Нежные чувства так просто не забудешь… - Рен многозначительно улыбнулся на хмурый взгляд. – Знаешь, какими глазами он на меня смотрел?
- Знаю, - она неожиданно показала язык.
- Не знаешь, - он скопировал ее жест. – Он меня почти на бой вызывал, а я не поддался.
- И правильно сделал, - Кёко вздохнула. – А я вот поддалась…
- Ты про то пари? Ну, типа, в Киото поедешь… - актер состроил невинное выражение, когда она уставилась на него в немом изумлении. - Сама же сказала, что я везучий. Вот и повезло оказаться в нужном месте в нужное время.
- Будда… - девушка бессильно прикрыла глаза. – Ты… кот!..
- Да хоть кто, - довольно хмыкнув, он прижал ее к себе. – Надеюсь, ты не собираешься выполнять условия пари?
- Я сказала, что посчитаю себя проигравшей, если склонюсь перед тобою, - буркнула она. – А я не собираюсь этого делать.
- И правильно. Любовь – это еще и уважение, а не подчинение.
Согласно кивнув, актриса вновь уложила голову на прежнее место на плече, и парень невольно улыбнулся, чувствуя, как в душе разливается полное удовлетворение. Даже если бы любимая и признала свой проигрыш, он был готов сделать все, чтобы никуда ее не отпустить. Способов была уйма, но сейчас все они были бесполезны.
«И слава богу!»
- Хооо…
Рен покосился на девушку и тихо вздохнул про себя, непроизвольно умиляясь – она сосредоточенно выдыхала в морозный воздух и смотрела, как растворяется ее выдох.
- Хооо…
- Не холодно?
- Неа, - она с готовностью помотала головой и улыбнулась. – Просто так интересно – в Токио же не бывает настолько холодно.
- Я так и понял, - согласно кивнул парень и снова перевел взгляд на банкомат, который со степенной задумчивостью обрабатывал запрос с карты. Впрочем, задумчивость наверняка еще объяснялась и морозом – в Чикаго оказался довольно сильный минус, по ощущениям градусов десять ниже нуля.
Банкомат наконец выдал очередную пачку банкнот и предложил решить, что делать дальше. Введя пин-код, актер проверил баланс и снова запросил выдачу наличных.
- А откуда ты знаешь, сколько надо? – Кёко, видимо, надоело заниматься изучением воздушных потоков, и она с любопытством заглянула в экран банкомата.
- Отец Томаша сказал, когда мы сидели в полицейском участке. Можно было бы просто перевести все на их банковский счет, но, во-первых, я его не знаю, а во-вторых, их затаскают по проверкам всяким… Так что лучше уж наличными
Девушка серьезно кивнула, следя, как деньги перекочевывают из щели кэша во внутренний карман. Сумки с чемоданами были оставлены в небольшой гостинице рядом с аэропортом.
- Все снимаешь?
- Почти. За билеты в Токио уплачено, останется за гостиницу заплатить, ну и перекусить… - клавиши банкомата тихо скрипели под пальцами. – Должно хватить того, что останется.
- С тебя еще Такарада-сан грозился вычесть за штраф… - она виновато глянула на вскинувшего одну бровь актера. – Ну, который он уплатил за меня в аэропорту Хьюстона.
- Ну пусть вычитает, - равнодушно пожав плечами, Рен затем улыбнулся. – Можно подумать, меня это волнует.
- Ой, а у меня же еще карта! Мне ее Такарада-сан привез из Токио! – Кёко закопалась в своей сумке. – Сказал, что там дивиденды от моих съемок…
- Пусть будет у тебя, - серьезно остановил ее парень. – Мало ли. Все, последняя порция, и можем идти.
- Слушай, а если ее не будет в больнице?
- Значит, придется вспоминать адрес дома, - спокойно отозвался он, пряча деньги и забирая карту. – Пусть там было и темно, но ориентиры вроде не забылись… Все, пошли искать такси. Ты точно не замерзла?
- Да нормально все, что ты заладил! – немного ворчливо отозвалась девушка, беря его за руку. – Хватит изображать из себя старшего братца.
«Слава богу, что всего лишь изображать!»
- Сестренка, не ворчи, - Рен улыбнулся, засовывая и свою, и девичью руки в карман своей «аляски». – У нас все получится. Забыла, сама говорила - мы везучие.
Улыбка и переплетенные пальцы стали ответом, давая повод снова улыбнуться. Впрочем, сейчас он готов был улыбаться постоянно, без всякого повода, просто потому, что Кёко идет рядом, прижимаясь плечом к его плечу, чуть сжимая тонкие пальчики в его кармане, с интересом рассматривает заснеженные улицы, витрины, прохожих…
«Я счастлив..? Это же можно назвать счастьем, да? Когда просто сердце словно невесомое…» Сердце, даже при ощущении невесомости, стучало быстро и уверенно, не давая даже усомниться в том, что это все не по-настоящему. Ведь в кармане была рука, спокойно умещающаяся в его ладони, теплая, маленькая, такая хрупкая, что под ложечкой все сжималось в бешеном желании спрятать, защитить, встать грудью между всем миром и кареглазым ангелом… Невольная усмешка на мгновение мелькнула на лице парня, который мысленно отвесил себе подзатыльник. «Опять «качаешься»? Куда несет тебя, а? Да, не любил раньше, но разве это повод превращаться в озверевшего деспота… Хотя, кое-кто обещался приручить даже такого…»
Кёко поймала косой взгляд и светло улыбнулась:
- Что?
- Ничего, - он улыбнулся в ответ. – Просто подумал, что я очень тебя люблю.
- А раньше не думал?
- И раньше думал. Но сейчас прям… - Рен глубоко вдохнул, затем так же выдохнул. – Готов с ума сойти.
- Прямо здесь?? – она настолько искренне удивилась, что веселье практически снесло все слишком собственнические мысли, оставляя лишь нежность.
- Да хотя бы! Хочешь, на голову встану?
- Нет, - девушка насупилась, покрепче сжимая пальцы у него в кармане, словно готовилась в корне пресечь подобное деяние. – Вернемся домой – хоть весь день ходи на голове. А сейчас у нас дело, забыл?
- Помню, - благодушный ответ вызвал подозрительный темно-медовый взгляд, а затем она надулась:
- Ты издеваешься надо мною, да?
- Ни капли, - парень отрицательно покачал головой. – Просто я действительно готов на всякие безумства.
- Делу время, потехе час, - сурово отозвалась Кёко, вызывая еще одну нежную улыбку.
- Слушаю и повинуюсь.
Напускное строгое фырканье окончательно вселило в душу умиротворение – любимая понимает и разделяет его веселье. Вон как горят глаза…
Таксист, услышав адрес, честно озвучил стоимость, объясняя, что больница на другом конце города. Рен лишь кивнул, доставая деньги – можно было бы, конечно, искать через карту метро, потом добираться автобусами и пешком, но в его планы не входило морозить девушку. Проще добраться в теплой машине с печкой, пусть даже за такую цену.
- Ты уверен? – по-японски тихо поинтересовалась актриса, когда такси двинулось по шоссе. – Мы за эти деньги…
- Кёко, мы собираемся спустя пару часов отдать гораздо большую сумму. Тебе не кажется это странным – задумываться о цене? Тем более, что здесь, - он указал себе под ноги, - теплее, чем в автобусе или на улице.
- Я не замерзла, - проворчала девушка, вздохнула и сдалась. – Ладно, ты прав. Такси удобнее. И безопаснее.
- Тем более, так удобнее смотреть на город, чем в метро разглядывать вагоны. Правда… - Рен выглянул в окно, - такие же небоскребы и в Токио можно рассматривать…
- В Токио выше, - тут же парировала она, вызывая невольную улыбку. – Почему ты сказал тогда, что Чикаго серый? Вон же, сколько магазинов, здания разноцветные…
«Когда я такое говорил?.. А, когда мы только в Хьюстон приехали! Припомнила же…»
- Потому что один бетон и стекло, - он чуть пожал плечами на вопросительный взгляд. – В том же Токио – кирпич, дерево… А здесь – бетон, бетон, бетон… И асфальт.
- Хм… - Кёко чуть извернулась, чтобы, уложив голову на его плечо, смотреть в окно и проплывающий мимо пейзаж. – Ну не знаю…
«И не надо. Зачем тебе знать, что тут все действительно было серым. И город, и небо, и вода, и воздух…» Парень снова взял в руку прохладные девичьи пальцы, чувствуя некое успокоение от ощущения их в ладони. «Впрочем – надо оставить эти воспоминания здесь» Ответное пожатие словно одобряло принятое решение, и на душе стало спокойнее от этого. «Ты права, мой солнечный лучик, ты совершенно права»
Когда такси остановилось перед воротами больницы, сумерки вовсю хозяйничали на улице. Расплатившись и покинув теплый салон, в котором актриса даже успела чуть подремать, пара остановила взгляды на большом здании с практически всеми освещенными окнами.
Переглянувшись и невольно встряхнувшись от бодрости зимнего вечера, они двинулись к широким стеклянным дверям, через которые шел небольшой, но непрерывный людской поток.
Внутри оказалось довольно тепло и многолюдно, даже шумно. Покрепче ухватив руку Кёко, парень пробился к стойке регистрации, за которой стучал на клавиатуре администратор:
- Добрый вечер…
- На прием сначала талон!
- Нам не на прием, - Рен не обратил внимания на выразительный кивок в сторону терминала. – Скажите, миссис Марксон сегодня на смене? Она работает здесь медсестрой.
- Мария? – на смуглом лице работника больницы отобразилось легкое удивление. – Но она сейчас… - последовал быстрый перестук клавиш, - на операции. У вас личное дело?
- Да, личное…
- Мы подождем, - вклинилась в разговор молчавшая до сих пор Кёко. – Спасибо.
