Фэндом: игра Sacred
Персонажи: ТЭ, ЛЭ
Размещение, кроме официального сайта игры, - запрещено.
В канун Мангусты
Посвящается всем,
для кого темный эльф не просто персонаж игры
Холодный воздух из потайной отдушины коснулся его лица. Значит, снова наверху наступила зима. Здесь в подземельях Жураг-Нара всегда слегка прохладно, какая бы погода не царила там, на земле. Лаурелинад вздохнул и поднялся со стула. Обед уже давно закончен, все разошлись, лишь он задумался, сидя над пустой миской. Оставив грязную посуду рабам, он отправился в тренировочные покои, расположенные за кузницей. Надо готовить пополнение. Скоро окончание года Волка, а значит, новые элендиары отправятся на охоту.
Старая рассохшаяся дверь заскрипела, пропуская его в темный зал. Надо будет сказать рабам, чтобы заменили дерево. Он зажег ближайший факел и огляделся. Кузни давно потухли, даже угли стали черными. Он подошел к стойке и выбрал довольно сносный учебный Таль-клинок. Для отработки движений атак подойдет. Запалив светильники в тренировочных, он вышел из кузницы. Можно еще полчасика до занятий передохнуть у себя.
Когда он вывернул из-за поворота к кузне, у дверей уже толпились элендиары, негромко переговариваясь. Завидев его, они почтительно расступились, пропуская в тренировочный покой. Дождавшись, пока молодежь войдет, он негромким, холодным голосом проговорил:
- Через десять дней вы отправитесь на Первую Охоту. – Элендиары затаили дыхание. – Чтобы приобрести ранг, вам потребуется в течение часа поймать раба или убить тролля. Выполнив первое задание, вы станете Жур-Уркаи – ловчими бойцами, второе – Моргватами, лучниками смерти. Если вы не выполните ни одного задания, вам будет предоставлена возможность снова пройти испытание через год. Провалив вторую попытку, вы будете убиты, как не пригодные к службе Матриарху.
Он прошелся вдоль тренировочных манекенов:
- Убить раба – самое легкое, что может быть. Поймать его сложнее. Раб прячется либо в больших селениях, которые охраняют многочисленные отряды, либо старается скрываться в лесе. Ваша задача – определить его местоположение. Можно конечно выманить из селения, для этого вам пригодится золото, которое они очень ценят. Лучший раб – молодой самец или самка. Старый раб считается негодным и не засчитывается на охоте. Поймав раба, вы приводите его к внешнему алтарю. Вам понятно?
Получив утвердительные кивки, он продолжил:
- Против тролля самым эффективным оружием считается лук. В рукопашном бою тролль в шестидесяти случаев из ста убивает первым охотника. Поэтому охота ведется на расстоянии. Передвигаются тролли не так уж быстро, однако не стоит недооценивать их – разум троллей и сообразительность не уступают рабским. Бывали случаи, когда, отстреливаясь от одного, элендиар попадал в лапы другого, затаившегося рядом. Помните, что они часто охотятся парами и даже стаями. Рабы часто ставят на них капканы. Тролль, убитый в капкане, не засчитывается. Понятно? Выполнив задание, вы отрубаете голову и приносите ее к тому же алтарю. Там будут ждать жрицы, засчитывающие результаты. После охоты вас разделят и уже отдельно будут заниматься, периодически выводя на охоты. Вопросы есть?
- А если мы выполним оба задания? – дерзнул подать голос один из элендиаров.
Лаурелинад мрачно посмотрел на него:
- Тогда вы станете Жур-Нарвахами, учителями элендиаров. – Поймав на себе восхищенные взгляды, он нехотя кивнул: - Я поймал раба и убил тролля на первой охоте. Поэтому я учу вас. А теперь, становитесь по парам и отрабатывайте боевые атаки.
Оставив элендиаров молотить друг друга кулаками, он вышел. Ему надоело ловить на себе восхищенные взгляды и слышать за спиной перешептывания. Да, он Жур-Нарвах, в равной мере владеющий боевой магией и атаками. Он получил образование сразу у двух мастеров, получил очень редкий ранг и отдельный угол в общей комнате. Ему, как моргвату, был выделен тугой костяной лук, трофей после давнишней схватки с лесными эльфами. Он умел пользоваться и им, посылая ядовитые стрелы в цель с невероятной точностью, и тяжелым Таль-клинком, обычным и двойным, но предпочитал короткие когти с неширокой рукоятью, обтянутой кожей тролля. Когти вручил ему отец после Охоты, сказав, что они очень старые, еще со времен войны с серафимами. Он достал их из поясного чехла и снова полюбовался тонким выбитым узором на рукояти, отточенными лезвиями с неширокими, но смертельно опасными кромками, покрутил кистью и, вздохнув, снова спрятал оружие. Это наследство, единственное, что связывает его с легендарным Корделлом – Жур-Нарвахом, таким же, как и он сам.
Заслышав шаги за спиной, он лениво обернулся. Подошедший элендиар почтительно опустил голову:
- Мы закончили, Жур-Нарвах.
- Хорошо, тогда можете расходиться. Завтра с утра займемся подготовкой к охоте.
Еще не войдя в общий покой, он почувствовал переданную радость и улыбнулся. Единственное существо, которому действительно он дорог. Поприветствовав кивком остальных темных, он поспешил в свой угол, отгороженный стойками с оружием. Из-под груды алых бархатных подушек вылез Хаш-ах и, возбужденно попискивая, посеменил навстречу. Лаурелинад присел и принял его на руки. Паук тут же довольно заворчал и поджал под себя все восемь ног. Эльф невольно засмеялся, видя неподдельную любовь, и принялся нежно поглаживать короткую жесткую шерстку яркого лимонного цвета. Он осторожно опустился на подушки, не прерывая своего занятия, и вновь ощутил радость, исходящую от паука. Это была еще одна особенность Жур-Нарваха – как и Жума-Шариль, телепатически ощущать эмоции животных. Именно поэтому ему и позволили оставить Хаш-аха, когда Лаурелинад впервые принял страх от только что вылупившегося малыша, выросшего со временем в смертельно ядовитого крупного паука. Он привязался всем своим холодным сердцем к этому опасному существу, зная, что Хаш-ах никогда не тронет его.
Он слышал, как звали его на ужин, но остался неподвижен, не желая тревожить своего друга, уютно прикорнувшего на коленях. Лишь услышав голос отца, он отозвался.
Хадренил неодобрительно поморщился, увидев сына с пауком на коленях:
- Снова это…
Лаурелинад поднял холодные темно-карие глаза:
- Если ты пришел только за тем, чтобы вновь прочитать нотацию, то можешь убираться.
Отец промолчал – ранг Жур-Нарваха был выше, чем остальные ранги темных. Только Шэлиноры могли что-то приказать Лаурелинаду, да и то очень осторожно. Согласно летописям, многие легендарные темные эльфы были Жур-Нарвахами. Тогда их рождалось больше и они шли в бой первыми. Но со временем стало большой редкостью зачать такого эльфа, и Жур-Нарвахов стали беречь. Будучи сам лишь Моргватом, Хадренил молча сносил холод и безразличие сына, принимая это как обычное дело.
