Тишина Нового Года

[Sharran]

Фендом: Не сдавайся!
Пейринг: Рен-Кеко
Жанр: размышление
Рейтинг: обычный
Все права у Накамуры, разумеется
Размещение где-либо еще - с моего разрешения

Писалось для новогодней елки на lme-team.ru/forum/viewtopic.php?f=26&t=344

Тишина Нового Года

Едва слышный шорох открываемой двери. В принципе, я могу и заходить с шумом – меня никто не ждет в квартире. Но это наверно уже привычка…
Я разуваюсь и захожу в гостиную. Тишина. Спокойная, уверенная, властвующая. Да, так и должно быть. Зачем разрушать ее…
Я уже привык к ней. Как и к тому педантичному распорядку своей жизни, который вот уже два года не спеша царит вокруг меня.
Пиджак возвращается на вешалку. Рубашку надо будет кинуть в стирку. Я переодеваюсь и, закрывая шкаф, смотрю в зеркальную дверцу на свое отражение.
Интересно, я изменился за эти два года? Вроде нет. И почему Такарада ворчит, что я не похож сам на себя? Глупости, я все тот же.
Яркий свет открытого холодильника кажется в темной кухне дверью в параллельный мир. Я специально не включаю свет. Зачем? Так спокойнее… Не цепляется взгляд за стул, на котором воображение дорисовывает небольшую фигурку, за блендер, за кухонную стойку…
Я достаю бутылку воды и закрываю холодильник. Холодная жидкость облегчает горящее горло и остужает любую горячую мысль. Два года, а все еще помню. Хотя, на память я никогда не жаловался.
Пол-двенадцатого. Да, вполне обычное для меня время окончания рабочего дня. Пульт лежит там же, где я оставил его вчера. А кто сдвинет?
Плазменная панель нехотя мерцает и наконец разрождается кричаще-яркими картинками. Резкий громкий звук эхом отражается от стен, и я поспешно уменьшаю громкость, а затем и вовсе выключаю его. Зачем мне он? Тишина спокойнее…
Канал сменяется каналом. Все старо, привычно, знако…
Рука сама увеличивает громкость.
- Мисс Могами, а что вы скажете о своей новой работе? Есть слухи, что фильм готовы выдвинуть на «Оскара»!
Мелодичный смех, задорная улыбка, яркий рыжий цвет, живые глаза…
- Я впервые работала с мистером Джексоном и просто потрясена профессионализмом этого человека! Если его фильм получит эту награду, я нисколько не удивлюсь.
А вот она изменилась… Когда два года назад мы виделись в последний раз, она напоминала маленького дрожащего котенка, только открывшего глаза. Теперь – лучится светом и уверенностью… Значит, я поступил правильно? Я все сделал верно, отпустив ее, как бабочку в свободный полет? Я был прав, когда побоялся напугать ее, сделать больно своим признанием и просто промолчал?
Она счастлива – это видно по глазам, в которых по-прежнему можно прочитать все ее эмоции. Вот мелькнула знакомая застенчивость, вот легкое удивление, вот настороженность…
Блондин рядом с ней, высокий, с породистым лицом, известный актер. Что он там бормочет?
- Да, мне очень понравилось играть вместе с мисс Могами. Надеюсь, в будущем у нас будет не один такой фильм.
Руки сами сжимаются от того взгляда, который обращен на нее. Как он смеет вообще так смотреть на нее?!
В кадре девушка отступает чуть в сторону, словно отстраняясь от этого заносчивого блондина, а рядом с ней вырастает знакомая фигура.
Кулаки разжимаются.
Яширо. Пока он с ней, я могу быть спокоен… Он лучше меня оградит Кеко от всех, кто посмеет загасить ее яркий чистый свет глаз… Наверно, Юки до сих пор зол на меня. Как он кричал в тот вечер – я никогда не видел его таким. Уходя, он настолько яростно хлопнул дверью, что со стены в коридоре слетела картина. Нет, я мог бы успокоить его, примириться, но зачем? Так он с ней, оберегает, следит, заботится…
- А теперь на ковровую дорожку…
Экран мигнул и погас, повинуясь приказу с пульта.
И вновь наступила тишина.
Два года. Для нее – стремительный взлет в Голливуде, Европе, семь фильмов, несколько сериалов, главные роли… Изменение ее жизни, которое не затронуло меня. Никак. Никаким боком.
Я откидываюсь на спинку дивана и закрываю глаза.
Я больше не ее семпай. Я больше не пример для подражания. Я больше не «Цуруга-сан». Скорее уж «мистер Цуруга»…
Тишина убаюкивает усталое тело и мысли.
Я привык к тишине. Я ее ненавижу.