- Операция началась часа три назад, но когда закончится… - мужчина развел руками с извиняющим видом.
- Это понятно, - выдохнул актер, оборачиваясь к залу ожидания и выискивая взглядом свободные пару мест.
- Дальше по коридору слева есть автоматы с кофе и сендвичами.
- Спасибо.
Устроившись в углу зала у самой стены, пара переглянулась.
- Остается ждать.
- Ага… - девушка явно довольно выдохнула, когда Рен приобнял ее за плечи, привлекая к себе, и с максимальным комфортом, на который можно было рассчитывать на пластиковом кресле, устроилась под боком. – Но главное, что она здесь. Есть не хочешь?
- Попитаемся неправильно? – он глянул в сторону коридора, в котором должны были быть обещанные автоматы.
- Мы вчера питались неправильно… но вкусно.
- Очень, - невольно облизнувшись от воспоминания о пряничном домике, актер выпрямился. – Посиди, я принесу бургеров и кофе, хорошо?
- Ага, только мне с молоком!
Автомат нашелся там, где и должен был по инструкции, и вскоре Кёко с довольным видом вгрызалась в бургер с тунцом, запивая кофе. Впрочем, от нее не отставал и парень, быстро расправляясь со своей порцией и с удовольствием допивая все из стаканчика.
- Да, так лучше ждать.
Честное признание любимой, дождавшейся, пока Рен выкинет мусор, и вновь устроившейся под боком, вызвало нежность и очередную бессловесную благодарную молитву – спасибо, Господи.
- Лучше.
Он понимал, что нельзя точно сказать, сколько они просидят здесь – ведь неизвестно, что за операция и не последует ли за ней очередная. Вон, подъехала «скорая», навстречу которой выбежало несколько человек в форменной одежде. Дежурные санитары, привезшие пациента, скороговоркой зачитывали какую-то информацию, помогая направлять каталку по коридору.
Внезапно появившаяся мысль, что не стоило тут сидеть, чтобы не вызвать у Кёко неприятных и тяжелых воспоминаний о собственном лечении, заставила встревоженно глянуть на девушку. Та лишь внимательно следила за разворачивающимся действом, о чем-то явно сосредоточенно размышляя.
- Ты в порядке?
Кивнув, она тихо вздохнула:
- Они спасают жизни. Пусть не всегда это получается, но эти люди – они дарят надежду, отдают часть своего сердца другим. Знаешь, в клинике я чувствовала огромное уважение и благодарность к Олдену, но здесь…
Мимо стойки почти бегом прошлись те самые дежурные санитары, возвращаясь к машине скорой помощи и о чем-то переговариваясь по рации.
- Чувствуешь, что все твои проблемы становятся такими неочевидными, потому что им, - Рен кивнул в сторону отъехавшей «скорой», - некогда задумываться о том, много ли ты нагрешил, был ли добрым или злым. Они просто спасают жизни, потому что не могут по-другому.
- Верно, - она сильнее вжалась в его бок. – И чувствуешь к ним благоговение… Они ангелы, - парень хмыкнул, и девушка поспешила добавить. – Ангелы. Пусть не совсем такие, какими представляются людям… каких описывают в книгах. Со своими проблемами, с нервами, плохим настроением… Но они ангелы.
- Ангелы. Они спасают, удерживают человека на краю и передают его…
- Волшебникам!.. – подхватила она и улыбнулась, переводя на парня серьезный и вместе с тем искренне-уверенный взгляд. – Которые делают чудо и вытаскивают человека оттуда!
Он не стал говорить, что чудеса не всегда случаются – в карих глазах было столько веры, что сердце сжалось и Рен лишь кивнул:
- И сразу несколько человек становятся счастливыми – и сам пациент, и его близкие, да и врачи с медсестрами от того, что все получилось и они сумели.
- Да, именно так, - выдохнув, Кёко снова устроилась рядом и улыбнулась. – Тем более мы должны помочь такому вот ангелу с его проблемой. И тогда хоть на чуть-чуть сами станем волшебниками.
В памяти всплыла старая фраза, заставившая невольно хмыкнуть:
- Да, как говорил Олден – если мы не будем творить чудеса, то кто тогда?
- Да? Так и сказал? – девушка заинтересованно фыркнула, беря актера за руку, а затем внезапно затеребила ее. – А ты в курсе, что ты помощник волшебника??
«Чего?!»
- В каком смысле?! – он ошарашенно уставился на рыжую макушку.
- Если бы не ты, то Олдену не представился бы шанс сотворить чудо – провести операцию, - Кёко подняла голову и улыбнулась. – Так что ты – помощник… Эльф! Как у Санты.
«О Господи… Ну и как противостоять этому рыжему чуду?!»
- Тогда ты тоже, - мужские губы раздвинулись в ответной улыбке. – Потому что если бы не ты, то мы бы тут не оказались.
- Значит, мы оба помощники Санты.
Вывод, озвученный рассудительным тоном, умилил окончательно, заставив парня тихо рассмеяться и прижать к себе покрепче любимую:
- Ты давно уже помощник Санты. Очень давно. По крайней мере для меня.
Она что-то буркнула под нос, но повторять не стала, затихнув в крепком объятии и устроив ладошки где-то между собою и боком Рена. Он абсолютно не возражал, чувствуя, как от такого доверия его собственная душа словно очищается, забывая, насколько темными могут быть в ней мысли и желания…
Суета приемного покоя постепенно стихала, и даже администратор уже не стоял, а сидел за своей стойкой, украдкой зевая и стуча клавишами клавиатуры. Правда, в начале одиннадцатого он встрепенулся, отвечая на телефонный звонок, потом поднялся и махнул рукой, привлекая внимание пары:
- Эй, ребята! Операция закончилась, Мария сейчас спустится.
- Спасибо, - кивнул парень и глянул на рыжевласку, которая с едва заметной недовольной гримасой выпрямилась и потянулась. – Дождались.
- Ага, - она встала и снова потянулась. Впрочем, и ему самому хотелось сделать так же – мышцы от долгого сидения позатекали и требовали расправить их. – Осталось поговорить с нею.
- Ты представляешь вообще, что ей говорить? – последовав примеру девушки, Рен потянулся и невольно проверил наличие денег в кармане.
- Я?!
- Ну а кто? – он спокойно улыбнулся изумленному взгляду. – Ты девушка, она женщина.
- Это была твоя идея!
- Наша, наша, Кёко, - актер осторожно и нежно прикоснулся пальцем к кончику носа любимой, которая тут же сморщила его:
- Коварный тип!
- Еще какой… - он осекся, замечая выходящую из коридора невысокую женщину. – Кажется, она.
Предположения оправдались, когда та, перебросившись парой фраз с администратором, подошла к паре:
- Здравствуйте. Я Мария Марксон. Ларри сказал, что вы ждете меня по личному делу?
- Да, миссис Марксон, - Рен кивнул. – Мы можем переговорить с вами в другом месте?
- Рядом есть кафе… Ну или в какой-нибудь пустой палате.
- Второй вариант предпочтительнее.
- Тогда идемте, - Мария поглубже запахнула свой кардиган, накинутый на форму, и повела пару по коридору от приемного покоя.
Идя следом, парень невольно рассматривал ее – ростом с Кёко, может, чуть выше, светло-русые волосы с проблесками седины, усталый вид. Впрочем, измотанность можно было еще объяснить и операцией…
- Итак… - зайдя в палату и дождавшись, пока за спинами закроется дверь, Марксон обернулась. – Кто вы?
Вместо ответа актер достал сверток из внутреннего кармана и протянул его ей:
- Возьмите.
- Что это? – женщина взяла сверток, развернула и заглянула внутрь. Мгновенно ее лицо побледнело так, что Кёко невольно подалась к ней:
- Вы в порядке??
- Это…
- Деньги, - кивнул Рен на потрясенный взгляд. – Та сумма, которой вам с мужем не хватает для операции Томашу. Вы не волнуйтесь, это честно заработанные деньги, ничего криминального.
- Откуда вы знаете про операцию? – в светло-серых глазах заблестели слезы. – Хотя… глупый вопрос… наверное, все в больнице знают... Но я не могу…
- Миссис Марксон, - девушка успокаивающе улыбнулась и погладила медсестру по плечу, - я не знаю Томаша лично, но судя по рассказу, ваш сын замечательный! И очень несправедливо, что он лишен столького в пятнадцать лет. Это же самый важный возраст, когда столько планов и надежд!
- Я… знаю, - Мария сглотнула с дрожащей улыбкой. В обращенном на пару взгляде было сомнение, смешанное с испугом. – Но я не могу принять… Это слишком большая сумма… Возьмите…
- Я не собираюсь брать ваши деньги! – с показным возмущением отшатнулся парень от протянутого назад свертка.
- Но… это же вы…
- Они у вас в руках, значит, это ваши деньги, - спокойно парировал он растерянный лепет. – Так что – и не предлагайте.
- Но…
- Коварный он, да? – Кёко подхватила его под руку и с откровенной любовью заглянула в мужское лицо. – Миссис Марксон, смиритесь. Это действительно уже ваши деньги, и… - она осеклась, когда по бледному лицу Марии покатились крупные слезы. – Миссис…
- Спасибо вам, - женщина подняла взгляд сначала на девушку, затем на актера, и сердце у него сжалось от глубокой благодарности и неистово горящей надежды в женских глазах. – Спасибо за Томаша…
- Мы пойдем… - как-то сдавленно отозвалась японка, и Рен четко представил себе, какие слезы копятся у нее самой.
- Погодите!.. – Мария лихорадочно вытерла щеки и светло улыбнулась. – Я даже не знаю ваших имен!
- Санта, - он хмыкнул и ткнул пальцем в Кёко, которая фыркнула, пряча растроганные слезы:
- И ее эльф. Так что – это подарок к Рождеству, хотя до него еще больше недели.