- О тебе спрашивали.
- Кто?
- Ко мне подошла одна из жриц. Ты входишь в отцовский возраст, а твой ранг делает тебя очень популярным.
Лаурелинад прищурил глаза:
- Что ты этим хочешь сказать?
- Тебе пора узнать, как происходит продолжение нашей расы. Скоро к тебе подойдет жрица или Жума-Шариль с настоем дубового ореха. Ты выпьешь его, зачнешь ей ребенка и больше ее не увидишь. Если родится девочка, оставят себе, во Внутреннем дворце, если мальчик – отдадут тебе на воспитание, как было с тобой. Если учесть, что ты редкий Жур-Нарвах, то к тебе будут подходить довольно часто, - Хадренил внимательно посмотрел на сына. – Ты должен оставить как можно больше сыновей.
Лаурелинад сжал зубы:
- Мне никто не нужен.
- Я знаю. Только у тебя нет выбора. Тем более, если вдруг сама Матриарх обратит на тебя свое внимание.
- Ей мало пяти Шэлиноров? – голос источал яд.
- На данный момент ты единственный Жур-Нарвах и очень перспективный к тому же. Ладно, я предупредил тебя. Мне надо возвращаться.
Хадренил прощально склонил голову и ушел, не дожидаясь ответа. Глядя ему вслед, Лаурелинад ощутил, как в душе бушует буря эмоций. Почему за него постоянно решают?! Почему не могут оставить в покое?! За всю свою жизнь он лишь пару раз видел темных эльфесс и иногда удивлялся, что они делали здесь, в мужской части Жураг-Нара?
Хаш-ах сонно пискнул, удивленный охватившими хозяина чувствами. Лаурелинад глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться, чтобы не тревожить своего друга. Сейчас ему стало понятно, что они приходили к кому-нибудь на несколько часов, подчиняясь целесообразности сохранения рода темных эльфов. Теперь они придут к нему, выстраиваясь в очередь… Вдруг ему стало смешно. Гордые, надменные жрицы, не снисходящие даже взглядом на мужчин, поклоняющиеся Морг’ахиль – Матери-Тьме и своей правительнице, будут раздраженно шипеть и ругаться друг на друга, пытаясь проникнуть в его угол… А вдруг, как хочет отец, от него будут рождаться только мальчики?.. Он представил кучу новорожденных, вопящих и день и ночь, пугающих и пугающихся паука, и ему стало дурно. Ну уж нет!... Пусть лучше будут девочки, по крайней мере он их больше не увидит. Ему хватает одного Хаш-аха. Успокоившись, он незаметно для себя уснул.
Поднялся он рано. Хаш-ах, как обычно, свернулся плотным желтым клубком под теплыми подушками и Лаурелинад не стал его будить. Выбравшись из угла, он осторожно прошел мимо спящих и тихо отправился на кухню – желудок требовал пропущенный накануне ужин, не желая ждать до завтрака. Толстые кожаные подошвы сапог глушили звук шагов, он бесшумной тенью скользил по темным спящим коридорам подземелья, созданного когда-то искусными гномами.
Но до кухни он не добрался. У высоких колонн, обозначающих вход во Внутренний дворец, он столкнулся с Шэлинором-Законником.
- Лаурелинад? Я шел за тобой.
- За мной? Зачем?
Шэлинор лишь усмехнулся и жестом велел следовать за собой.
Законник был одним из пяти супругов Матриарха. По традиции, новая правительница приносила в жертву Тьме супругов предыдущей, но обычно только четырех: Воина, Мага, Жреца и Управителя. Законник был слишком ценен, поэтому часто умирал своей смертью, переживая порой нескольких царственных супруг.
Войдя в гулкие покои Законника, Шэлинор указал на деревянное кресло:
-Присаживайся. У нас будет долгий разговор.
Лаурелинад сел. Он бывал пару раз в этом зале, серые колонны которого были покрыты рунной резьбою со строками законов темных эльфов. Вдоль стены за троном Законника стояли книжные шкафы, между которыми висела хоругвь с эмблемой Тьмы.
Шэлинор внимательно следил за Лаурелинадом, пока тот осматривался. Подумать только, такой молодой Жур-Нарвах… На памяти старого эльфа это был первый Жур-Нарвах, родившийся за последние триста лет. Однако, если верить слухам, этот юноша достаточно силен и уже обладает многими способностями, обрести которые другим потребовалось не менее ста лет.
- Сколько тебе лет?
- Двадцать четыре.
- Хороший возраст, - Шэлинор вздохнул. – Самый подходящий к отцовству. К тебе уже приходили жрицы?
- Нет, но отец рассказал мне, что произойдет.
- Твоего отца зовут Хадренил, не так ли? Что ж, он был хорошим отцом, раз смог родить такого, как ты. Хотя, ты ж вроде из рода Корделла? Тогда удивляться не стоит. Ни в одном клане не рождалось столько Жур-Нарвахов, как в твоем.
- Зачем вы пригласили меня?
Шэлинор усмехнулся такому прямому вопросу:
- Решил не тянуть? Тогда слушай, - его голос стал серьезным. – Разговоры о тебе дошли до Матриарха, и она решила познакомиться с тобой.
- Что?!
- Да-да, и Шэлиноры обеспокоены, я имею в виду остальных. Они боятся, что Матриарх может выбрать тебя в супруги, а значит, кому-то из них придется умереть.
- И они хотят убрать претендента? – недобро прищурил глаза Лаурелинад. Шэлинор кивнул:
- Ты умен. И поэтому я принял решение оградить тебя от них. Единственный способ сохранить тебя – сделать Законником.
У Лаурелинада пропал дар речи.
- Я слишком стар, - Шэлинор вздохнул. – Я пережил четырех Матриархов и хочу покоя. Смерть я приму с радостью, но сначала я хочу, чтобы ты занял мое место. Что скажешь?
- Я… я не знаю, что сказать, - прокашлялся Жур-Нарвах. – Я никогда не думал, что могу вот так стать Шэлинором…
- Значит, ты согласен. – Законник откинулся в кресле и довольно улыбнулся. – Ты будешь достойным преемником. Я обучу тебя всему, что знаю сам. Я знаю, что ты готовишь Первую Охоту для элендиаров, но до нее еще полторы недели, и я успею многое тебе дать.
