Фэндом: игра Sacred
Персонажи: ТЭ, ЛЭ, серафима, демонесса
Размещение, кроме официального сайта игры, - запрещено.
Благословение
…Промозглый воздух пронизывает до самых костей. Свинцовое небо, затянутое тучами, нависает так низко над землей, что, кажется, вот-вот упадет на голову. Темные нахмурившиеся ели, мшистые камни-кромлехи, вселяющие страх, холод замерзшей земли и жгучее прикосновение магических пут. Младшая трясется то ли от страха, то ли от холода. А ей уже все равно. Она прекрасно знает, что ожидает их, если темная колдунья сможет найти своих воинов.
Но что-то долго нет темной эльфессы… Скоро путы ослабеют, а там можно дотянуться до луков. Но надежда тает, когда слышатся голоса из-за деревьев. На тропинке появляется колдунья в темных одеждах и он…
Он приближается пружинящей походкой, словно дикий зверь перед прыжком, серый плащ мягко стелется за плечами, темная одежда лишь оттеняет матовую бледность кожи лица и обнаженных до предплечий рук без каких-либо татуировок. Растрепавшиеся волосы видимо белого цвета, но сейчас грязновато-серые, да и сам он весь, как будто выбрался из могилы, вся одежда в странных бурых разводах, словно засохшая кровь.
Он удивляется, замечая пленниц, а затем начинает бесцеремонно, как будто перед жертвоприношением, рассматривать их. Она гордо вскидывает голову, решив ни за что не показывать им страха перед смертью. Их глаза встречаются и она замирает – словно смотрит в свои собственные. Только в ее глазах нет столько боли, печали и отчаянья… Внезапно что-то мелькает на самом дне, словно сверкающая рыбка в мутной воде омута:
« - Валория, отпусти их.
- Ты что, с ума сошел?! Это же лесные эльфы, наши заклятые враги!
- Отпусти, иначе ты не получишь Печать.
- Ты шантажируешь меня?!
- Именно. Ну так что?»
Холодная улыбка кривит его бледные губы.
А она ждет, что колдунья одним движением посоха убьет его, зарвавшегося эльфа-воина. Но… взмах – и магические путы холодной пылью ссыпаются с рук и тела. Она в растерянности переводит взгляд на него.
« - Уходите!»
Она не верит в такой оборот судьбы, слишком невероятно, но колдунья не шевелится, пытаясь прожечь в нем дыру горящими черными глазами. Он нетерпеливо взмахивает рукой, указывая путь. И она решается, помогает подняться младшей, подхватывает оба лука и как можно быстрее уходит с поляны, пока это странный эльф не передумал. А на выходе из леса их поджидает страшное чудовище, которое скалит желтоватые клыки и не думает сдвигаться с дороги. Значит, вот для чего он отпустил их – для смерти, потому что трех оставшихся стрел не хватит, чтобы завалить тролля, а обессиленные тела не выплеснут ни крупицы лесной магии…
А потом за спиной слышится яростный женский визг:
« - Сними заклятье! Слышишь?! Ты далеко не уйдешь! Ты это сам знаешь!»
Он идет и мрачно усмехается, но замирает в удивлении:
« - Вы еще здесь?»
Он что, издевается? Она молча указывает на тролля, терпеливо поджидающего на тропе. Что теперь? Но он сокрушенно качает головой и на лице проступает недовольство собой:
« - Я совсем забыл о нем, но он вас не тронет.
- А остальные?»
Ее голос срывается и звучит тонко, как у испуганного щенка или птицы, за что она начинает себя ненавидеть: нельзя показывать слабость врагу! Недовольство сменяет усталость, он задумчиво смотрит куда-то на запад и его лицо меняется, словно одевает маску. Странная смесь обреченности и твердости облагораживает немного жестокое выражение, и он становится похож на древнего героя из какой-нибудь трагической баллады.
« - Я проведу вас. Сможете идти сами?»
Проведет? Через кордоны своих же сородичей, троллей и стаи волков? Ну, идти-то сами они могут.