Марксон прикусила губу, сдерживая смех:
- Боюсь, что мой муж уже не верит в Санта-Клауса… - ее взгляд метнулся на парня. – Послушайте, а не вы, случайно, были с Томашем недавно? Простите, он говорил ваше имя, но я не запомнила… Такое необычное, японское вроде бы…
- Японское, - кивнул тот. – Если ваш муж будет возмущаться, скажите, что он мне должен за биту.
- Биту? Какую биту?
- Он знает, - Рен немного криво улыбнулся, а затем вздохнул. – Миссис Марксон, просто напомните ему, что важнее всякой гордости и прочей шелухи – ваш сын. Вы замечательные родители, и Томаш гордится вами обоими. Дайте ему повод еще больше радоваться, что именно вы являетесь для него самыми близкими людьми, которые не бросят ни в беде, ни в радости. Пожалуйста.
- Спасибо, - глаза Марии вновь заблестели от слез, но теперь во взгляде было уверенное счастье. – Если у меня не найдется других слов, я процитирую ваши, - она глянула на сверток, прижатый к груди. – Попрошу дежурного врача положить до конца смены в сейф, а потом позвоню брату, чтобы он заехал за мною.
- Тогда мы пойдем, - актер обнял за талию Кёко, которая улыбнулась женщине:
- Я уверена, у вас все получится.
- Конечно, - та кивнула и, внезапно подавшись вперед, немного неуклюже и неловко обняла парня и девушку. – Благодаря вам. Спасибо вам еще раз!
Японка не успела и пискнуть, как Мария расцеловала в обе щеки и ее и Рена, а затем вновь смахнула слезы с глаз:
- Я провожу вас.
- Не надо, мы помним, где выход… - чуть кашлянув, он слегка поклонился. Горло чуть сдавливало от неожиданно появившегося комка.
«Волшебники?» Идя вместе с любимой к приемному покою, парень покосился на нее. На девичьем лице было какое-то светлое и вместе с тем отрешенное выражение.
- Ты в порядке?
- Ага, - Кёко повернула голову и тепло улыбнулась. – Знаешь, такое удивительное чувство – словно она стала родной мне… Человек, которого я видела в первый раз и, скорее всего, больше уже не увижу…
- Скорее всего. Но зная характер таких людей, могу сказать тебе одно точно – теперь, каждый раз, она будет вспоминать тебя в молитвах. Так что да, ты стала ей родной.
- Тебя ведь тоже, - девушка прижалась к его руке. – Удивительное чувство. Просто удивительное…
- Ты права, - в душе у самого разливалось ощущение причастности к чуду. Хотелось действительно верить, что для неожиданного знакомого мир в ближайшее время станет лучше – и частично благодаря им.
На пустынной улице царили ночь, зима и тихо падающий со свинцово-серого неба снег. Кёко выдохнула и подставила под невесомые снежинки ладошку:
- Как красиво… - на теплой коже остались маленькие капельки воды. Девушка со вздохом опустила руку и чуть зябко передернула плечами. – Как жаль, что они быстро тают…
- Вместо растаявшей появятся новые, - актер запрокинул голову к облакам, больше похожим на грязную вату, и прищурился, ощущая, как оседают на лицо крохотные осколки холода. – А вместо них – снова новые.
- А ты слышишь музыку?
- М? – он глянул на любимую, которая стояла в конусе света уличного фонаря, прикрыв глаза и немного мечтательно улыбаясь. – Она такая тихая, но прекрасная-прекрасная… Словно маленькие феи скользят по хрустальным изгибам снежинок…
- Вальсируют? – улыбка сама появилась на его губах, пока сердце замирало в щемящей нежности и любви, настолько Кёко сейчас казалась хрупкой и бесконечно прекрасной. – Давай присоединимся.
- А? – она распахнула глаза и удивленно сморгнула, когда Рен встал перед нею и предложил руку. – При… соединимся?
- Музыка, вальс… - он продолжал улыбаться, не отводя взгляда от ее лица. – Хотя сначала вот так… - расстегнутая и снятая «аляска» легла на плечи девушки, которая сначала машинально продела руки в рукава и лишь потом встрепенулась:
- Ты замерзнешь!..
- Еще чего, - чуть надменно отозвался актер, застегивая молнию, а затем вновь протянул руку и склонился в полупоклоне. – Не одарит ли мисс своего верного рыцаря туром вальса?
Румянец на щеках рыжевласки стал ярче и гуще, а затем она, поддернув длинные рукава мужской куртки, решительно вложила холодные пальцы в мужскую ладонь и чуть дрожащим, но звонким голосом ответила:
- Одарит. С превеликим удовольствием!!
Мелькнула мысль, что какой-нибудь случайный прохожий точно вызовет «скорую», глядя на вальсирующих посреди улицы парня и девушку, но Рен лишь отмахнулся от нее. Какое сейчас дело до всех остальных, когда так счастливо светятся любимые карие глаза?.. Когда сердце тает от восторженной улыбки, открытой, чистой, как те самые снежинки, что оседают на рыжие пряди, на мех капюшона, на кончики ее ресниц... Когда пальцы сжимают ее тонкие и изящные пальчики, согревая их в ладони, и даже две куртки не прячут от второй руки изгиб талии… Когда внутри, в унисон с сердцем разливается музыка – невообразимо прекрасная и щемящая... Когда тело наполнено такой легкостью и уверенностью, что кажется – сделай еще движение, проведи Кёко в еще одном такте, проскользи в движении вальса по искрящейся алмазной пылью мостовой и взлетишь вместе с нею, туда, за вуаль снега…
- Кёко.
- Да!..
- Давай поженимся.
- Прямо сейчас? – деловито поинтересовалась она, вызывая невольный смешок:
- Ну, если найдем работающую ночью часовню…
Кёко легко хихикнула в ответ:
- Почему-то мне кажется, что не найдем. А еще у нас самолет утром.
- Тогда – давай поженимся уже в Японии.
- Давай! – энергичный кивок сбил девушку с танцевального шага, а затем она звонко и счастливо расхохоталась, падая прямо в объятья парня. – Знаешь, если наши дети когда-нибудь спросят, как их папа делал мне предложение, я скажу, что это был самый невероятный и романтический момент в моей жизни! И что я была безумно счастлива!
- То есть, тебя будут спрашивать, а меня не будут? – он чувствовал, как все внутри дрожит от волнения и ликования.
- И тебя будут, - Кёко кивнула, поднимая голову и обдавая его сияющим взглядом. – А еще Чикаго не серый! Он белый, радужный, чистый и яркий!
- Теперь – да, - Рен склонился к ее лицу так близко, что мог бы при желании рассмотреть в ее глазах собственное отражение. – Потому что ты здесь…
Потому что они здесь – и именно так, как и мечталось, хотелось, желалось. Здесь, в ночи, под снегом, в конусе света, целуя ее без всяких ограничений, угрызений и страхов, просто будучи самим собою.
Часть 28
Персонажи: Кёко-Рен и другие
Жанр: романтика, драма
Рейтинг: предварительно R
Предупреждение: местами ООС
Все права у Накамуры
Размещение кроме форума ЛМЕ - запрещено
продолжение 29
Вечерний Нью-Йорк, украшенный в преддверии Рождества, впечатлял куда сильнее, чем дневной. Ярчайшая иллюминация, сотни украшенных гирляндами магазинчиков, казалось, отовсюду льющаяся знакомая мелодия, всех размеров елки – все приводило девушку в щенячий восторг.
- Рен, смотри какая прелесть!! – она через стекло витрины кондитерской разглядывала настоящий замок из узорных пряников. – Прямо сказочный!
- Давай купим и съедим, - предложил парень, обнимая ее за плечи.
- Ты что! Это же сказка! Как ее есть?!
- Зубами. Могу показать, - он лукаво улыбнулся, заставляя заподозрить, что кое-кто издевается.
- Рееен!.. – с максимальной укоризной протянула девушка. – Я же серьезно!
- Ну а зачем, по-твоему, они это выпекали? Чтобы потом выкинуть зачерствевшее?
- Это же праздник! – почти по слогам проговорила она. – Потому и выпекали!
- Пока Рождество придет, он зачерствеет, - непреклонно ответил актер и, перехватив ее за руку, потянул внутрь кондитерской. – Пошли, купим, съедим, а они новый сделают.
Довод был таким странным, что Кёко растерялась, позволяя завести себя в теплое помещение, пропахшее ванилью, корицей и тем особенным ароматом свежеиспеченных булочек.
- Здравствуйте, можно нам ваш пряничный замок?
- Конечно, - симпатичная девушка-продавец вовсю заулыбалась, разворачиваясь к витрине. – Вам в праздничную упаковку?
«Она… с ним заигрывает!.. Нет, ну вообще наглость…» Актриса уверенно держала на лице прежнее выражение растерянности, внимательно следя за девушкой. «Я что, тут для мебели?..»
- Разумеется, - Рен спокойно кивнул, разглядывая полки с булочками, затем развернулся к Кёко. – Еще что-нибудь хочешь?
Она помотала головой, беря его под руку:
- Одного этого замка хватит обоим. Но сначала поедим.
- Я помню, что у нас впереди ужин, - парень согласно кивнул. – Если хочешь, можем выбрать любой ресторан…
- И опять вилки прятать?.. - хитрые смешки вырвались одновременно у обоих, а затем девушка все же уловила краем глаза чуть помрачневшее лицо продавца. «Да, именно так – у нас свои секреты, потому что мы вместе!»
- Ваш заказ.
- Выберем японский, там палочки, - актер с улыбкой достал бумажник, расплатился и подхватил яркую картонную упаковку. – Спасибо.
Выйдя из кондитерской и вдохнув холодный воздух, актриса повернулась к любимому:
- Рен, еще кое-что осталось, что так и не выяснили, - он вопросительно вскинул брови, и она собралась с духом. – Сколько у тебя было девушек?