В день Охоты небо оказалось затянуто тяжелыми свинцовыми тучами, из которых вот-вот должен был пойти снег. Элендиары, по обычаю одетые лишь в белые безрукавки и короткие черные штаны, изо всех сил пытались сдержать дрожь, стараясь выглядеть, как непроницаемые воины, которые постепенно выходили из ворот. Согласно древней традиции, все незанятые на карауле Жур-Уркаи и Моргваты присутствовали на церемонии Охоты, приглядываясь к молодежи. Они же после разбирали бывших элендиаров и уводили на продолжение обучения. Молодые эльфы с восторгом рассматривали высоких в черных одеждах Моргватов с двумя вороными прядями в белоснежных волосах, плечистых Жур-Уркаи в традиционных кожаных нагрудниках, лиловых штанах и специальных рубахах, оставлявших открытым левое предплечье с татуировкой Тьмы. Наконец из Внутреннего Дворца появились Жума-Шариль и жрицы. Вслед за ними из главных ворот Жураг-Нара вышли Воин, Жрец и Законник, незаметно подмигнувший стоящему неподвижно при виде таких посетителей Жур-Нарваху. Элендиары, казалось, вообще перестали дышать, их глаза сверкали от восторга и благоговения. Повинуясь жесту Шэлинора-Воина, затянутого в серый кожаный доспех, Жур-Уркаи и Моргваты выстроились в две шеренги лицом друг к другу, образуя перед молодыми коридор. У алтаря стали жрицы и Жума-Шариль, за их спинами расположились Шэлиноры. По знаку старшей жрицы Лаурелинад вышел перед замершими элендиарами и проговорил:
- Именем Тьмы и во имя Тьмы вы уходите на Первую Охоту. Пусть Морг’ахиль и Мерсия’риль снизойдут к вам и наставят на темный путь. - Законник перевернул принесенные с собой песочные часы и поставил на алтарь. - Время пошло. Вперед!
Будущие воины издали громкий крик и бросились бежать вниз по вымощенной камнем дороге, спустя мгновение скрывшись среди вековых елей. Выждав минут десять вслед за ними не спеша отправились наблюдающие Жур-Уркаи и Моргваты.
Лаурелинад ощутил на себе оценивающие взгляды эльфесс, но сделал вид, что не замечает этого, хотя слегка разозлился. Он понимал, что они действуют по указке и расскажут все Матриарху о нем. И все же, он не двухголовый тролль, чтобы рассматривать его так откровенно!
- Ты хорошо держишься, - Законник неслышно приблизился и успокаивающе положил руку на плечо Жур-Нарваху. – Не волнуешься за своих подчиненных?
- Нет, - от руки Шэлинора шло тепло, - это мой второй выпуск. Из первого Охоту прошли все сразу.
Они помолчали, вслушиваясь в свист ветра. Где-то южнее раздался далекий крик. Крик загонщика. Значит, кто-то нашел свою первую жертву.
- Быстро… - с некоторым удивлением протянула одна из жриц. Взгляд темно-карих глаз нашел стоящего неподвижно Лаурелинада. – Неплохо ты их натаскал…
- Этот выпуск, по-моему, один из лучших, - Шэлинор-Воин скрестил руки на груди, - все элендиары выглядят просто великолепно. Поздравляю, Лаурелинад, ты постарался на славу.
Лаурелинад склонил голову в знак благодарности, стараясь скрыть, что польщен столь неожиданной похвалой от скупого и сурового Воина.
Жрец вновь прислушался и, подойдя к алтарю, смахнул рукавом нанесенные листья и песок. Старшая жрица достала из набедренных ножен два кривых ритуальных клинка. Одним принесут в жертву первого раба, второй клинок воткнут в голову тролля.
Вскоре на дороге показался первый элендиар, с гордостью несший в правой руке оскаленную голову тролля. Он неспеша прошел вдоль шеренги воинов и с поклоном положил свой трофей на отшлифованную временем базальтовую крышку алтаря. Жрец практически без замаха и видимого усилия вогнал острейший клинок в череп тролля и жестом предложил эльфу присоединиться к довольно ухмыляющимся Моргватам. Не успел новоявленный стрелок занять место, как между сторожевыми столбами появился второй элендиар, несший через плечо обмякшее тело. Сгруженным на алтарь телом оказался молодой человеческий юноша в простой крестьянской одежде. Светлые волосы, простоватое лицо с несколькими быстро темнеющими синяками, закрытые глаза… Жрец вопросительно приподнял брови, элендиар пояснил, что не рассчитал силу удара, но добыча жива, просто в обмороке.
Раб не успел придти в себя – отточенным за долгие годы жестом Шэлинор перерезал горло, стараясь, чтобы от хитроумно сделанного разреза горячая кровь широким веером накрыла элендиара.
Лаурелинад втянул носом насыщенный аромат свежей крови, пробудивший в нем воспоминания о собственной Охоте. Именно его раб и тролль украсили входной алтарь, но то, что произошло перед этим, он никому не сказал. Тогда он нашел еще одного тролля, попавшего в капкан, но против обыкновения не убил его, а, уловив отчаянье зверя, раздвинул страшные стальные челюсти. Освобожденный тролль замер на месте, ожидая развязки, и сам Лаурелинад не знал, что делать. Так они и стояли неподвижно – темный эльф и тролль. Лаурелинад решился первым: он развернулся и отправился на Охоту, в каждое мгновение ожидая страшного удара когтистых лап. Не выдержав напряжения, он обернулся и замер, пораженный: тролль медленно, прихрамывая, ковылял в противоположную сторону, постоянно оглядываясь, словно и он ждал удара в спину…
Отчаянные крики вернули его к реальности. Пространство перед входом заполнили визжащие в ужасе рабы, а на алтаре рядом с первым телом росла страшная пирамида из голов. Дождавшись последнего, увенчавшего строение жутко перекошенной мордой, Законник поднял руку над головой, призывая к тишине. Под воздействием заклинаний жриц рабы затихли и Шэлинор, четко разделяя слова, произнес:
- Охота завершена. Все элендиары прошли последнее испытание. Пусть новые воины станут достойными сыновьями Тьмы. Именем Морг’ахиль!
Забравшись в свой угол после столь успешной Охоты, Лаурелинад медленно стянул с себя рубаху. Хаш-ах крутился рядом, тыкался под руки, огорченно попискивал, видя усталость друга. Эльф через силу улыбнулся, прижал к груди довольно заворчавшего паука и ощутил, как через маленькое тельце в опустошенную грудь начала вливаться теплая волна любви. Лаурелинад так и заснул, привалившись спиной к холодной каменной стене и баюкая Хаш-аха.
На следующий день Законник внимательно наблюдал за Лаурелинадом, который перелистывал древний фолиант времен войны с людьми.
- Почему мы не можем занять вновь Мураг-Нар? Люди уже не те, что были шестьсот лет назад. Может стоит попробовать?...
- Если бы, - Законник вздохнул, облокачиваясь на стол, - даже выбить людей можно было бы, но со времен той войны в катакомбах поселилось страшное создание, которое не делает различия между сторонниками Тьмы или Света.
- А жрицы?
- Они не выйдут против него. Со временем гибели Илим-Карил ни одна жрица не вступала под своды Мураг-Нара. Выстоять против ужаса могла бы только Матриарх с Шэлинорами…
Увидев недоумение на лице Жур-Нарваха, Законник откинулся на спинку кресла и прищурился:
- Как ты думаешь, для чего нашей правительнице аж пятеро супругов? Только для продолжения рода?
Лаурелинад растерялся. Законник усмехнулся:
- Это лишь второстепенная наша обязанность. Когда Матриарх обращается во Тьму, мы, Шэлиноры, образуем как бы пентаграмму, защищающую от любого магического воздействия. Пять лучей: Воин – Сила, Маг – Стихия, Жрец – Вера, Управитель – Жизнь, Законник – Порядок. В центре она – источник Тьмы, покрывающая своей властью всех подданных. Если хоть один луч исчезнет, Матриарх потеряет свою силу.