И они идут, прячась от темноэльфийских отрядов, перебегая открытые пустоши и замирая, когда тролль предупреждающим ворчанием отгоняет других хищников, ожидая, пока волки, вняв странному жесту рукой, вяло сворачивают с пути, провожая маленькую группу желтоватыми глазами.
Когда на полпути младшая, споткнувшись в очередной раз, не смогла подняться, расплакавшись от усталости, он безмолвно, словно пушинку, подхватывает ее на руки и несет дальше. Она идет позади, неся оба лука, и злится. Злится на него. Если темный эльф, учили ее, то только жестокий кровожадный убийца, извечный враг всему светлому, неутомимый противник лесным эльфам. А тут он ведет себя настолько благородно, что некоторым ее собратьям даже не снилось! И она не знает, как ей относиться к такому поведению…
А он хорош, отмечает она. Высокий, ладно сложенный, осанка с каждым шагом становится более горделивой, словно он знает, что она на него смотрит. А вдруг знает? Лесные духи, помогите ей скрыть свои мысли!... Она вновь приглядывается к его спине и понимает, что он действительно меняется: широкие плечи расправляются еще больше, голова гордо вскинута, словно с каждым шагом он освобождается от какого-то гнета.
Впереди вырастают бастионы Брейвуолла, который они покинули накануне. У моста, когда он осторожно опускает на землю младшую, она не выдерживает:
« - Зачем ты это сделал? Почему ты помог нам?»
Горечь заполняет глаза, словно ему еще раз напомнили, что кто он такой.
« - Ты думала, что я с радостью вспорю вам животы и буду с рычанием пожирать еще теплую печень?»
О духи!! Ужас заставляет кожу покрыться пупырышками:
«- А ты можешь?!»
В горечи появляется насмешливый оттенок:
« - Нет, глупости все это. Мы не едим сырую печень, она вкуснее жареная… Не пугайся, я шучу! Мы только пьем кровь.»
Она испытующе смотрит ему в глаза, не обращая внимания на младшую. Что-то в нем такое, что заставляет сомневаться в правдивости его слов. Она обращается к своему внутреннему источнику и смотрит сквозь линзу капельки Света.
« - Ты не похож на остальных. В тебе нет той жестокой радости, которая была в жрице.
- Та жрица моя сестра.
- Но я слышала, как она грозилась тебе!»
Она не могла представить, чтобы ее два старших брата могли ей угрожать, даже в шутку!
« - Ну и что? Я убил своего отца, потому что он был смертельно ранен нашей правительницей, а перед этим убил и ее.
- Матриарха?!!
- Как ты думаешь, почему на меня объявлена охота?»
Он обречен. В ее краях до сих пор ходят страшные легенды о темных эльфах, выходящих на охоту за своими же отступниками. Значит, он действительно не такой, как все его сородичи, и становится понятно странное поведение. Что ж, она докажет, что не только он может быть благородным.
« - И ты, будучи сам в опасности, спас меня и мою сестру. Мы, лесные эльфы, такого не забываем.
- Можешь просто сказать спасибо.
- Нет, этого будет мало. Мое имя Мегалькарвен и отныне я перед тобой в долгу. Можешь пожелать чего угодно.»
Он хитро прищуривается:
« - А если я потребую, чтобы ты пошла за мной? Ты не побоишься отдать свою жизнь в руки жестокого темного эльфа?»
Она не отводит взгляда, когда он смотрит на нее. В его голосе насмешка, но в глазах ожидание и… паника? Чего он боится? Охотников? Тогда бы он не стал помогать им, а бежал бы отсюда, сломя голову. Смерти? Будущего? Если бы он пропустил ее в свою душу… Но карие глаза не пропускают света, словно специально закрыты, словно требуют ответа без подсказки. Что ж, она поищет ответа в своем сердце. И понимает, что ответ готов, готов еще тогда, когда он заглянул в ее глаза там, на затерянной в лесу поляне. Она хочет ему верить и она верит, что он не похож на отрицательного персонажа из детской сказки, он просто другой.
« - Я буду рядом с тобой.»