Легкая тень смятения, мелькнувшая на красивом лице, заставила затаить дыхание.
- Я… не уверен, что смогу точно сказать тебе. Тебе нужно точное число?
«Вот так даже… То есть в этом плане те слухи были верны…» Выдохнув, Кёко ощутила, как досадная ревность точит сердце.
- Бабник, - развернувшись, она двинулась по улице, не дожидаясь парня.
«Вот именно – бабник… Точное число – с ума сойти!.. То есть он припомнит, посчитает и скажет??»
- Кёко… - он как-то обреченно выдохнул, идя следом. – Я понимаю, что это совсем не добавляет мне плюсов, но ты должна знать – ни к кому из тех, с кем я встречался, у меня не было таких чувств, как к тебе. Симпатия, приятное знакомство, но не любовь…
- Я знаю, - не оборачиваясь, кивнула девушка, охваченная двойственными чувствами – ревность никуда не делась, но гордость и ощущение избранности все сильнее теснили неприятные эмоции в сердце. – Ты говорил.
- Говорил… - машинально подтвердил из-за спины Рен, а затем после паузы проговорил. – Когда?
- Давно, - теперь в смесь из чувств добавилось опасение. «Что будет сейчас, если он узнает все про Бо? А вдруг развернется и уйдет?.. Но это нечестно – он раскрылся полностью, ничего не утаивая, а я…»
- Очень давно? – плечи приобняла рука, и актрисе почему-то показалось, что любимый словно предупреждает – не сбежишь от ответа. Она сглотнула и повернула голову, глядя на его задумчивое лицо:
- Года полтора назад… Как раз перед сценой с Кацуки и Мизуки…
- Хм…
От многозначительного молчания стало совсем не по себе. «Он сейчас вспоминает… И… И что потом?! Будда, да лучше бы кричал, обвинил в конце концов…»
- Страшно? – внезапный вопрос заставил вздрогнуть, а прямой взгляд пустил мурашки по коже. Кёко непроизвольно кивнула, и парень внезапно закатил глаза. – Господи, и это чудо мне заявляло, что я боюсь быть без масок рядом с теми, кто меня знает… Сама же трясешься, как заячий хвост.
- Т-ты… не сердишься?..
- Гребень потом пришила? - нервно хихикнув от намека, она снова кивнула. – Надо бы рассердиться, психануть за то, что тогда ржала с меня… Но, если подумать сейчас, я даже рад – ведь так ты знаешь правду о моих чувствах к тебе. Объективную правду, - он философски улыбнулся, слегка сжимая пальцы на ее плече. – И переставай бояться меня, иначе я начну подозревать тебя в неискренности.
- Не вздумай, - буркнув, Кёко шутливо боднула его головой в плечо. – Я… не специально сначала, а потом… - сильное объятье заставило пискнуть.
- Ты мне веришь?
- Верю, - она облегченно выдохнула, подняла голову и предупреждающе проговорила чуть улыбающемуся парню. – Поэтому – у тебя есть только одна девушка, ясно?
- Мне – ясно, - поцелуй получился прямо на ходу, короткий, но обжигающий, заставляя хихикнуть про себя от едва заметного смущения – целуются прямо на улице... – Все, больше ничего такого нет?
- А у тебя?
Рен тихо хмыкнул:
- Ну… разве что глаза.
- А что глаза? – девушка удивленно заглянула ему в лицо и вскинула брови под челку, когда мужской палец указал на глаза:
- Линзы.
- Линзы? – с сомнением переспросила она, получила кивок и прищурилась. – А какие настоящие?
- В номере покажу, - вздохнул парень. – Хорошо? Что решаем с ужином?
«Линзы… Ну и пусть! Можно подумать, я или он будем меньше любить друг друга!»
- А давай сегодня будем неправильно питаться? – настроение стремительно улучшалось, и захотелось чего-то безумного, необычного. – Вернемся в гостиницу, закажем по большой-пребольшой чашке чая и будем грызть замок!
- Ну разве что празднично грызть! О, кстати, вспомнил еще кое-что!
- Что?? – насторожилась девушка, но весь вид любимого, который вдруг загадочно улыбнулся и потянул ее в сторону стоянки такси, успокоил. «Вроде не стал бы так улыбаться, если бы было плохое… И глаза не были бы такими хитро-предвкушающими…» На душе стало тепло. «Как он сказал там, на кладбище – снова живой? Он действительно словно освободился… Как бывало раньше, когда забывал о плохом…» Сердце слегка защемило от осознания, насколько он лишал себя ранее в жизни. «Сначала у него не было нормального детства… У меня тоже, но обо мне хотя бы беспокоились!.. И не оставляли вот так, как его, одного… Пусть немного, но пытались дать немного тепла. А он в конце концов решил, что сам во всем виноват, и начал презирать себя просто за то, что хотел быть самим собою и быть хоть немного счастливым…» Едва слышно вздохнув, она послушно села в такси и прижалась к опустившемуся рядом парню.
- Ты устала?
- Ммм! – отрицательно замотав головой, Кёко прикрыла глаза. – Просто так.
- Потерпи еще немного, я хочу кое-что тебе показать. Сейчас как раз подходящее время…
- Да хоть весь Нью-Йорк! – она с успокаивающей улыбкой заглянула ему в лицо. – Так что вперед!
- Рокфеллер-плаза, пожалуйста.
Таксист с понимающим видом кивнул, выруливая на магистраль, а названный адрес заставил актрису мгновенно насторожиться, уточняя по-японски:
- Рен, там что, магазины?!
- Страашно? – парень недобро прищурился, вызывая уже подозрение:
- Не дождешься!! Но ты туда меня не затащишь, понял?
- На руках занесу, - он внезапно рассмеялся. – Кёко, не делай таких страшных глаз, меня на смех пробивает…
- Ты…ты…
- Нет там магазинов, - она лишь пискнула, когда мужские руки уверенно обняли ее и прижали к актеру. – Вернее, есть, но я не собирался идти в них. Там другое.
- Ну тогда ладно… - тепло и сильное объятье примирили бы даже с шоппингом. В сердце стремительно нарастала нежность. «Разве можно его бояться? Скорее, он сам себя еще боится! Ему все лишь нужно было обычное внимание, человеческое… Хотя разве можно осуждать родителей, которые просто обожают единственного ребенка? Правда, это обожание превратило жизнь ребенка в ад… Тьфу, совсем запуталась…» Под полуприкрытыми глазами мелькали всполохи от ярких витрин улиц, по которым проезжало такси. Мысль о том, что если закрыть глаза, то даже и так чувствуется свет, неожиданно потянула за собою другую. – Рен, а когда мы в Чикаго поедем? Там ведь тот парнишка…
- Томаш, - чуть кивнул парень. – Можем хоть завтра. Внутренние рейсы довольно часто, да и погода, я думаю, там уже стала лучше.
- Поехали, - Кёко открыла глаза. – А то несправедливо – мы радуемся празднику, а он нет.
- Он тоже радуется, пусть немного и по-своему, - он поймал чуть удивленный девичий взгляд. – Томаш сильный парень. Да и родители во всем поддерживают его.
В последней фразе почему-то послышался упрек в известный адрес, и девушка слегка нахмурилась:
- Рен, твои родители любят тебя. И гордятся тобою.
- Пусть любят и гордятся на расстоянии, хоть до посинения, - тихо отозвался актер. – Я совсем не против. Но не рядом.
- Ты не хочешь встречаться с ними?
- Не сейчас.
Сдержанный ответ заставил вздохнуть и опустить голову:
- Прости, я не хотела…
- Портить мне настроение? – прозорливо отозвался Рен. – Кёко, заканчивай, а? Если мы и дальше будем раскланиваться в реверансах друг с другом, то о каком понимании тогда речь? – он уверенно улыбнулся глянувшей исподлобья девушке. – А с ними – пока я не докажу, что ничем не хуже их обоих сам по себе, не собираюсь встречаться.
- По-моему, ты уже передоказался…
- Нет, - парень словно отрезал. – Пока я не буду ощущать себя полностью независимым от них и их мнения.
- А сейчас нет, что ли?
Он скривился:
- Я им позвонил из Чикаго. Значит, не ощущаю.
- Позвонил?! – Кёко буквально подпрыгнула на месте, выпрямляясь. – И что они сказали??
- Они сказали, что они отдыхают во Флориде, - фыркнули в ответ.
- Прямо так и сказали??
- Кёко… Мажордом так сказал, понимаешь?
«У них еще и мажордом есть… Хотя – особняк же наверняка, богачи…» Невольно вспомнились пустые апартаменты в Токио. «Зачем такое богатство, когда эхо от шагов гуляет… Хотя квартира такая просто по статусу положена – звезда как-никак…»
- А почему не сказал, кто ты?
- И думаешь, мне бы поверили? – со скептичной улыбкой отозвался актер. – Вот так запросто?
Вынужденно согласившись, девушка положила голову ему на плечо:
- Но если они узнают, что ты был…
- И не заехал!.. - подхватил он и хмыкнул. – Ничего не будет. Они знают мое условие.
- Ты упрямец.
- Упрямец, - послушно согласился парень. – Но иначе не могу.
- Ага, потому что уверен, что должен оправдывать свое место в жизни, - чуть язвительно фыркнула Кёко.
- А сама? – парировав, он внезапно склонил голову, дотягиваясь до ее губ в быстром поцелуе. – В общем, одного поля ягоды.
«Ну, может и так…» Она невольно облизала губы, ловя себя на мысли, что мало. «Но у меня были другие условия... Хотя – если посмотреть внимательно, то нам обоим ставили условием соответствовать ожиданиям»
- Приехали, - воцарившуюся задумчивую тишину разрушил таксист. – Рокфеллер-плаза.
- Спасибо, - расплатившись, Рен помог девушке выбраться и придержал, пока она ошалело крутила головой.