Жур-Нарвах помолчал, переваривая полученную информацию.
- А если Шэлинор погибнет?
- Шэлиноры давно уже не ходят в бой. Нет, до избрания эльф может быть прославленным бойцом, удачливым охотником, но как только Матриарх приняла его в супруги, максимально допустимая свобода передвижения – вчерашняя Охота. Поэтому Шэлиноры живут очень долго.
- А Вы?
- Я, - Законник грустно усмехнулся, - я стар, я устал от жизни. Именно поэтому я и хочу передать тебе все свои знания. Ты проживешь долго и не только потому, что не будешь подвергать себя опасности. Тебе отведена двойная жизнь – Жур-Уркаи и Моргвата. Ты должен правильно распорядиться ею, стать лучшим Законником за всю историю Тьмы.
Лаурелинад изумленно воззрился на него.
- Думаешь, я не знаю, о чем ты можешь мечтать? Четыреста лет назад меня переполняли такие же чувства и я не боюсь об этом говорить. – Он вздохнул, затем, став очень серьезным, произнес: - Послезавтра Волчья ночь, последняя в этом году. В полночь Матриарх должна войти во Тьму. Перед этим ты станешь Шэлинором, а я наконец-то обрету покой.
Он как-то сразу постарел, помолчал, погрузившись в свои мысли. Лаурелинад, решив, что разговор окончен, тихонько направился к выходу.
- Да, кстати, - окликнул его Законник, - отдай своего паука Жума-Шариль.
- Что?! – Лаурелинаду показалось, что он ослышался.
- У Шэлиноров нет ничего, кроме их титула. Тем более животного, которое должно принадлежать Внутреннему дворцу.
- Но я…
- Волки – Внешний дворец, пауки – Внутренний, - жестко сказал Шэлинор, но увидев неподдельное огорчение и страх в глазах молодого эльфа, смягчился: - Ты всегда сможешь навещать его. Если не отдашь, его могут просто убить. Пока ты был Жур-Нарвах, на твоего питомца закрывали глаза, допуская ваш союз. Теперь же все меняется.
Лаурелинад ушел, потрясенный до глубины души. Как отдать Хаш-аха, котрого он так любит?? А как Хаш-ах переживет разлуку? Но и допустить, чтобы паука убили, он никак не мог. Придется попробовать объяснить Хаш-аху все…
Впервые за все время знакомства паук, ощутив, что он будет насильно разлучен с обожаемым хозяином, надулся, ощетинился и угрожающе защелкал жвалами на эльфа. На глаза Лаурелинада навернулись слезы, он обхватил разозленного Хаш-аха, не обращая внимание на пузырящийся желтоватый яд, и, спрятав лицо в жесткой шерстке, расплакался, первый раз за всю свою жизнь.
Хаш-ах растерялся, почувствовав слезы на себе, и начал неуклюже утешать хозяина, тыкаясь в лицо. Он был согласен на все, чтобы не огорчать эльфа. Лаурелинад почувствовал себя предателем, но изменить уже ничего не мог…
На следующее утро он привел Хаш-аха к каменному переходу между дворцами, где его уже ждала молоденькая Жума-Шариль. Она с любопытством осмотрела сникшего паука, округлила глаза, увидев Жур-Нарваха, и пообещала ему, что будет внимательно присматривать за пауком.
- А если ты захочешь увидеть его, дай знать. Я приведу его сюда. Хорошо?
Лаурелинад кивнул и, погладив на прощание лимонную шерстку, быстро покинул переход.
Весь день он провел у Шэлинора, запоминая все обязанности и правила поведения. Он немного забыл о разлуке, когда Законник рассказал ему о предназначении каждого супруга.
- Воин является стратегом и главнокомандующим Жураг-Нара и Гнарлстата. Он следит за подготовкой молодежи. Управитель отвечает за рабов и снабжение необходимым обитателей обоих замков. Жрец выполняет все функции жертвоприношений во Внешнем замке. Маг помогает овладевать кровавой магией молодым эльфам. А вот Законник следит за исполнением приказаний Матриарха и выполняет функции судьи, когда правительница не желает обращать свое божественное внимание на мелочи жизни. Я уже говорил, что Шэлиноры обеспечивают сакральную защиту Матриарха при вступлении ее во Тьму, но Законник еще и хранит Темную Печать Крови.
- Что это?
- Когда Матриарх умирает, она призывает к себе только Законника, который берет себе на хранение каплю ее крови, только первую! Именно первая капля хранит в себе Тьму, которая будет давать следующей правительнице силу. После положенного траура и жертвоприношений жрицам будет дано узнать о рождении следующей Матриарха. И тогда Законник отдает Печать новой правительнице.
- Так вот почему Законников не приносят в жертву Тьме!
- Именно. Мы защищены этой самой Тьмой и ее законом. Мы ей покорны.
Лаурелинад ушел от Шэлинора поздно вечером. Погруженный в свою печаль, днем он есть не хотел, но сейчас был бы не против перекусить.
На кухне тускло горели два светильника. Никого, словно все рабы вымерли в одно мгновение. Странно… Бесшумно обойдя кухню, он с растущим подозрением осторожно откинул полог закутка, где могли спать рабы, закончившие дежурство. Обычно эльфы, брезгуя, никогда не заглядывали туда, но ему было все равно. Мгновенно сфокусировав взгляд в темноте, у него потемнело в глазах снова. На грязной шкуре, обнявшись, спали спокойным сном обнаженные рабыня и … его отец!!!
Он покачнулся. В тишине голос прогрохотал, словно камнепад в горах:
- Именем Морг’ахиль!!!
Хадренил и рабыня подорвались, как угорелые, с ужасом вглядываясь в слабо освещенную фигуру на входе. Глаза Лаурелинада сверкали, словно два огромных коричневых алмаза.
- Как ты… - гнев не давал произнести ни слова.
Разглядев, кто стоит на пороге, Хадренил помрачнел и поднялся. Рабыня накрылась с головой одеялом, дрожа всем телом.
- Давай выйдем и поговорим.
Лаурелинад круто развернулся и буквально выскочил из закутка. Вслед за ним чуть попозже вышел одетый отец.
- Как ты мог??!!
- Не кричи, - голос отца внезапно стал повелительным.
- Ты упрекаешь меня пауком, а сам!... Сам спишь с этой…
Хадренил угрожающе поднял руку:
- Не смей! Ты не позволяешь мне называть твоего паука чудовищем, не смей называть ее тварью!!
Лаурелинад аж задохнулся от возмущения:
- Что?!! А как мне прикажешь ее назвать?!
- У нее есть имя.
- Что?!! – ему почудилось, что он ослышался.
- У нее есть имя, - твердо повторил Хадренил. – Ее зовут Роза.
- Ты сошел с ума!! У рабов нет имен!
- Что ты о них знаешь?! Все, что ты можешь, это обратиться к ним, когда требуется услуга,
но тебе и в голову не придет поинтересоваться их жизнью!
- Зато тебе пришло поинтересоваться ее жизнью!!
- Да, пришло! А когда узнал, то полюбил ее.
У Лаурелинада пропал дар речи.