Ее на мгновенье ослепила вспышка в темно-карих глазах:
« - По велению долга?»
Разве можно поступать только так?
« - По собственному желанию!»
Его глаза теплеют, становятся настолько прозрачными, что она видит его неверие в такой ее ответ: ты действительно хочешь быть рядом со мной?! Да, она отвечает ему одними глазами, я хочу быть с тобой рядом, потому что ты необыкновенный…
Он вдруг улыбается, настолько светло и легко, что ее сердце замирает:
« - Успокойся, я не собираюсь брать тебя с собой или подвергать твою жизнь опасности. Возвращайся к себе в лес и живи спокойно.»
Что?! Он… Ее осеняет догадка: он просто не хочет рисковать ею… И появляется досада: я сама выбрала тебя!
« - Я не люблю, когда мне указывают что делать! Я свободна в своем выборе и я последую за тобой!»
Откуда это удивление, смешанное с мудрой улыбкой? Он замирает на несколько мгновений и от его фигуры веет решимостью:
«- А ты уверена, что сможешь?»
Белесый, пахнущий влажной землей туман заволакивает весь обзор. Она машет руками, отплевывается от неприятного привкуса во рту, пытается разглядеть что-либо в этой мути. Но когда перед глазами проясняется, его уже нет, как нет и поджидающего во время всего разговора тролля.
Она раздосадована на него и на себя. Дать так провести ее, лесную лучницу! И куда он делся? Решил сбежать, чтобы остаться при своем? Она в бессилии грозит холодным равнинам Жураг-Нара:
« - Ну ничего, ты от меня не спрячешься! Я все равно найду тебя!»
И ей почему-то кажется, что он слышит ее и смеется. Ладно, посмотрим, кто будет смеяться последним…
Мегалькарвен резко открыла глаза, рывком приподнялась на плаще и огляделась.
Ласковое предзакатное солнце окрасило резвящихся на лугу единорогов в нежно-розовый цвет, словно они были вырезаны из морского коралла. Легкий ветерок, заплутавший среди деревьев, шевелил светлые гривы и хвосты, принося освобождение от назойливых слепней…
Вокруг луга плотной стеной стоял лиственный лес, лениво отзывавшийся шелестом на происки ветра. Лесные эльфы не очень любили мрачные ели, предпочитая либо высокие светлые сосны либо лиственные деревья, пропускающие через себя солнечные лучи.
Мегалькарвен вздохнула и поднялась с плаща. Она всего на пару мгновений прилегла на плащ, пока ее единорог не набегается. Но едва она закрыла глаза, как мгновенно провалилась в этот странный сон, вернувший ее на несколько месяцев назад… Видимо, не зря приснился темный эльф – сами боги напоминают об ее обещании.
Эльфийка тихонько просвистела, и от табуна отделилась светлая легконогая фигурка. Единорог ленивой рысцой приблизился к ней и с удовольствием начал лакомиться подсоленными сухариками из сложенных ладошек. Закончив, он ткнулся храпом в плечо, вопросительно глядя на серьезную хозяйку.
- Финас, я должна уйти. Ты ведь будешь прислушиваться?
Единорог согласно закивал головой. Мегалькарвен ласково провела по крутой бархатистой шее, перебрала золотистую гриву, заплетенную в косички, и похлопала по спине:
- Спасибо, малыш. Иди, отдыхай.
Она подняла с земли плащ, стряхнула с него травинки, накинула на плечи и застегнула фибулу. Колчан со стрелами с разноцветным оперением пристегнула справа, чтобы был под рукой, тетиву сняла – в родных краях ей ничто не угрожает, лук сунула в налучник за левым плечом. Небольшой мешочек с монетами и необходимыми снадобьями на поясе, капюшон на голове… Пора. Она должна найти своего спасителя, и в этот раз ей обязательно повезет.
Тонкая фигурка быстро скользнула в темнеющий лес и решительно пошла меж высоких деревьев, стараясь не оставлять следов.
Финас провел ее взглядом и потрусил назад в табун.