Сквер, у которого высадило их такси, напоминал волшебный лес – каждое дерево было щедро обвито светящимися гирляндами, украшено фонариками и фигурками ангелов, так что аллеи больше напоминали сияющие туннели, чем привычные дорожки.
- Идем.
- А… га… - Кёко зачарованно оглядывалась, не замечая, куда ведет ее любимый. Где они? Все так красиво, так сияет…
- Вот, - в низком голосе было столько сдержанной гордости, что она отвлеклась от деревьев, проследила за взглядом и замерла в очередной раз, потеряв дар речи.
Огромная ель, казалось, упиралась верхушкой в небо. Сияющие гирлянды, игрушки, украшения, словно огни небоскребов, возносили вверх по ее мохнатым лапам взгляд, заставляя невольно запрокидывать голову и сладко ужасаться высоте и громадности.
- Главная елка Нью-Йорка, да и вообще всей страны, - Рен встал позади девушки, обнимая ее за талию. – Когда я ее первый раз увидел, то решил, что это Мировое Дерево из скандинавской мифологии – такой огромной от земли до неба она мне показалась. Потом я уже рассмотрел постамент, но это все равно не умалило ее высоты.
- Она… реально подпирает небо… - выдавила актриса, не в силах оторвать восхищенного взгляда от ели. – И так сияет… так красиво…
- Там ближе вертеп…
- Не хочу, - она помотала головой и прижалась спиной к парню. – Отсюда она красивее…
- Ага, - он обнял покрепче ее. – Не холодно?
- Неа, - в душе разливалось предчувствие чуда, такое позабытое за всеми последними событиями, что на глаза даже навернулись слезы. Символ наступающего праздника казался символом новой жизни, той, которой у нее еще не было. И о которой она редко и боязливо мечтала перед сном под одеялом. – Рен… спасибо.
- Есть за что?
- Есть.
«За вновь подаренную сказку. За возвращенную веру. За осознание того, что я помогла тебе. За уверенность, что теперь все будет у нас хорошо»
- Отдай!! Отдай!!
- Еще чего!.. – он ловко уворачивался от девичьих рук, поднимая вверх свою добычу. – Ставни мои!
- Нет, мои! Ты не любишь сладкое, а они из мармелада!
- А вот такой мармелад люблю!
- Ах так!! – она злобно прищурилась, а затем коршуном бросилась на парня, который от неожиданности запнулся за кровать и рухнул на нее навзничь. Кёко, не теряя ни секунды, мгновенно взобралась на него верхом и стремительно выхватила из мужских пальцев добычу, которая тут же исчезла во рту. – В-вше, мое!!
- А… - Рен изумленно воззрился на нее, а затем внезапно приподнялся, обхватывая девичьи щеки ладонями. – Ты похожа на хомячка!.. – легкий поцелуй в губы сменился хохотом, и актер снова упал на кровать, раскидывая в стороны руки.
- Хы… хымячка?? – она возмущенно надулась, пытаясь прожевать мармелад. – Шам ты… шушлик… - однако смех любимого был таким заразительным, что и девушка начала тихо подхихикивать, доедая лакомство. – Я не хомяк…
- Уже нет, - на мгновение остановившись, он снова затрясся в новом приступе смеха. – Но тогда… вылитый… щеки пухлые, глаза круглые…
- Тьфу на тебя… - закусив губу, чтобы не расхохотаться от представленной картины, Кёко сползла с актера и направилась к столу. – Вставай, чай остынет.
- Не остынет… - выдохнув, Рен поднялся следом. – Принесли пару минут назад…
Чай в больших, толстостенных глиняных кружках действительно еще был горяч. Между чашками стоял на картонной подложке тот самый пряничный дворец, купленный в кондитерской лавке. Баталия разыгралась после того, как выяснилось, что ставнями в окнах служили дольки клюквенного мармелада.
При взгляде на перекосившийся дворец смешки сорвались одновременно, а затем девушка с притворной садисткой улыбкой нацелилась на крышу:
- Так, все самое вкусное съели…
- Съела! – не преминул напомнить актер, явно пытающийся сдержать смех.
- Ну и съела! И еще съем! – кровожадно заявила она, отламывая крышу. – А будешь считать, сколько я съела – вообще ни крошки не останется!
- Еще чего! – он ловко перехватил кусок пряника, отправил его в рот под возмущенный возглас и с невозмутимым видом сделал глоток из чашки.
- Проглот!
- От хомячка слышу.
Кёко фыркнула, сдерживая смех, и вновь приступила к «вандализму». На сердце было легко и необычайно задорно, словно внезапно осозналось – ей ведь восемнадцать. Будет. А ему двадцать два. Тоже будет. Они молоды, и все впереди. Почему же они не могут подурачиться? Тем более, когда они вместе? Без масок, правил и тяжелых тайн прошлого?
А уж вид любимого, сосредоточенно объедающего глазурь с пряничной стенки, и с мягкой довольной улыбкой пьющего чай, нес такой счастливый покой в душу, что хотелось просто остановить время. Вот прямо сейчас, в этом номере, в Нью-Йорке, в зимний вечер…
Вскоре от чуда кондитеров остались лишь развалины, чашки опустели, и Рен, вернувшись из ванной и как-то благодушно вздохнув, присел перед расслабившейся девушкой:
- Смотри.
- М? – она недоуменно посмотрела на маленький цилиндрик в его руках. – Это что?
- Сюда смотри, - актер взял ее руку и поднес к своим глазам. – Я же обещал.
- А… - взгляд встретился со взглядом непривычных глаз. – Ой…
- Ага.
«Желто-зеленые… Точно, у Корна же были такие!! Я как-то и забыла об этом…» Кёко немного зачарованно вглядывалась в мужские глаза, не в силах понять, нравится ли ей такой цвет. Парень не выдержал первым:
- Ну?
- Чего? – она сморгнула, а затем улыбнулась. – Поняла! У тебя кошачьи глаза!
- Какие?.. – с сомнением переспросил он.
- Кошачьи. Когда злишься, они желтыми становятся?
- Понятия не имею, я не смотрелся в такие минуты в зеркало, - Рен скривился, отворачиваясь, но девушка уже успела заметить легкий небольшой румянец:
- А!! Ты смутился!!
- Еще чего!.. – фыркнул он, поднимаясь на ноги и направляясь к кровати.
- Смутился! – спрыгнув со стула, актриса двинулась следом, плюхнулась позади опустившегося на постель любимого и обняла его за шею. – Знаешь, ты такой… такой кавайный, когда смущаешься!
- Кёко, учти, - в низком голосе звучало грозное предупреждение, которое вызвало лишь улыбку, - в прошлый раз я тебе гребень оторвал за подобное, в этот раз…
- Мне все равно, какого цвета у тебя глаза, какого цвета волосы или как пишется твое имя, - она чувствовала, как замер парень, и, улыбнувшись, потерлась щекой о его плечо. – Все равно это ты. И взгляд твой останется тем же, и чувства, которые ты даришь, - плечи под руками как-то расслабились, вызывая в душе умиление и нежность. – Я тебя узнаю всегда, хоть завей кудряшки, хоть побрейся налысо и сделай татуировки.
- И не собираюсь, - он хмыкнул в ответ и вздохнул. – И так в Японии как янки выглядел, пока не покрасился и не вставил линзы.
- А все равно глаза у тебя кошачьи!.. – чмокнув мужскую щеку, Кёко хихикнула, когда получила в ответ притворно зверский взгляд. – А что, меня хомяком называть можно, а тебя котом нельзя?!
Тяжелый вздох вызвал новую проказливую улыбку, которая сменилась счастливой, когда после короткой возни она оказалась лежащей в надежном и теплом кольце мужских рук. Глаза стали неумолимо закрываться…
- Самолет в Чикаго когда?..
- В одиннадцать.
- А проснуться когда надо?..
- В семь. Сейчас начало двенадцатого.
- Почти восемь часов сна… - девушка поежилась от удовольствия. – Прям богатство…
- Спи, - макушку опалило горячее дыхание. – А то опять зевать будешь…
- Бу-у-удууу… - зевнув, она прижалась спиной к любимому и позволила себе полностью расслабиться. Правда, на границе сна прилетело едва слышное «Кёко…», но отреагировать уже спящее сознание было не в состоянии…
**
Блистеры, лежащие рядом с чашкой, напомнили о том, что довелось пережить совсем недавно. Присев за стол, Рен взял один в руки, покрутил, разглядывая, и глянул на вышедшую из ванной девушку:
- Пьешь по расписанию?
- Ага, как и сказал Олден. Надо типа проверить, что мозг нормально реагирует на изменение уровня различных веществ в крови, гормонов и еще чего-то… - она задумчиво сморщила нос. – Я не помню, надо в выписке посмотреть.
- Он говорил мне, - парень кивнул, кладя блистер назад на стол. – Сразу после того, как стало известно, что операция прошла успешно. Кстати, упоминал он, что в будущие полгода нельзя детей заводить?
Любимая покраснела настолько стремительно и ярко, что сначала он отвесил себе мысленный подзатыльник, а затем невольно умилился. «Она так прекрасно невинна…»
- Упоминал, - сделав строгий вид, она насупилась, собирая таблетки со стола. – А еще сказал, что беспокоиться не надо.
Рен про себя чертыхнулся, но выдержать тон разговора все же следовало, иначе получалось слишком натянуто…
- Чем объяснил?
Взгляды встретились, и теперь заполыхали даже девичьи уши:
- Гормональные таблетки имеют кот… контр…
- Я понял, - он перебил ее, невольно стремясь избавить рыжевласку от дикого смущения и чувствуя вину за причину. – Слушай, может, сразу и билеты в Токио закажем из аэропорта?
- А так можно? – облегченный взгляд был полон благодарности за смену темы.
- Компьютеры никто не отменял, - пожав плечами, актер поднялся со стула. – Как думаешь, суток нам хватит на все дела в Чикаго?