- Да, я люблю ее, - твердо повторил Хадренил, видя изумление сына. – Хотя тебе наверно этого не понять… Ты такой же бездушный и мертвый, как все остальные.
- Это неправда!
- А кого ты любишь? – вкрадчиво спросил Моргват.
Горечь заполнила сердце Лаурелинада, вновь напоминая ему о разлуке:
- Они забрали Хаш-аха во Внутренний дворец…
Хадренил стоял пораженный таким проявлением чувств своего всегда холодного сына. Ну да, каждый раз он заставал его вместе с этим пауком и удивлялся странному выражению лица Лаурелинада, когда тот смотрел на своего питомца. Теперь ему стало понятно, что испытывал его сын, не имевший никакого другого близкого существа.
Он шагнул к нему и обнял. Лаурелинад вздрогнул, напрягся, но спустя мгновение с такой же силой сжал отца в объятьях.
Они простояли так достаточно долго, начиная понимать друг друга. Наконец Жур-Нарвах отстранился:
- В канун года Мангусты я стану Шэлинором-Законником.
Глаза Хадренила полезли на лоб.
- И я хочу предупредить тебя – ты никогда не будешь счастлив здесь со своей женщиной, поверь Жур-Нарваху. Если вы не уйдете отсюда, твою Розу будет ждать жертвенник в Огненной зале Матриарха. И хорошо, если тебя просто убьют перед ним. Запомни это. Мне пора, меня могут хватиться.
Он ушел, не оглядываясь, боясь дать волю своим чувствам, и не видел, как побледнел Хадренил, как сдавленно охнула в ужасе подслушивающая рабыня…
Он долго бродил по ночным коридорам Жураг-Нара, тенью скрываясь от стражи. Зашел в волчарню, постоял у вольеров, снова ушел бродить. Он пытался разобраться в себе и в том, что стало известно ему. То, что его отец открылся, было и приятно и страшно. Приятно то, что они похожи, что испытывают такие же чувства, но что-то подсказывало ему, что впереди ожидает ужасная беда. Он повторял свои слова, сказанные отцу на прощание, и не мог понять откуда они пришли к нему. Может снова игра его дара? Он не заметил, как вышел на свежий воздух. Небо было чистым, звезды холодно блестели, складываясь в знакомые с детства рунные знаки. Вон мерцает Мангуста, подмигивает Волк, грозно раздвигает лапы Паук… Комок вновь подкатил к горлу. Как там сейчас Хаш-ах? Что с ним? Может, тихо скулит, свернувшись в желтый плотный комок…
Он вытер слезу, скатившуюся по щеке. Нет, так дело не пойдет. Он должен собраться для послезавтрашней… он глянул на Жезл Линк’тани… уже завтрашней инициации. А потом он сможет хотя бы изредка заходить во Внутренний дворец к Хаш-аху.
Приняв решение, он вдруг почувствовал, что мороз достаточно силен и ощутимо пощипывает обнаженные плечи. Пора возвращаться.
Шэлинор ждал Лаурелинада на том самом месте, где месяц назад заметил его. Что ж, он успел передать все этому юноше и теперь спокойно уйдет во Тьму, которой верой и правдой служил четыре сотни лет.
Из-за поворота появился Лаурелинад. Стройный, затянутый с темно-лиловую безрукавку с широким кожаным ремнем, темные штаны заправлены в высокие сапоги со шнуровкой. У прекрасного лица две снежно-белые пряди заплетены в тонкие косички, само лицо спокойно и холодно, как и полагается любому эльфу. Непроницаемые карие глаза нашли Шэлинора.
- Я готов.
- Что у тебя на поясе?
- Когти Корделла.
Что ж, это священное оружие.
- Идем.
Они вступили в переход, чей грубый камень разделял дворцы, подчеркивая их красоту. Старинные столбы с цепями, на которых подвешивались провинившиеся рабы, жертвенник и древний портал, давно уже никуда не ведущий. Их провожали взглядами дежурные жрицы, но не останавливали. Пройдя сквозь переход, мужчины вступили в неширокий зал с двумя статуями, где их встретили и провели через несколько коридоров, украшенных изящными кованными светильниками. Лаурелинад, идя рядом с Шэлинором, отмечал краем глаза, что Внутренний дворец оказался украшен более богато, нежели Внешний. И никогда он еще не видел столько эльфесс: Жума-Шариль, с выкрашенными в черный цвет прядями в белых волосах, в темных одеждах, и жриц, являвшихся противоположностью Девам Боя, с черными прическами в откровенных нарядах.
Наконец они остановились у высоких резных дверей. Шэлинор глянул на напряженного Лаурелинада:
- Здесь для тебя начнется другая жизнь.
Сопровождавшая их жрица распахнула двери. Огромный ярко-освещенный зал слегка ошеломил юношу. Он вступил на пышный алый ковер, заглушивший его шаги, и пошел вслед за наставником, сопровождаемый длинным рядом статуй. Приблизившись, он заметил четверых Шэлиноров в их ритуальной одежде, а на самом троне… Она была прекрасна, как ночная звезда, и так же холодна. Черные, как смоль, блестящие волосы уложены в причудливую прическу, переплетенную алмазными нитями, бездонные глаза с интересом рассматривали подходящего юношу, алебастровая кожа резко контрастировала с алыми чувственными губами. Сверкающий наряд лишь подчеркивал неземную красоту своей обладательницы. Тонкий украшенный чеканкой и драгоценными камнями посох лежал поперек колен. Мелодичный голос нарушил тишину, наступившую после того, как Лаурелинад опустился на колени:
- Поднимись. Значит, ты и есть тот самый Жур-Нарвах, которого мой супруг прочит себе в преемники?
Лаурелинад склонил голову:
- Да, темнейшая.
- Что ж, я одобряю его выбор. Ты готов стать Шэлинором?
- Да, темнейшая.
Тонкая рука с выкрашенными в черный цвет длинными ногтями махнула в сторону Большого алтаря.
Законник вытащил тонкий трехгранный стилет, вложил в руку Лаурелинаду большую обсидиановую чашу и подставил ее под свое левое запястье:
- Держи крепче.
Наточенное до немыслимой остроты лезвие мгновенно разрезало бледную кожу и первые капли упали на дно чаши. Жрец в сверкающих изумрудами и золотом доспехах нараспев произнес заклинание крови. Капли зачастили, перейдя вскоре в довольно обильный ручеек, быстро наполнявший чашу. Как только кровь дошла до золотистого ободка, Жрец закрыл рану. Бледный Законник слабо улыбнулся замершему Лаурелинаду:
- Пей, и пусть моя мудрость и мои способности перейдут тебе до самой твоей смерти.
Юноша медленно поднес к губам чашу и начал пить горячую пахнущую железом темную жидкость. В горле начала нарастать огненная волна, которая постепенно охватывала все тело, оставляя холодной лишь голову. Последние капли упали на язык и слегка покачивающийся Лаурелинад опустил чашу. Огонь тела и холод головы создавали невыносимую муку, он пытался закричать, но в глазах начало темнеть, он почувствовал, что сейчас просто умрет. Внезапно пред глазами резко прояснилось, огонь и холод смешались друг с другом, заполнив приятной теплотой полностью всю сущность. Прояснив взгляд, он увидел у своих ног мертвого бывшего Шэлинора, на синих губах которого застыла блаженная улыбка. В грудь до самой крестовины был вогнан стилет.