- Цуруга-сан, вы же придете на новогодний вечер?
Улыбка, которую никто не идентифицирует как дежурную:
- Нет, к сожалению, я занят.
- Жаль. Очень жаль.
Мне нет. Но ведь я так не скажу этой милой девушке, которая настойчиво заглядывает мне в глаза.
- Мне тоже. Прошу прощения.
- Цуруга-сан, у вас вроде нет ничего в расписании… - мой новый менеджер чуть удивленно смотрит на меня. Кстати, я до сих пор считаю его новым, хотя вместе уже два года…
- У меня личное приглашение на закрытую вечеринку.
Яширо бы сразу вцепился в такой лакомый кусочек, но этот лишь понимающе кивает и прощается.
Да, закрытая вечеринка. Плотно закрытая. Приглашены только я и тишина. И новый пустой год.
- С наступающим, Цуруга-сан!
- И вас так же, - я улыбаюсь консьержу и поднимаюсь к себе на этаж. Мне не жалко поздравить человека. Не убудет. Все равно через несколько минут мне уже будет все равно.
Едва слышный писк электронного замка. Тихий скрип двери.
Тиши…
- Я же говорил, что в холодильнике будет пусто! Это ж Цуруга! – Юкихито замирает в дверях кухни, натыкаясь на меня. Но не это поражает меня больше, чем его появление в моей квартире – яркая палочка чупа-чупса, торчащая изо рта очкарика, заставляет сомневаться в моей вменяемости…
- Яширо, неприлично лазить по чужому холодильнику! Ой…
Я перевожу взгляд на девушку и понимаю, что все-таки тишина доконала меня. И следующий год я проведу на природе, в доме с мягкими стенами…
- Ну вот, не успели, - чуть расстроено вздыхает Кеко. Я не отвожу взгляда от нее. По крайней мере, мне будет что вспомнить в психушке. Или помечтать.
- Эй, Рен, - шатен щелкает пальцами у меня перед носом. – Я же говорил, надо было хоть позвонить!
- Господи, а худой какой…
- Так холодильник пустой! Додумай сама, чем он тут питается.
- Что… - непослушное горло сдавливает слова, заставляя откашливаться. – Что вы тут делаете?
- Оригинально! Мы летели сутки через полпланеты, а он тут претензию предъявляет! Как был Цуругой, так и остался… Кеко, я схожу за едой. Этому может и достаточно капли росы с дерева гингко, а я есть хочу!
Я не обращаю внимания на хлопнувшую за спиной дверь. Я просто смотрю на Кеко, и почему-то в голове начинается тихий звон.
Неужели она действительно стоит передо мной и немного смущенно улыбается?
- А я вчера тебя видел по телевизору. Какая-то церемония.
- А, так это было позавчера, - отмахивается Кеко. – Мы сразу с нее и в аэропорт.
- Зачем? – самый глупый вопрос все-таки срывается с моих губ. Как это зачем? Я ведь рад видеть ее…
Она хватает меня за руку и тянет в гостиную, с гордым видом указывая:
- Вот зачем!!
Елка. Где они ее достали? Да еще и втащили в мою квартиру… Я перевожу взгляд на сияющую девушку и невольно любуюсь ее восхищенным азартом.
- Красивая, правда?! Осталось пару игрушек повесить и гирлянды.
Кухонный стул рядом с коробками и елкой. Ну да, дерево-то выше даже меня.
- Помочь? – я стаскиваю с себя пиджак и закатываю рукава рубашки. Кеко, кивая, протягивает мне большой стеклянный шар и довольно улыбается. – Как вы попали в квартиру?
- Так у Яширо ключи остались. Мы понадеялись, что замок не сменен… Иначе бы сидели под дверью, - она сморщивает нос, представляя это, и я улыбаюсь. – Что?
- Ничего. Просто не верится, что вы вот так взяли и приехали.
- Ну… мы подумали, что было бы здорово встретить Новый год в Японии.
И этим все сказано. В Японии. Хотя, я ведь все равно не ждал ничего от этого дня.
- Ух, красота! – Кеко удовлетворенно оглядывает наряженную елку, а затем и саму комнату. – Надо и вокруг добавить праздника. А то этот минимализм просто угнетает!
- Тогда вперед, - я чуть отступаю, жестом приглашая ее к действиям.
- Обязательно!
Рыжий вихрь начинает копаться в невесть откуда взявшихся коробках, довольно мурлыкая под нос, а я выхожу в спальню. Странная смесь тихой радости и горечи толкает меня на странный поступок – я достаю из дальнего угла шкафа небольшой сверток. Два года, три дня рождения. Наверно, сейчас не самый подходящий момент вручать, но ведь можно незаметно положить под елку… Кеко любит чудеса. Всегда любила и верила в них.