- Мы везучие.
«О да… Везучие…» Невольно усмехнувшись, он дождался, пока любимая сложит все свои вещи, подхватил сумки, игнорируя девичьи попытки перехватить ручки одной из них, и двинулся к двери номера. «Насколько это можно считать везением – все, что происходило? Скорее – закономерность наших действий…» Парень покосился на уверенно идущую рядом и успокоившуюся Кёко и едва заметно улыбнулся. «Кажется, я начинаю верить в поговорку – что Бог ни делает, то к лучшему…»
Прошлой ночью он долго не мог заснуть, слушая, как доверчиво сопит ему в плечо его личный ангел, и все думал, перебирая весь разговор, все слова на кладбище. Пытаясь глянуть на все произошедшее каре-медовыми глазами, Рен ощущал легкий холодок священного ужаса, осознавая, что все поступки складывались в невероятную картину, пугающую своей предопределенностью. Не встреть он Кёко в детстве – не стал бы пытаться вырваться. Не пытался бы вырваться – не встретил Рика. Не встретил Рика – не стал бы абсолютно свободным от всего. Не стал бы абсолютно свободным – не погиб бы Рик. Не погиб бы Рик – не встретились бы заново с Кёко. Даже этот гаденыш Фува – и тот сыграл свою роль, попортив немало нервов в детстве и позже…
Звенья одной цепи под названием жизнь. Кривые линии на ладонях.
И никакого значения – рожден ты Хизури или нет. Есть смысл только в том, что важно. Тогда была важна собственная идентификация перед родителями, потом абсолютная свобода… Хотя нет, абсолютной свобода еще только будет – теперь, когда он знает, как ею пользоваться.
А важное сейчас – Кёко и он. Да и потом тоже. До самого конца.
- У тебя такое лицо, словно ты постигаешь дзен.
- Почти, - парень улыбнулся, помогая ей сесть в подъехавшее такси. – Я просто все думаю о вчерашнем разговоре.
- На кладбище? – дождавшись, пока машина отъедет от отеля и направится в направлении аэропорта, девушка заглянула в лицо актера.
- Да. Знаешь, я так уверенно держался за свою роль во всем этом, что мне даже в голову не приходило взглянуть по-другому…
- А надо было бы, - сурово проговорила она, вызывая легкую улыбку:
- Без твоей помощи не разобрался бы. Увы, я не настолько был мудр, чтобы понимать, что мир вокруг меня одного не вертится… - парень переплел пальцы с пальцами Кёко. – Надо было сначала влюбиться в тебя, а уже потом все остальное.
Актриса засопела, но затем опустила голову на мужское плечо, сжимая пальцы:
- Главное – разобрался…
- Это точно. Правда, врагу не пожелаю такой… подготовки к получению выводов, - нервно усмехнувшись, он поднес к губам девичью руку и поцеловал ее, невольно успокаиваясь от осознания, что может это делать. – Даже Фуве.
- Да забудь ты о нем!.. – буркнула слегка покрасневшая девушка. – Чего ты к нему привязался?
- Нежные чувства так просто не забудешь… - Рен многозначительно улыбнулся на хмурый взгляд. – Знаешь, какими глазами он на меня смотрел?
- Знаю, - она неожиданно показала язык.
- Не знаешь, - он скопировал ее жест. – Он меня почти на бой вызывал, а я не поддался.
- И правильно сделал, - Кёко вздохнула. – А я вот поддалась…
- Ты про то пари? Ну, типа, в Киото поедешь… - актер состроил невинное выражение, когда она уставилась на него в немом изумлении. - Сама же сказала, что я везучий. Вот и повезло оказаться в нужном месте в нужное время.
- Будда… - девушка бессильно прикрыла глаза. – Ты… кот!..
- Да хоть кто, - довольно хмыкнув, он прижал ее к себе. – Надеюсь, ты не собираешься выполнять условия пари?
- Я сказала, что посчитаю себя проигравшей, если склонюсь перед тобою, - буркнула она. – А я не собираюсь этого делать.
- И правильно. Любовь – это еще и уважение, а не подчинение.
Согласно кивнув, актриса вновь уложила голову на прежнее место на плече, и парень невольно улыбнулся, чувствуя, как в душе разливается полное удовлетворение. Даже если бы любимая и признала свой проигрыш, он был готов сделать все, чтобы никуда ее не отпустить. Способов была уйма, но сейчас все они были бесполезны.
«И слава богу!»
- Хооо…
Рен покосился на девушку и тихо вздохнул про себя, непроизвольно умиляясь – она сосредоточенно выдыхала в морозный воздух и смотрела, как растворяется ее выдох.
- Хооо…
- Не холодно?
- Неа, - она с готовностью помотала головой и улыбнулась. – Просто так интересно – в Токио же не бывает настолько холодно.
- Я так и понял, - согласно кивнул парень и снова перевел взгляд на банкомат, который со степенной задумчивостью обрабатывал запрос с карты. Впрочем, задумчивость наверняка еще объяснялась и морозом – в Чикаго оказался довольно сильный минус, по ощущениям градусов десять ниже нуля.
Банкомат наконец выдал очередную пачку банкнот и предложил решить, что делать дальше. Введя пин-код, актер проверил баланс и снова запросил выдачу наличных.
- А откуда ты знаешь, сколько надо? – Кёко, видимо, надоело заниматься изучением воздушных потоков, и она с любопытством заглянула в экран банкомата.
- Отец Томаша сказал, когда мы сидели в полицейском участке. Можно было бы просто перевести все на их банковский счет, но, во-первых, я его не знаю, а во-вторых, их затаскают по проверкам всяким… Так что лучше уж наличными
Девушка серьезно кивнула, следя, как деньги перекочевывают из щели кэша во внутренний карман. Сумки с чемоданами были оставлены в небольшой гостинице рядом с аэропортом.
- Все снимаешь?
- Почти. За билеты в Токио уплачено, останется за гостиницу заплатить, ну и перекусить… - клавиши банкомата тихо скрипели под пальцами. – Должно хватить того, что останется.
- С тебя еще Такарада-сан грозился вычесть за штраф… - она виновато глянула на вскинувшего одну бровь актера. – Ну, который он уплатил за меня в аэропорту Хьюстона.
- Ну пусть вычитает, - равнодушно пожав плечами, Рен затем улыбнулся. – Можно подумать, меня это волнует.
- Ой, а у меня же еще карта! Мне ее Такарада-сан привез из Токио! – Кёко закопалась в своей сумке. – Сказал, что там дивиденды от моих съемок…
- Пусть будет у тебя, - серьезно остановил ее парень. – Мало ли. Все, последняя порция, и можем идти.
- Слушай, а если ее не будет в больнице?
- Значит, придется вспоминать адрес дома, - спокойно отозвался он, пряча деньги и забирая карту. – Пусть там было и темно, но ориентиры вроде не забылись… Все, пошли искать такси. Ты точно не замерзла?
- Да нормально все, что ты заладил! – немного ворчливо отозвалась девушка, беря его за руку. – Хватит изображать из себя старшего братца.
«Слава богу, что всего лишь изображать!»
- Сестренка, не ворчи, - Рен улыбнулся, засовывая и свою, и девичью руки в карман своей «аляски». – У нас все получится. Забыла, сама говорила - мы везучие.
Улыбка и переплетенные пальцы стали ответом, давая повод снова улыбнуться. Впрочем, сейчас он готов был улыбаться постоянно, без всякого повода, просто потому, что Кёко идет рядом, прижимаясь плечом к его плечу, чуть сжимая тонкие пальчики в его кармане, с интересом рассматривает заснеженные улицы, витрины, прохожих…
«Я счастлив..? Это же можно назвать счастьем, да? Когда просто сердце словно невесомое…» Сердце, даже при ощущении невесомости, стучало быстро и уверенно, не давая даже усомниться в том, что это все не по-настоящему. Ведь в кармане была рука, спокойно умещающаяся в его ладони, теплая, маленькая, такая хрупкая, что под ложечкой все сжималось в бешеном желании спрятать, защитить, встать грудью между всем миром и кареглазым ангелом… Невольная усмешка на мгновение мелькнула на лице парня, который мысленно отвесил себе подзатыльник. «Опять «качаешься»? Куда несет тебя, а? Да, не любил раньше, но разве это повод превращаться в озверевшего деспота… Хотя, кое-кто обещался приручить даже такого…»
Кёко поймала косой взгляд и светло улыбнулась:
- Что?
- Ничего, - он улыбнулся в ответ. – Просто подумал, что я очень тебя люблю.
- А раньше не думал?
- И раньше думал. Но сейчас прям… - Рен глубоко вдохнул, затем так же выдохнул. – Готов с ума сойти.
- Прямо здесь?? – она настолько искренне удивилась, что веселье практически снесло все слишком собственнические мысли, оставляя лишь нежность.
- Да хотя бы! Хочешь, на голову встану?
- Нет, - девушка насупилась, покрепче сжимая пальцы у него в кармане, словно готовилась в корне пресечь подобное деяние. – Вернемся домой – хоть весь день ходи на голове. А сейчас у нас дело, забыл?
- Помню, - благодушный ответ вызвал подозрительный темно-медовый взгляд, а затем она надулась:
- Ты издеваешься надо мною, да?
- Ни капли, - парень отрицательно покачал головой. – Просто я действительно готов на всякие безумства.
- Делу время, потехе час, - сурово отозвалась Кёко, вызывая еще одну нежную улыбку.
- Слушаю и повинуюсь.
Напускное строгое фырканье окончательно вселило в душу умиротворение – любимая понимает и разделяет его веселье. Вон как горят глаза…
Таксист, услышав адрес, честно озвучил стоимость, объясняя, что больница на другом конце города. Рен лишь кивнул, доставая деньги – можно было бы, конечно, искать через карту метро, потом добираться автобусами и пешком, но в его планы не входило морозить девушку. Проще добраться в теплой машине с печкой, пусть даже за такую цену.