Вымощенная неровным булыжником дорога, уложенная еще при Аарнуме Первом и связывающая небольшой Хеджтон с трактом, ведущим из Брейврока в Брейвуолл, была оживленной лишь в начале лета и в середине осени, когда торговые караваны спешили на ярмарки. Сейчас, в середине весны лишь одинокий путник с осликом двигались в сторону Хеджтона. Казалось, мужчина старался привлечь к себе как можно меньше внимания: серый безликий плащ, подмокший снизу, низко надвинутый капюшон, скрывающий лицо, быстрая походка, в такт цоканью ослиных копыт по камням дороги. Видимо, путник опасался разбойников, которых в окрестных лесах было довольно много, или темных эльфов, которые часто захаживали в эти места в поисках новых рабов…
Но сами боги хранили путь для путешественника – он благополучно добрался до самого Хеджтона и, перейдя каменный мост, сразу направился к дымящей кузнице, минуя таверну, гостиницу и торговцев.
Оставив ослика у дверей, мужчина снял поклажу – две увесистые котомки и вошел в горячий, пахнущий железом мир. Кузнец обернулся на стук двери, вопросительно уставился на гостя. Капюшон сполз на спину и стали видны белоснежные волосы, с двумя заплетенными спереди прядками. Кузнец просиял, узнав знакомые черты бледного лица:
- Лаурелинад, ну наконец-то! Я уж думал, сгинул где-нибудь…
- Не дождешься, Боб, - усмехнулся эльф, опуская на пол тяжелые котомки. – Я привез тебе заказ.
- Это от кого же? – заинтересовавшийся кузнец ополоснул грязные руки в бадейке и подошел к поклаже.
- Висконт из Флорентины, - Лаурелинад раскрыл первую сумку, показывая присевшему Бобу несколько темно-желтых слитков.
- Ого сколько! Что он такого захотел?
Гость достал из кошеля свернутый лист старого пергамента:
- Он передал эскизы.
Боб развернул лист и начал критически рассматривать рисунок:
- Напоминает статуи какие-то… Эге, похоже, что он решил сделать себе точные копии Сети…
- Копии чего? – заинтересовался эльф.
- Золотая Сеть Снов – набор священных предметов древнего культа, - кузнец пожал плечами, - что ж, его золото – моя работа.
- А здесь результат прошлой работы, - из второй котомки появились увесистые кошели, при виде которых на лице Боба появилась широкая довольная улыбка.
- Ты свою долю-то взял?
- А как же, - эльф закинул за спину пустые сумки и повернулся к выходу, но кузнец остановил его:
- Погодь, Лаурелинад. Тут пару дней назад появились твои сородичи, предложили за поимку или голову какого-то своего преступника огромные деньги. Судя по приметам, искали тебя.
- И что же? – в карих глазах мелькнул отблеск стали.
- Нашлись у нас такие дураки, что взяли аванс…
Нехорошая улыбка искривила бледные губы эльфа:
- Пусть попробуют отработать его. Не волнуйся, эти дураки меня не найдут, а темные поостерегутся. Я все равно собирался на юго-восток, но сначала я загляну к Ревелу в Брейвуолл – он обещал мне сапоги. Присмотри за осликом.
И пожав на прощанье мозолистую руку слегка встревоженного кузнеца, Лаурелинад скользнул за двери.
Шагая по лесной тропинке, он размышлял о предупреждении своего друга. Значит, соплеменники не остановятся, пока не убьют его, не боясь о потере знаний Жур-Нарваха. Надо ж, добрались до Хеджтона, куда столичные новости доходили спустя месяц…
Они выступили бесшумно из зарослей орешника, перегородив дорогу и сзади и спереди. Три Моргвата и двое Жур-Уркаи.
Лаурелинад шагнул под защиту старого вяза, прижавшись спиной к твердому стволу. Двойные Таль-клинки скользнули в руку.
- Пусть Тьма примет тебя, Учитель.
Он замер – действительно, всех пятерых воинов он готовил к первой Охоте, вдалбливал в головы кодексы, учил пользоваться любым оружием. Теперь он узнает, насколько они хорошо запомнили его уроки.