- А я не достаю до светильника…
Я оборачиваюсь – она стоит на пороге, обмотанная сверкающей мишурой, и тщательно прячет в глазах любопытство.
Отдать ей? Сейчас? Или потом, спрятав под елкой? Или вообще – вернуть на место и никогда больше не доставать?
Она смотрит на меня с такой чистой наивностью, что где-то внутри, под сердцем начинает сворачиваться тугая пружина. Почему она такая? Как она умудрилась остаться самой собой, даже не смотря на два года и бешеную славу? Загадка. Которая мне просто не по зубам.
- Это тебе, - я все-таки решаюсь и, встав, протягиваю ей пакет.
- Мне? – она мило краснеет и осторожно заглядывает внутрь. – А я не успела купить подарок к Новому году…
- Это не к Новому году. Это к твоим дням рождения.
- А?
Пружина внутри сжимается все сильнее, и мне становится почему-то страшно от этого удивленного взгляда.
- Я… я покупал их к твоим дням рождения. Ты же уехала четырнадцатого ноября. Вот и получается – три подарка.
Кеко снова смотрит внутрь. Я тоже смотрю на пакет. Там три коробочки. В одной – хрустальная фигурка феи, я купил ее на интернет-аукционе и так не отправил в Америку, побоявшись, что в дороге хрупкое чудо разобьют. Серебряный браслет, звенья которого как лепестки роз, и маленькая застежка как сам бутон. Я почему-то был уверен, что ей это понравится… А в третьей – пара сережек под ту самую «слезинку», подаренную так давно. Их я купил неделю назад и положил к остальным подаркам. Ведь они не должны были быть вручены…
- Рен…
Странно изменившийся голос Кеко заставил меня вздрогнуть, и пружина лопнула:
- Я люблю тебя…
Я поднимаю на нее взгляд. Слезы. Двумя тонкими струйками. Дрожащие губы. Немного испуганный взгляд медовых глаз.
Этого я и боялся. Боялся, что своими словами заставлю почувствовать ее несчастной, ведь ответить на мои чувства она не может. А врожденная доброта заставит ее плакать из-за того, что я, якобы, буду страдать. Не буду – я давно знал, что меня ждет. Но ведь ей не объяснишь...
- Дурак… - испуг в ее глазах сменяется каким-то непонятным ликующим блеском. – И я дурочка…
Ну то, что я дурак – в курсе. Но…
Кеко бросается ко мне и обжигает мои щеки горячим прикосновением своих ладоней.
Странно – ее губы должны быть солеными, а они наоборот – сладкие, словно молочный шоколад. Или мне просто кажется, ведь я никогда еще до этого не целовал ее губы и не знаю, какие они должны быть на вкус.
Хотя теперь знаю.
- Почему ты молчал?.. Почему раньше не сказал?.. – ее лихорадочный шепот заставляет мои руки сжиматься сильнее вокруг ее талии. – Хотя я такая же… Молчала и страдала… Два дурня…
Сердце стучит так громко, что порой я не слышу ее слов, только догадываюсь об их смысле по медовым глазам.
- Почему?..
Я не договариваю – она и сама знает, что я хочу спросить, и просто улыбается. И от ее улыбки мне вдруг хочется верить в это самое невероятное на Земле чудо…
- О Господи! Аллилуйя! Хвала Аллаху и Будде – я дожил до этого момента!
Яширо. Как всегда не вовремя и как всегда – доволен до смерти. Кеко прячет лицо у меня на груди, а мне становится смешно.
- А разве не этого ты требовал от меня?..
- Два года, - он выразительно показывает два пальца, - два года и полтора месяца! Вы просто фееричные тормоза!
- Неправда! – вскидывается девушка, и я покрепче сжимаю руки. Не хочу ее выпускать. – Я давно уже поняла! Просто ж я не знала…
- Как это не знала?! Я столько раз намекал тебе на это!
- Юки, ты же сам сказал, что мы тормоза, - улыбка все-таки прорывается на мое лицо. – Нам прямо надо говорить.
- Вот и говорю – любите друг друга! – раскидывает в широком размахе руки шатен. – А я за вас порадуюсь! Кстати, продукты на кухне.
- Точно, праздничный ужин!.. – медовые глаза заглядывают мне в душу. – Надо постараться, да?