- Ты уверен? – по-японски тихо поинтересовалась актриса, когда такси двинулось по шоссе. – Мы за эти деньги…
- Кёко, мы собираемся спустя пару часов отдать гораздо большую сумму. Тебе не кажется это странным – задумываться о цене? Тем более, что здесь, - он указал себе под ноги, - теплее, чем в автобусе или на улице.
- Я не замерзла, - проворчала девушка, вздохнула и сдалась. – Ладно, ты прав. Такси удобнее. И безопаснее.
- Тем более, так удобнее смотреть на город, чем в метро разглядывать вагоны. Правда… - Рен выглянул в окно, - такие же небоскребы и в Токио можно рассматривать…
- В Токио выше, - тут же парировала она, вызывая невольную улыбку. – Почему ты сказал тогда, что Чикаго серый? Вон же, сколько магазинов, здания разноцветные…
«Когда я такое говорил?.. А, когда мы только в Хьюстон приехали! Припомнила же…»
- Потому что один бетон и стекло, - он чуть пожал плечами на вопросительный взгляд. – В том же Токио – кирпич, дерево… А здесь – бетон, бетон, бетон… И асфальт.
- Хм… - Кёко чуть извернулась, чтобы, уложив голову на его плечо, смотреть в окно и проплывающий мимо пейзаж. – Ну не знаю…
«И не надо. Зачем тебе знать, что тут все действительно было серым. И город, и небо, и вода, и воздух…» Парень снова взял в руку прохладные девичьи пальцы, чувствуя некое успокоение от ощущения их в ладони. «Впрочем – надо оставить эти воспоминания здесь» Ответное пожатие словно одобряло принятое решение, и на душе стало спокойнее от этого. «Ты права, мой солнечный лучик, ты совершенно права»
Когда такси остановилось перед воротами больницы, сумерки вовсю хозяйничали на улице. Расплатившись и покинув теплый салон, в котором актриса даже успела чуть подремать, пара остановила взгляды на большом здании с практически всеми освещенными окнами.
Переглянувшись и невольно встряхнувшись от бодрости зимнего вечера, они двинулись к широким стеклянным дверям, через которые шел небольшой, но непрерывный людской поток.
Внутри оказалось довольно тепло и многолюдно, даже шумно. Покрепче ухватив руку Кёко, парень пробился к стойке регистрации, за которой стучал на клавиатуре администратор:
- Добрый вечер…
- На прием сначала талон!
- Нам не на прием, - Рен не обратил внимания на выразительный кивок в сторону терминала. – Скажите, миссис Марксон сегодня на смене? Она работает здесь медсестрой.
- Мария? – на смуглом лице работника больницы отобразилось легкое удивление. – Но она сейчас… - последовал быстрый перестук клавиш, - на операции. У вас личное дело?
- Да, личное…
- Мы подождем, - вклинилась в разговор молчавшая до сих пор Кёко. – Спасибо.
- Операция началась часа три назад, но когда закончится… - мужчина развел руками с извиняющим видом.
- Это понятно, - выдохнул актер, оборачиваясь к залу ожидания и выискивая взглядом свободные пару мест.
- Дальше по коридору слева есть автоматы с кофе и сендвичами.
- Спасибо.
Устроившись в углу зала у самой стены, пара переглянулась.
- Остается ждать.
- Ага… - девушка явно довольно выдохнула, когда Рен приобнял ее за плечи, привлекая к себе, и с максимальным комфортом, на который можно было рассчитывать на пластиковом кресле, устроилась под боком. – Но главное, что она здесь. Есть не хочешь?
- Попитаемся неправильно? – он глянул в сторону коридора, в котором должны были быть обещанные автоматы.
- Мы вчера питались неправильно… но вкусно.
- Очень, - невольно облизнувшись от воспоминания о пряничном домике, актер выпрямился. – Посиди, я принесу бургеров и кофе, хорошо?
- Ага, только мне с молоком!
Автомат нашелся там, где и должен был по инструкции, и вскоре Кёко с довольным видом вгрызалась в бургер с тунцом, запивая кофе. Впрочем, от нее не отставал и парень, быстро расправляясь со своей порцией и с удовольствием допивая все из стаканчика.
- Да, так лучше ждать.
Честное признание любимой, дождавшейся, пока Рен выкинет мусор, и вновь устроившейся под боком, вызвало нежность и очередную бессловесную благодарную молитву – спасибо, Господи.
- Лучше.
Он понимал, что нельзя точно сказать, сколько они просидят здесь – ведь неизвестно, что за операция и не последует ли за ней очередная. Вон, подъехала «скорая», навстречу которой выбежало несколько человек в форменной одежде. Дежурные санитары, привезшие пациента, скороговоркой зачитывали какую-то информацию, помогая направлять каталку по коридору.
Внезапно появившаяся мысль, что не стоило тут сидеть, чтобы не вызвать у Кёко неприятных и тяжелых воспоминаний о собственном лечении, заставила встревоженно глянуть на девушку. Та лишь внимательно следила за разворачивающимся действом, о чем-то явно сосредоточенно размышляя.
- Ты в порядке?
Кивнув, она тихо вздохнула:
- Они спасают жизни. Пусть не всегда это получается, но эти люди – они дарят надежду, отдают часть своего сердца другим. Знаешь, в клинике я чувствовала огромное уважение и благодарность к Олдену, но здесь…
Мимо стойки почти бегом прошлись те самые дежурные санитары, возвращаясь к машине скорой помощи и о чем-то переговариваясь по рации.
- Чувствуешь, что все твои проблемы становятся такими неочевидными, потому что им, - Рен кивнул в сторону отъехавшей «скорой», - некогда задумываться о том, много ли ты нагрешил, был ли добрым или злым. Они просто спасают жизни, потому что не могут по-другому.
- Верно, - она сильнее вжалась в его бок. – И чувствуешь к ним благоговение… Они ангелы, - парень хмыкнул, и девушка поспешила добавить. – Ангелы. Пусть не совсем такие, какими представляются людям… каких описывают в книгах. Со своими проблемами, с нервами, плохим настроением… Но они ангелы.
- Ангелы. Они спасают, удерживают человека на краю и передают его…
- Волшебникам!.. – подхватила она и улыбнулась, переводя на парня серьезный и вместе с тем искренне-уверенный взгляд. – Которые делают чудо и вытаскивают человека оттуда!
Он не стал говорить, что чудеса не всегда случаются – в карих глазах было столько веры, что сердце сжалось и Рен лишь кивнул:
- И сразу несколько человек становятся счастливыми – и сам пациент, и его близкие, да и врачи с медсестрами от того, что все получилось и они сумели.
- Да, именно так, - выдохнув, Кёко снова устроилась рядом и улыбнулась. – Тем более мы должны помочь такому вот ангелу с его проблемой. И тогда хоть на чуть-чуть сами станем волшебниками.
В памяти всплыла старая фраза, заставившая невольно хмыкнуть:
- Да, как говорил Олден – если мы не будем творить чудеса, то кто тогда?
- Да? Так и сказал? – девушка заинтересованно фыркнула, беря актера за руку, а затем внезапно затеребила ее. – А ты в курсе, что ты помощник волшебника??
«Чего?!»
- В каком смысле?! – он ошарашенно уставился на рыжую макушку.
- Если бы не ты, то Олдену не представился бы шанс сотворить чудо – провести операцию, - Кёко подняла голову и улыбнулась. – Так что ты – помощник… Эльф! Как у Санты.
«О Господи… Ну и как противостоять этому рыжему чуду?!»
- Тогда ты тоже, - мужские губы раздвинулись в ответной улыбке. – Потому что если бы не ты, то мы бы тут не оказались.
- Значит, мы оба помощники Санты.
Вывод, озвученный рассудительным тоном, умилил окончательно, заставив парня тихо рассмеяться и прижать к себе покрепче любимую:
- Ты давно уже помощник Санты. Очень давно. По крайней мере для меня.
Она что-то буркнула под нос, но повторять не стала, затихнув в крепком объятии и устроив ладошки где-то между собою и боком Рена. Он абсолютно не возражал, чувствуя, как от такого доверия его собственная душа словно очищается, забывая, насколько темными могут быть в ней мысли и желания…
Суета приемного покоя постепенно стихала, и даже администратор уже не стоял, а сидел за своей стойкой, украдкой зевая и стуча клавишами клавиатуры. Правда, в начале одиннадцатого он встрепенулся, отвечая на телефонный звонок, потом поднялся и махнул рукой, привлекая внимание пары:
- Эй, ребята! Операция закончилась, Мария сейчас спустится.
- Спасибо, - кивнул парень и глянул на рыжевласку, которая с едва заметной недовольной гримасой выпрямилась и потянулась. – Дождались.
- Ага, - она встала и снова потянулась. Впрочем, и ему самому хотелось сделать так же – мышцы от долгого сидения позатекали и требовали расправить их. – Осталось поговорить с нею.
- Ты представляешь вообще, что ей говорить? – последовав примеру девушки, Рен потянулся и невольно проверил наличие денег в кармане.
- Я?!
- Ну а кто? – он спокойно улыбнулся изумленному взгляду. – Ты девушка, она женщина.
- Это была твоя идея!
- Наша, наша, Кёко, - актер осторожно и нежно прикоснулся пальцем к кончику носа любимой, которая тут же сморщила его:
- Коварный тип!
- Еще какой… - он осекся, замечая выходящую из коридора невысокую женщину. – Кажется, она.
Предположения оправдались, когда та, перебросившись парой фраз с администратором, подошла к паре:
- Здравствуйте. Я Мария Марксон. Ларри сказал, что вы ждете меня по личному делу?
- Да, миссис Марксон, - Рен кивнул. – Мы можем переговорить с вами в другом месте?