- Пусть Тьма примет вас, темные.
Один из Жур-Уркаи склонил голову:
- Для нас великая честь сражаться с тобой, Учитель…
- Ибо сильный враг – великая доблесть для воина, - закончил фразу Моргват.
Лаурелинад кивнул, подтверждая слова Вызова, отстегнул плащ, чтобы не мешал, и спокойно вступил в центр.
- Тогда давайте вспомним кое-что… - Он сплел Пак-Дейн, встал в боевую стойку, приподняв над головой клинки, и произнес первую строчку Кодекса Корделла: - Путь воина Тьмы приказывает сражаться отчаянно, насмерть.
Моргваты нехотя спрятали бесполезные луки и вытащили мечи.
Первый выпад Жур-Уркаи он отпарировал металлической рукоятью клинков, поднырнул под замах второго и сильным движением отточенных лезвий разрубил грудь Моргвату, нападавшему сзади. Эльф мешком свалился на землю, его меч перекочевал в левую руку Лаурелинада.
- Путь воина Тьмы означает лишь одно — сражаться бешено, насмерть, - отозвались на гибель воины. Они прекрасно понимали, что их может поджидать смерть, но ни один мускул не дрогнул на суровых лицах.
- Любого противника, с которым ты сражаешься, считай настолько сильным, что с ним не управятся и десятки! - Они бросились одновременно, вспарывая воздух клинками: один, присев, у самой земли, второй – на уровне пояса, третий – стараясь попасть в грудь, четвертый – с сильным рубящим ударом сверху.
Они упустили из виду, что Мертвую Башню должны рубить сразу пятеро, поднимаясь снизу вверх: ступни, колени, пояс, грудь, голова. Лаурелинад скользящим кувырком нырнул в незакрытый просвет, сбил с ног Жур-Уркаи и, метнув за спину двойные Таль-клинки, одним ударом кулака в окованной железом перчатке разбил гортань.
- Ты никогда не сможешь совершить подвиг, если будешь следить за ходом сражения!
Поверженный хрипел в агонии, захлебываясь собственной кровью, а Лаурелинад, молниеносно вскочив на ноги, рубящим ударом слева распахал горло третьему Моргвату.
Второй стрелок уже лежал на земле, сраженный точно брошенными смертельными клинками, рассекшими лицо, горло и грудь.
- Когда для выбора имеются два пути, выбирай тот, который ведет к смерти, - медленно произнес оставшийся Жур-Уркаи, поднимая свои клинки. Он был немного ошеломлен стремительностью схватки, но понимал, что им нечего было тягаться с Жур-Нарвахом-Законником, владеющим практически всеми искусствами темных эльфов.
- Смерть не бесчестит, - подтвердил Лаурелинад, обманным движением вынуждая противника отпрянуть в сторону, где его поджидала холодная сталь, вспоровшая рубаху и мягко погружаясь в правый бок.
- Воистину храбр тот, кто смерть встречает с улыбкой, - прошептал последнюю фразу эльф и осел на мокрую от крови траву.
- Пусть Тьма примет ваши души, - Лаурелинад медленно сотворил в воздухе знак Тьмы. Он осмотрел тела – все мертвы. Значит, не растерял он былых умений… На сердце легла печаль, ведь эти молодые воины могли бы еще жить, если бы их не послали за его головой. Что ж, они погибли достойной смертью, пусть же и погребение их будет достойным!
Подобрав свой плащ и забрав оружие поверженных, он медленно произнес древние слова и под мертвыми телами замерцала бледным светом огромная пентаграмма. Едва Лаурелинад отошел подальше, как знак вспыхнул багровым ревущим огнем, поглощающим трупы пятерых воинов. В воздухе сладковато запахло горящей плотью, Лаурелинад отвернулся от опаляющего жара и быстро покинул место битвы.