Мелодичный голос торжествующе произнес:
- Приветствуйте нового Шэлинора-Законника!
Жрицы склонили головы, Шэлиноры скрестили перед лицами сжатые в кулаки руки, Матриарх спустилась с трона и, взяв с алтаря серый плащ с вышивкой Тьмы, накинула на плечи своему новому супругу.
- Тебе осталось последнее – убрать тело своего предшественника. Покажи ему.
По знаку Жреца Лаурелинад поднял практически невесомое тело и вышел из Тронного зала. Шэлинор повел его налево, через пробежавших мимо них воинов и вывел к узкому мостику, перекинутому через бездонный провал. Остановившись на самом краю, он указал в темноту:
- Отправь тело.
- Туда?
- Да, - Жрец кивнул. – Он должен полностью вернуться во Тьму, из которой родился.
Лаурелинад вытянул руки и осторожно развел. Тело так стремительно полетело вниз, словно его что-то тянуло туда.
- Как было его имя?
- Мериадарх.
«Покойся с миром во тьме, Мериадарх. Я не забуду тебя.»
Возвращаясь в Тронный зал, Лаурелинад не выдержал:
- Скажи, почему здесь воины? Разве Внутренний Дворец не закрыт для всех, кроме нас?
- Они евнухи.
- ??
- Это те воины, к которым снисходила правительница. После нее они не должны были стать отцами для других жриц. Здесь они выполняют охрану покоев Матриарха. Это большая честь для них.
- Догадываюсь, - пробормотал Лаурелинад, сомневаясь, что он бы обрадовался такой чести.
На пороге Тронного зала царила суматоха. Завидев Шэлиноров, рабы и воины-евнухи расступились и открылось окровавленное тело молодой рабыни. Подойдя ближе, Лаурелинад с ужасом узнал Розу. Страшное предчувствие охватило его. Он поспешил в зал и замер, увидев перед троном связанного отца, который сопротивлялся столь яростно, что удерживало его аж пятеро евнухов.
- Ты посмел нарушить все традиции и законы, опустившись до этой мерзости. Что заставило тебя забыть о гордости темного эльфа?
- Почему же любовь должна претить гордости? – прохрипел Хадренил.
- Любовь? – презрительно протянула Матриарх. – Ты можешь любить только Тьму и меня, свою правительницу. Все остальное не имеет значения.
- Ты не можешь мне приказать не испытывать другие чувства!
- Ты, презренный червь, смеешь мне перечить?! – Мелодичный ранее голос сорвался на пронзительный крик. – Твоя непокорность обернется для тебя лишь смертью!! Медиалиса сюда! Любого!!
Из окружавшей толпы вышла Жума-Шариль, на поводке за которой семенил паук.
- Убей его!!
Паук растерянно озирался. Жума-Шариль подтолкнула его к опрокинутому на спину Хадренилу:
- Кусай!
Паук медленно вполз на грудь замершему эльфу, осторожно ощупал лицо и вдруг удивленно пискнул.
Этот звук Лаурелинад узнал бы из тысячи…
- Хаш-ах…
- Чего он ждет? – Пылающая гневом Матриарх обернулась к перепуганной эльфессе.
- Не знаю, темнейшая, он просто недавно у меня… - пролепетала она.
- Прикажи ему!
Но Хаш-ах, уловив знакомый запах, напоминавший ему хозяина, ощетинился, став сразу в два раза больше, и угрожающе зашипел на протянувшую к нему руку Жума-Шариль.
- Видишь, темнейшая, - торжествующе воскликнул Хадренил, узнавший питомца своего сына, - даже ядовитый паук отказывается исполнять твои приказы!
Черные глаза Матриарха вспыхнули мрачным огнем:
- Значит, вы оба удостоитесь чести умереть от моей руки!!!
Лаурелинад бросился к трону, проталкиваясь среди эльфесс и евнухов, но не успел. Матриарх перехватила свой посох на манер копья и, сверкнув заостренным концом, с невероятной силой метнула его. Посох пригвоздил к полу и Хаш-аха и Хадренила, с хрустом пробив прочный панцирь и грудь.
- О боги…
Лаурелинаду показалось, что его сердце лопнуло. В глазах потемнело, словно кровавая пелена закрыла взор. В руке сами собой оказались когти, которыми он, в два прыжка добравшись до трона, со страшным криком ударил Матриарха прямо в грудь. Она охнула и неверяще впилась взглядом ему в лицо:
- Как… ты посмел…
- Я такой же непокорный, как и мой отец!!!
Он отбросил когти и сжал тонкое молочно-белое горло обеими руками. Она захрипела, прекрасное лицо исказила гримаса ужаса, попыталась оторвать его руки от себя, но ослепительная ярость, переполнявшая его, придала ему силы. Он продолжал сжимать ее горло, пока не услышал хруст ломающихся позвонков и не ощутил, как обмякло тело. Он разжал руки и обернулся. Весь зал замер, как парализованный. Впервые за всю историю темных эльфов Матриарх была убита своим же подданным.
Лаурелинад мрачным взглядом обвел зал, затем неспеша сплел вокруг себя золотисто-бирюзовый кокон Пак-Накора, возвел лиловый Пак-Дейна, подобрал окровавленные когти и спрятал их. Как только он спустился с тронного возвышения, все очнулись.
- Убить его!!! – завизжали жрицы, вскидывая свои посохи.
Первого воина Лаурелинад встретил страшным ударом ноги, подхватил двойной Таль-клинок поверженного и отдался на волю кровавой ярости. Он кружился в танце смерти, затянутый в кровавую пелену, проходя сквозь противника, как бог войны. Ярость и адреналин придавали ему силы, не давая остановиться и отдышаться.
Необычная тишина резанула уши. Он медленно оттер с лица кровавую маску и осмотрелся. Смятые и разрубленные тела, разбросанное оружие (один клинок обнаружился воткнутым в каменный свод Тронного зала), крови не видно на алом, слегка потемневшем ковре, но под ногами мокро.
Он осторожно вытащил посох-копье Матриарха из тел отца и паука и опустился на колени перед ними. Упоение боем прошло и руки начали дрожать, в груди снова разлилась невыносимая боль утраты.
- Лаурелинад… - Хадренил, не открывая глаза, понял, кто сидит рядом с ним. – Сынок, отпусти меня… Дай мне свободу…
Лаурелинад бережно снял с груди отца тельце Хаш-аха и увидел, что страшное копье выломало ребра, сквозь которые было видно бьющееся сердце.
- Тебя держит Тьма…
- Отпусти меня к Розе… - Корочка застывшей тонкой струйки крови на лице потрескалась от едва видимого шевеления губ. – Она меня ждет…
- Хорошо, отец, - наощупь (слезы полностью застлали взгляд) он сжал в руке сердце, заставляя остановиться. Но, ощутив упрямое сопротивление, сжал сильнее, погружая пальцы в горячую плоть.