- Рядом есть кафе… Ну или в какой-нибудь пустой палате.
- Второй вариант предпочтительнее.
- Тогда идемте, - Мария поглубже запахнула свой кардиган, накинутый на форму, и повела пару по коридору от приемного покоя.
Идя следом, парень невольно рассматривал ее – ростом с Кёко, может, чуть выше, светло-русые волосы с проблесками седины, усталый вид. Впрочем, измотанность можно было еще объяснить и операцией…
- Итак… - зайдя в палату и дождавшись, пока за спинами закроется дверь, Марксон обернулась. – Кто вы?
Вместо ответа актер достал сверток из внутреннего кармана и протянул его ей:
- Возьмите.
- Что это? – женщина взяла сверток, развернула и заглянула внутрь. Мгновенно ее лицо побледнело так, что Кёко невольно подалась к ней:
- Вы в порядке??
- Это…
- Деньги, - кивнул Рен на потрясенный взгляд. – Та сумма, которой вам с мужем не хватает для операции Томашу. Вы не волнуйтесь, это честно заработанные деньги, ничего криминального.
- Откуда вы знаете про операцию? – в светло-серых глазах заблестели слезы. – Хотя… глупый вопрос… наверное, все в больнице знают... Но я не могу…
- Миссис Марксон, - девушка успокаивающе улыбнулась и погладила медсестру по плечу, - я не знаю Томаша лично, но судя по рассказу, ваш сын замечательный! И очень несправедливо, что он лишен столького в пятнадцать лет. Это же самый важный возраст, когда столько планов и надежд!
- Я… знаю, - Мария сглотнула с дрожащей улыбкой. В обращенном на пару взгляде было сомнение, смешанное с испугом. – Но я не могу принять… Это слишком большая сумма… Возьмите…
- Я не собираюсь брать ваши деньги! – с показным возмущением отшатнулся парень от протянутого назад свертка.
- Но… это же вы…
- Они у вас в руках, значит, это ваши деньги, - спокойно парировал он растерянный лепет. – Так что – и не предлагайте.
- Но…
- Коварный он, да? – Кёко подхватила его под руку и с откровенной любовью заглянула в мужское лицо. – Миссис Марксон, смиритесь. Это действительно уже ваши деньги, и… - она осеклась, когда по бледному лицу Марии покатились крупные слезы. – Миссис…
- Спасибо вам, - женщина подняла взгляд сначала на девушку, затем на актера, и сердце у него сжалось от глубокой благодарности и неистово горящей надежды в женских глазах. – Спасибо за Томаша…
- Мы пойдем… - как-то сдавленно отозвалась японка, и Рен четко представил себе, какие слезы копятся у нее самой.
- Погодите!.. – Мария лихорадочно вытерла щеки и светло улыбнулась. – Я даже не знаю ваших имен!
- Санта, - он хмыкнул и ткнул пальцем в Кёко, которая фыркнула, пряча растроганные слезы:
- И ее эльф. Так что – это подарок к Рождеству, хотя до него еще больше недели.
Марксон прикусила губу, сдерживая смех:
- Боюсь, что мой муж уже не верит в Санта-Клауса… - ее взгляд метнулся на парня. – Послушайте, а не вы, случайно, были с Томашем недавно? Простите, он говорил ваше имя, но я не запомнила… Такое необычное, японское вроде бы…
- Японское, - кивнул тот. – Если ваш муж будет возмущаться, скажите, что он мне должен за биту.
- Биту? Какую биту?
- Он знает, - Рен немного криво улыбнулся, а затем вздохнул. – Миссис Марксон, просто напомните ему, что важнее всякой гордости и прочей шелухи – ваш сын. Вы замечательные родители, и Томаш гордится вами обоими. Дайте ему повод еще больше радоваться, что именно вы являетесь для него самыми близкими людьми, которые не бросят ни в беде, ни в радости. Пожалуйста.
- Спасибо, - глаза Марии вновь заблестели от слез, но теперь во взгляде было уверенное счастье. – Если у меня не найдется других слов, я процитирую ваши, - она глянула на сверток, прижатый к груди. – Попрошу дежурного врача положить до конца смены в сейф, а потом позвоню брату, чтобы он заехал за мною.
- Тогда мы пойдем, - актер обнял за талию Кёко, которая улыбнулась женщине:
- Я уверена, у вас все получится.
- Конечно, - та кивнула и, внезапно подавшись вперед, немного неуклюже и неловко обняла парня и девушку. – Благодаря вам. Спасибо вам еще раз!
Японка не успела и пискнуть, как Мария расцеловала в обе щеки и ее и Рена, а затем вновь смахнула слезы с глаз:
- Я провожу вас.
- Не надо, мы помним, где выход… - чуть кашлянув, он слегка поклонился. Горло чуть сдавливало от неожиданно появившегося комка.
«Волшебники?» Идя вместе с любимой к приемному покою, парень покосился на нее. На девичьем лице было какое-то светлое и вместе с тем отрешенное выражение.
- Ты в порядке?
- Ага, - Кёко повернула голову и тепло улыбнулась. – Знаешь, такое удивительное чувство – словно она стала родной мне… Человек, которого я видела в первый раз и, скорее всего, больше уже не увижу…
- Скорее всего. Но зная характер таких людей, могу сказать тебе одно точно – теперь, каждый раз, она будет вспоминать тебя в молитвах. Так что да, ты стала ей родной.
- Тебя ведь тоже, - девушка прижалась к его руке. – Удивительное чувство. Просто удивительное…
- Ты права, - в душе у самого разливалось ощущение причастности к чуду. Хотелось действительно верить, что для неожиданного знакомого мир в ближайшее время станет лучше – и частично благодаря им.
На пустынной улице царили ночь, зима и тихо падающий со свинцово-серого неба снег. Кёко выдохнула и подставила под невесомые снежинки ладошку:
- Как красиво… - на теплой коже остались маленькие капельки воды. Девушка со вздохом опустила руку и чуть зябко передернула плечами. – Как жаль, что они быстро тают…
- Вместо растаявшей появятся новые, - актер запрокинул голову к облакам, больше похожим на грязную вату, и прищурился, ощущая, как оседают на лицо крохотные осколки холода. – А вместо них – снова новые.
- А ты слышишь музыку?
- М? – он глянул на любимую, которая стояла в конусе света уличного фонаря, прикрыв глаза и немного мечтательно улыбаясь. – Она такая тихая, но прекрасная-прекрасная… Словно маленькие феи скользят по хрустальным изгибам снежинок…
- Вальсируют? – улыбка сама появилась на его губах, пока сердце замирало в щемящей нежности и любви, настолько Кёко сейчас казалась хрупкой и бесконечно прекрасной. – Давай присоединимся.
- А? – она распахнула глаза и удивленно сморгнула, когда Рен встал перед нею и предложил руку. – При… соединимся?
- Музыка, вальс… - он продолжал улыбаться, не отводя взгляда от ее лица. – Хотя сначала вот так… - расстегнутая и снятая «аляска» легла на плечи девушки, которая сначала машинально продела руки в рукава и лишь потом встрепенулась:
- Ты замерзнешь!..
- Еще чего, - чуть надменно отозвался актер, застегивая молнию, а затем вновь протянул руку и склонился в полупоклоне. – Не одарит ли мисс своего верного рыцаря туром вальса?
Румянец на щеках рыжевласки стал ярче и гуще, а затем она, поддернув длинные рукава мужской куртки, решительно вложила холодные пальцы в мужскую ладонь и чуть дрожащим, но звонким голосом ответила:
- Одарит. С превеликим удовольствием!!
Мелькнула мысль, что какой-нибудь случайный прохожий точно вызовет «скорую», глядя на вальсирующих посреди улицы парня и девушку, но Рен лишь отмахнулся от нее. Какое сейчас дело до всех остальных, когда так счастливо светятся любимые карие глаза?.. Когда сердце тает от восторженной улыбки, открытой, чистой, как те самые снежинки, что оседают на рыжие пряди, на мех капюшона, на кончики ее ресниц... Когда пальцы сжимают ее тонкие и изящные пальчики, согревая их в ладони, и даже две куртки не прячут от второй руки изгиб талии… Когда внутри, в унисон с сердцем разливается музыка – невообразимо прекрасная и щемящая... Когда тело наполнено такой легкостью и уверенностью, что кажется – сделай еще движение, проведи Кёко в еще одном такте, проскользи в движении вальса по искрящейся алмазной пылью мостовой и взлетишь вместе с нею, туда, за вуаль снега…
- Кёко.
- Да!..
- Давай поженимся.
- Прямо сейчас? – деловито поинтересовалась она, вызывая невольный смешок:
- Ну, если найдем работающую ночью часовню…
Кёко легко хихикнула в ответ:
- Почему-то мне кажется, что не найдем. А еще у нас самолет утром.
- Тогда – давай поженимся уже в Японии.
- Давай! – энергичный кивок сбил девушку с танцевального шага, а затем она звонко и счастливо расхохоталась, падая прямо в объятья парня. – Знаешь, если наши дети когда-нибудь спросят, как их папа делал мне предложение, я скажу, что это был самый невероятный и романтический момент в моей жизни! И что я была безумно счастлива!
- То есть, тебя будут спрашивать, а меня не будут? – он чувствовал, как все внутри дрожит от волнения и ликования.
- И тебя будут, - Кёко кивнула, поднимая голову и обдавая его сияющим взглядом. – А еще Чикаго не серый! Он белый, радужный, чистый и яркий!
- Теперь – да, - Рен склонился к ее лицу так близко, что мог бы при желании рассмотреть в ее глазах собственное отражение. – Потому что ты здесь…
Потому что они здесь – и именно так, как и мечталось, хотелось, желалось. Здесь, в ночи, под снегом, в конусе света, целуя ее без всяких ограничений, угрызений и страхов, просто будучи самим собою.
Часть 28