Люди обходили старое кладбище по большой дуге даже днем, с наступлением сумерек ни у кого не возникало даже мысли о том, чтобы проникнуть сквозь полог мрачных елей и пройти между обвалившийся могильных ям к почерневшей, обвитой мохом статуе… Бытовало мнение, что на кладбище неспокойно, там гнездится всякая нечисть и нежить, поэтому ворота Брейвуолла закрывались при малейшем наступлении темноты.
Лаурелинад нежити и нечисти не боялся, полагая, что ворон ворону глаз не выклюет. Уютный костерок слегка озарял старые надгробные памятники, в котелке уже закипала вода, в которую отправится крупа и приправы, где-то вдалеке ухал филин, ему подвывали волки, а эльф улыбался, вспоминая события начала зимы. Где сейчас та лесная лучница, что так смело согласилась быть рядом с ним? Он понимал, что вряд ли они когда увидятся, учитывая их происхождение, ведь он сам ушел, не желая обременять ее, но… Ему было приятно вспоминать те короткие мгновения, что они провели вместе…
Невесомый, едва слышный шорох насторожил Лаурелинада больше, нежели сильный грохот. Он медленно потянулся к рукоятям клинков, но…
Ночной лес выпустил на поляну тонкую фигурку с длинным изогнутым луком в руках. Увидев настороженного эльфа, она гордо подбоченилась и победно произнесла:
- Я нашла тебя!
Лаурелинада накрыло горячей волной радости, сердце затрепетало, как птица. Она нашла его, сама нашла!... Он с трудом смог усидеть на месте, пытаясь совладать с охватившими его чувствами.
Мегалькарвен, не сводя сияющего взгляда с эльфа, патетично ткнула в него пальцем:
- Я искала тебя на востоке и севере, спрашивала у ветров и воды, у леса и земли…
- И кто меня сдал? – перебил ее он, справившись с потоком эмоций.
Эльфийка слегка смутилась и улыбнулась:
- Крестьянин из Брейвуолла.
Лаурелинад расхохотался. Глядя на него, рассмеялась и Мегалькарвен, присаживаясь у костра.
- Тебя действительно было трудно найти, - отсмеявшись, эльфийка обхватила колени руками и посмотрела на эльфа поверх пламени. – Вся природа словно прятала тебя…
Лаурелинад улыбнулся:
- Это я прятался среди природы. Главное умение охотника – слиться с окружающим тебя лесом, стать просто незаметным для обычного взгляда.
Она хмыкнула:
- Нас тоже этому учат. Слышать голоса деревьев, призывать единорогов…
- Кого? – заинтересовался он.
- Единорогов. Они пасутся на пастбищах в Тир-Хадаре. Каждый рожденный жеребенок соединяется особой ментальной связью с лесным эльфом, чтобы при необходимости, когда эльф позовет на помощь, примчаться к нему.
- А если ты далеко?
- Неважно, - покачала головой Мегалькарвен, - единороги могут мчаться со скоростью мысли.
- И у тебя есть единорог?
- Финас, - она задумчиво улыбнулась, - он прислушивается к моему зову. Кстати, - она встрепенулась, - а где твой тролль?
- Он не переходит реку. Здесь я один.
- Уже нет.
Он поднял глаза и испытующе взглянул на нее:
- Ты уверена?
Она усмехнулась:
- Иначе бы я не искала тебя, рискуя навлечь гнев моих правителей. Ты никуда от меня не денешься.
Лаурелинад чувствовал, как в горле встал горячий ком, а в груди сладко защемило. Он ответил, кидаясь словно с отвесной скалы в пропасть:
- Я не хочу никуда деваться от тебя.
Ее глаза вспыхнули, как две звезды:
- Тогда наши желания совпали.
До самого утра они проговорили, рассказывая события, произошедшие за зиму и весну, и попутно узнавая новые черты характеров друг друга.
С рассветом они затушили костер и покинули тихое кладбище, выйдя к городской стене.
- Куда ты теперь?
Лаурелинад пожал плечами:
- Я и сам не знаю. Планировал отправиться на Лавовую равнину…
- А со мной не хочешь? – встретив недоуменный взгляд, Мегалькарвен пояснила: - В Тир-Хадар. Я уверена, что мой народ примет тебя с уважением, ведь ты спас двух его дочерей.