- Иди, отец, там ты будешь более счастлив, нежели здесь… Пусть Анвиллари хранит твою и ее души до скончания веков…
Сквозь пальцы брызнула кровь. Хадренил дрогнул и замер навеки. Легким ветром прошелестело над его головой:
- Спасибо, сынок…
Он не помнил, как ушел из Тронного зала, очнулся лишь у кузницы. К груди он прижимал чей-то плащ, в который был завернут Хаш-ах. Значит, он прошел через весь Внутренний дворец и половину Внешнего и никто его не остановил? Хотя сегодня наступает год Мангусты, может все в Малом жертвенном зале?
Бесшумным привидением пронесся он до самого выхода, где на ходу смял четверых стражей, и выбежал на морозный простор.
Звезды равнодушно взирали на ночную землю, по которой тенью скользила одинокая фигурка. Им было все равно, когда наконец Лаурелинад смог остановиться и, помогая себе руками и Таль-клинком, вырыл небольшую ямку, куда бережно опустил мертвого друга, а потом долго сидел и плакал навзрыд, оставляя в маленькой могилке свою сожженную душу…
Далекий крик вывел его из забытья. Загонщики. Значит, кто-то из Шэлиноров остался в живых и организовал охоту на него. Он мрачно усмехнулся: пусть попробуют. В отличие от них, он прекрасно знает, как охотники поступят в той или иной ситуации, потому что он сам их учил. Тем более, Мангуста поможет ему скрыться и уйти от погони.
Он бежал сквозь еловые подлески, прыгал с невысоких отвесных уступов, не утруждая себя поиском обходов и спусков. Сзади осталось селение людей Хаймарш, портал и Жураг-Нар, растревоженный, как пчелиный улей. Ощущение погони лишь придавало силы и азарта, страха же не было совсем.
Рассвет застал его у реки, где он остановился передохнуть, умыться и утолить жажду. Услышав за собой странное сопение, он молниеносно обернулся и похолодел: тролль! Слишком близко, чтобы избежать ядовитых клыков и опасных когтей… Что ж, он покрепче сжал рукоять Таль-клинка, если он погибнет, то вдоволь сможет посмеяться над охотниками, которым достанется лишь его мертвое тело!
Тролль не спешил нападать, выжидательно смотря на замершего эльфа. В черных провалах глаз не было видно охотничьего огонька.
- Ты будешь нападать? – не выдержал Лаурелинад, пытаясь уловить хоть что-то из эмоций хищника.
Тот как-то по-особенному переступил с лапы на лапу и тут эльф заметил, что левая задняя лапа тролля была, видимо, повреждена когда-то и неправильно срослась, придавая ему слегка хромающую походку.
Глаза Лаурелинада полезли на лоб, когда он понял, что это тот самый тролль, спасенный им из капкана шесть лет назад. Зверь, заметив реакцию, довольно заворчал и подковылял поближе.
- Ты помнишь меня?!
Тролль уселся перед ним, преданно глядя в глаза. Лаурелинад опустил руку на лобастую голову с жестковатой мшистого цвета кожей:
- Значит, все это время ты искал меня?
Тролль согласно хрюкнул.
- О великая Омегарни, даже звери знают благодарность… - прошептал юноша, приседая перед хищником на корточки. – Почему же мы хуже их?...
Тролль заинтересованно обнюхал лицо, затем шершавым горячим языком слизнул скатившуюся слезу. Острые широкие уши насторожились куда-то на север, гребень на спине встопорщился, из горла вырвалось глухое ворчанье-предостережение.
- Ты прав, - эльф поднялся, - надо уходить. Охотники зря времени терять не будут.
Однако скорее за поворотом реки он натолкнулся на жрицу, которая при его виде приветственно махнула рукой.
- Рада видеть тебя, воин. Мне нужна твоя помощь. Я поймала… - она осеклась, заметив серый плащ, на котором сквозь бурые пятна была еще видна вышивка. Ее брови взлетели на лоб: - Шэлинор? Здесь??
- То же самое могу спросить у тебя, жрица, - отпарировал Лаурелинад, сводя руки в жесте Мангусты, готовясь при любом проявлении агрессии уйти из-под магического удара. – Насколько я знаю, все жрицы сидят по подземельям.
- Я сама решаю, где мне быть! – вспыхнула эльфесса. – Но что привело сюда Шэлинора? Почему ты не подле правительницы?
- А что мне делать возле ее трупа? Ждать, пока мне снесут голову?
Чуть тронутое загаром лицо побелело, как мел:
- Матриарх мертва?!!! Но как?! Почему?!
- Я убил ее.
Глаза полыхнули черным огнем:
- Значит, ты умрешь!!!!
- Не спеши, - хладнокровно посоветовал Лаурелинад, - иначе моя смерть унесет с собой Печать.
Жрица покачнулась, чуть не выронив длинный посох:
- Печать?! Она с тобой… Значит, ты Законник? О Морг’ахиль…
- Желание убить меня осталось?
Она медленно оглядела его, словно у него выросла вторая голова и крылья.
- Ты так юн и так дерзок… Как ты посмел убить ее?
- Я непокорный, - желчно усмехнулся он, даже не думая опускать руки. – Она же отняла у меня все, что я любил.
- Она Матриарх!
- И что? Я должен был молча смотреть на смерть отца?
- И кто твой отец?
- Моргват Хадренил. Он был смертельно ранен Матриархом, а я даровал ему свободу от такой жизни.
Жрица долго задумчиво молчала. Наконец она подняла взгляд на Лаурелинада:
- Опусти руки, я не причиню тебе вреда. Хадренил был и моим отцом.
- Что?!
- Мое имя Валория. И как ты заметил, я, пренебрегая правилами, действительно не сижу по подземельям, а изучаю окрестности Жураг- Нара. Похоже, - она горько усмехнулась, - наш отец дал нам обоим дар непокорности судьбе.
- Тебе сложнее неподчиняться, - покачал головой Лаурелинад, - ты жрица, служишь Тьме. Как ты объяснишь остальным, что не убила меня, когда была такая возможность?
- Возможность? Каков твой ранг?
- Жур-Нарвах.
- Тем более. Ты практически неуязвим, а обладая мудростью и даром Законника, сможешь отразить любую мою магическую атаку. Кроме того, я не хочу связываться с ним.
Лаурелинад проследил за ее жестом и хмыкнул. В пылу разговора он совершенно забыл о тролле, который тихонько подобрался к жрице на расстояние взмаха лапы.
- Он не тронет тебя, пока я не скажу.
- Ты управляешь и троллем… Охотники обречены, - покачала головой Валория. – Да и мы тоже, без новой правительницы и Законника…
- Я могу отдать тебе Печать Крови, которую ты отнесешь в Жураг-Нар и отдашь новой Матриарху.
- Разве это возможно?!
- Возможно, но требуется сакральное место.
- Идем, здесь в лесу есть такое место. Там все дышит магией.
Приказав троллю оставаться на месте, Лаурелинад двинулся вслед за сестрой, продираясь сквозь еловые лапки и ветки. Извилистая тропинка привела его на круглую поляну с камнями-кромлехами, на которых были высечены древние руны магии земли. В центре каменного круга в магических путах сидели две лесные эльфийки.