Время, обычно тянущееся вокруг меня, как густая патока, превратилось в сумасшедший яркий водоворот мелочей, от которых слегка кружилась голова. Наверно, я просто отвык от такого шума в своей квартире.
В памяти почему-то все сохранилось обрывками, яркими кусочками праздничной мозаики: Яширо, придирчиво рассматривающий мой бар, кухня, напоминающая поле битвы при Ватерлоо, Кеко в мишуре и гирляндах, надумавшая в последний момент украсить прихожую… Еле поймал ее, умудрившую сверзиться со стула.
Потом накрытый на западный манер стол, бокалы, раскрасневшийся Юки, названивающий каким-то знакомым и напрашивающийся в гости, раз уж в Японии. И он-таки смылся, нахально заявив, что имеет право на Новый год расслабиться и отдохнуть от двух тормозов. Самое смешное – мы синхронно с Кеко погрозили ему кулаками…
Разговоры, поцелуи, разговоры, споры, смех, поцелуи, ностальгические воспоминания. Пульт в девичьей руке и ее ехидные комментарии по поводу «гламурных каналов». Затем она подорвалась, резко вспомнив, что не позвонила Котонами, которая явно отослала ее ко мне – телефонный разговор занял буквально пять минут. И снова – разговоры, поцелуи, выговор за то, что я не забочусь о себе, поцелуи…
Тишина нового года осторожно заполняет окружающее пространство. Правда, сейчас она другая, иная, чем вчерашняя, – запах хвои и мандариновых шкурок, едва слышное лопанье пузырьков шампанского в фужерах, шелест мишуры, сползающей по еловым веткам, далекие хлопки фейерверков за закрытым окном и умиротворенное сопение под моим боком. Я осторожно беру Кеко на руки и несу в спальню. Неудивительно, что она все-таки свалилась с ног – перелет, беготня по Токио, суета в квартире…
Девушка недовольно хмурится во сне, когда я опускаю ее на кровать, и сжимает пальцы на моей рубашке. Словно боится, что я уйду.
Я осторожно ложусь рядом и подтягиваю рыжеволосое чудо к себе. Теперь уж я точно не отпущу ее. Надо будет, полечу вместе с ней в эту проклятую Америку. Но не отпущу, пока она вот так доверчиво прижимается ко мне и тихо шепчет мое имя. Ни за что.
Тишина нового, обещающего что-то чудесное, года добирается и сюда. Тишина, нарушаемая только нашим дыханием. Я к ней привыкну. Привыкну и полюблю.

КОНЕЦ