- Именно поэтому я тебя и остановила, - пояснила Валория в ответ на вопросительно вскинутые брови эльфа. – Мне нужен был воин, чтобы отвести их в Жураг-Нар.
Он задумчиво рассматривал пленниц. Обе худенькие, дрожащие от холода, ибо их одежда явно не предназначалась для морозов здешней местности. Их луки валялись неподалеку, видимо, выбитые из рук воздушной волной жрицы. Одна эльфийка явно помоложе, с белокурыми волосами, была в предобморочном состоянии, вторая с медовыми волосами гордо вскинула голову при виде темных эльфов. Встретив непокорный взгляд таких же карих, как у него, глаз, Лаурелинад вдруг усмехнулся.
- Валория, отпусти их.
- Ты что, с ума сошел?! Это же лесные эльфы, наши заклятые враги!
- Отпусти, иначе ты не получишь Печать.
- Ты шантажируешь меня?!
- Именно. Ну так что?
Скрипя зубами от бессильной злости, жрица взмахнула руками и путы развеялись. Лаурелинад обернулся к замершим от неожиданности пленницам:
- Уходите, - и видя их непонимание, махнул рукой в сторону, откуда пришел сам: - Идите туда!
Старшая подхватилась с холодной земли, подобрала свое оружие, с трудом подняла вторую и повела ее в лес. Темные эльфы провели их взглядами: один с задумчивостью, вторая со злостью.
- Сейчас что прикажешь делать?
- Теперь ты понимаешь, что значит всю жизнь подчиняться вам? Ладно, не кипятись, становись в круг и протяни правую руку ко мне.
- Что ты делаешь?!
- Не кричи, просто связал тебя Смятением, чтобы ты не двинулась случайно, - он достал когти, аккуратно (самым навершием) уколол кожу на запястье Валории и подставил острие под каплю крови. Внезапно между рукой жрицы и когтями, на которых не запеклась кровь Матриарха, протянулась кровавая нить, заставившая Валорию тихонько застонать от боли.
- Именем Мерсии’риль, богини крови, Линк’тани, защитницы крови, и Анвиллари, хранительницы, отдаю добровольно Темную Печать Крови. Илим Морг’ахиль!
Нить беззвучно лопнула. Лаурелинад протянул когти бледной жрице:
- Отнеси их в Жураг-Нар, и когда появится Матриарх, отдашь ей Печать. А за когтями я потом вернусь. Прощай!
- Сними заклятье! Слышишь?! Ты далеко не уйдешь! Ты это сам знаешь!
- Посмотрим…
Оставив за спиной возмущенную Валорию, он поспешил выйти из леса, но на берегу реки наткнулся на лесных эльфиек.
- Вы еще здесь?
Старшая указала на скалившегося тролля.
- Я совсем забыл о нем, - покачал головой Лаурелинад, - он вас не тронет.
- А остальные? – Голос эльфийки был похож на щебет маленькой пичужки.
Он устало вздохнул, глядя на них, потом перевел взгляд на запад, где лежал человеческий город. Если уж противиться судьбе, значит, по-крупному.
- Я проведу вас. Сможете идти сами?
Они кивнули.
- Тогда вперед, за мной идет охота.
К Брейвуоллу они вышли к вечеру, старательно обходя темноэльфийские отряды, еще не знавшие об охоте. Тролль не подпускал своих же собратьев, а волки, повинуясь жесту Лаурелинада, подсмотренному еще в детстве в волчарнях, равнодушно уступали дорогу.
У моста эльф остановился и опустил на землю младшую эльфийку, которая обессилела на половине пути. Старшая, молча несшая луки, наконец заговорила:
- Зачем ты это сделал? Почему ты помог нам?
Он горько усмехнулся:
- Ты думала, что я с радостью вспорю вам животы и буду с рычанием пожирать еще теплую печень?
Карие глаза в ужасе расширились:
- А ты можешь?!
- Нет, глупости все это. Мы не едим сырую печень, она вкуснее жареная… Не пугайся, я шучу! Мы только пьем кровь.
Младшая эльфийка в испуге зажала руками рот и бросилась под защиту стен города. Ее спутница даже не двинулась с места, внимательно рассматривая мрачно усмехающегося эльфа.
- Ты не похож на остальных, - помолчав, покачала она головой. – В тебе нет той жестокой радости, которая была в жрице.
- Та жрица моя сестра.
- Но я слышала, как она грозилась тебе! – удивилась эльфийка.
- Ну и что? Я убил своего отца, потому что он был смертельно ранен нашей правительницей, а перед тем убил и ее.
- Матриарха?!!
- Как ты думаешь, почему на меня объявлена охота?
- И ты, будучи сам в опасности, спас меня и мою сестру. Мы, лесные эльфы, такого не забываем.
- Можешь просто сказать спасибо.
- Нет, этого будет мало. Мое имя Мегалькарвен и отныне я перед тобой в долгу. Можешь пожелать чего угодно.
- А если я потребую, чтобы ты пошла за мной? Ты не побоишься отдать свою жизнь в руки жестокого темного эльфа? – недоверчиво прищурился он. Она закусила губу, задумавшись. Внезапно он понял, что с нетерпением ждет от нее ответа. После похорон Хаш-аха в нем появилось нежелание принадлежать жестокому миру Жураг-Нара. А еще ему очень хотелось, чтобы эта лесная лучница увидела в нем не кровавого воина, а просто эльфа, который готов защищать ее.
Он вздрогнул, когда она звонким голосом, в который появилась твердая решимость, произнесла:
- Я буду рядом с тобой.
- По велению долга?
- По собственному желанию!
Он испытующе посмотрел ей в глаза. Она не отвела взгляд, отвечая на его невысказанный вопрос: «Да, потому что я так хочу!»
На душе Лаурелинада стало легко-легко.
- Успокойся, я не собираюсь брать тебя с собой или подвергать твою жизнь опасности. Возвращайся к себе в лес и живи спокойно.
- Я не люблю, когда мне указывают что делать! – гордо выпрямилась эльфийка. – Я свободна в своем выборе и я последую за тобой!
«Как же, оказывается, бывают похожи потомки двух разных враждующих народов!»
- А ты уверена, что сможешь? – хитро прищурился эльф. Мегалькарвен не успела ничего сказать, как все вокруг заволокло густым туманом. Когда он развеялся, ни темного эльфа, ни поджидавшего его тролля нигде не было.
- Ну ничего, - погрозила в никуда эльфийка, - ты от меня не спрячешься! Я все равно найду тебя!
Затаившись на другом берегу, Лаурелинад слышал ее слова, согревшие его израненную душу и заставившие улыбнуться. Ну что ж, если он ей действительно небезразличен, как сказали ее глаза, пусть попробует найти. А если не получится у нее, то он и ведь сам может найтись…
Конец
3 - В канун Мангусты
Фэндом: игра Sacred
Персонажи: ТЭ, ЛЭ
Размещение, кроме официального сайта игры, - запрещено.
В канун Мангусты
Конец
Персонажи: ТЭ, ЛЭ
Размещение, кроме официального сайта игры, - запрещено.
В канун Мангусты
Конец