Эльф задумчиво покачал головой:
- Не думаю… Я темный эльф.
- Ну и что? – горячо воскликнула она. – Я уже говорила, что мы умеем ценить благородные поступки. Тебе будут рады!
- А если нет? – он вопросительно заглянул в ее глаза. Она улыбнулась ему в ответ:
- Тогда я пойду за тобой, куда ни поведешь.
Он рассмеялся:
- Хорошо, веди в Тир-Хадар, надо проверить благодарность лесных эльфов.
Леса Тир-Хадара лежали западнее человеческого города Маскарелля, города художников и артистов. Стройные кипарисы, окружавшие статуи, каменные дома с колоннами и фронтонами, высокие прозрачные фонтаны, радугой играющие на солнце, белокаменный просторный храм всем богам – все поражало Лаурелинада, привыкшего к мрачным подземельям родного Жураг-Нара. Мегалькарвен уверенно вела его по широким улицам, показывая наиболее знаменитые достопримечательности города. Перейдя два ажурных моста, они вышли к третьему, выложенному зеленоватым камнем и украшенным малахитовыми статуями лесных эльфов.
- Отсюда начинается дорога, которая приведет нас в земли моего народа. Нам осталось лишь пройти Тир-Фасул, - Мегалькарвен ступила на мост и оглянулась на замершего эльфа. – Пошли, что же ты?
Лаурелинад напряженно вслушивался в странный шорох леса за мостом. Недоброе предчувствие хватило его. Ничего хорошего ему здесь не светит, понял он. А может, это старая привычка ждать гадостей от судьбы? Ладно, посмотрим. Он решительно перешел мост и углубился в лес вслед за эльфийкой.
Ночь застигла их на маленькой лесной полянке, которая напомнила Лаурелинаду место их первой встречи. Только камни были более мирными и не придавали воздуху вкуса только что пролитой крови. Огонь жадно хрустел хворостом, а Мегалькарвен внимательно смотрела на эльфа.
- Что тебя гложет?
- Не знаю, - хмуро отозвался он. – Дурное предчувствие. Недоверие.
- Ко мне? – она приподняла брови.
Он промолчал. Мегалькарвен села рядом с ним, прижавшись плечом к плечу:
- Ты просто не умеешь верить в лучшее, привык, что никому не нужен, сам по себе. Но ведь теперь все изменилось.
Лаурелинад посмотрел на нее.
- Изменилось! Ты свободен в своем решении, ты вольная птица или волк, как тебе угодно. И ты нужен мне, - она ласково провела тыльной стороной руки по его щеке. Его глаза потеплели:
- Ты не представляешь, как я был счастлив увидеть тебя там, под Брейвуоллом. Только тогда я понял, что люблю тебя, что моя жизнь будет тусклым выживанием без тебя…
Тонкий палец, приложенный к его губам, заставил эльфа замолчать:
- Ты не можешь любить меня более сильно, чем я тебя.
Их губы соприкоснулись медленно, осторожно, словно пробуя на вкус друг друга, души соединились, полностью раскрываясь навстречу любви и счастью… Звезды, заглянув на полянку, застенчиво закрылись полупрозрачным маревом из туч, дабы не мешать влюбленным, отдающим друг другу самих себя.
Тир-Хадар шумел, как встревоженный улей. Оба правителя – и Хранительница Родника Света и Защитник Лесов собирали слухи, как пчелы пыльцу, пытаясь понять суть суматохи. А все было просто – впервые со времен войн под полог лесов Тир-Хадара вступил темный эльф. Но самое худшее было то, что его привела лесная эльфийка и привела добровольно…
Мегалькарвен не успела довести Лаурелинада до своего клана, как их остановили стражи и попросили следовать за ними в Чертоги Власти. В высоком просторном зале с тонкими колоннами было довольно многолюдно. Правители молча смотрели, как стражи ведут пару прямо к Тронному подножию.
Мегалькарвен склонилась в церемониальном поклоне, эльф же остался стоять абсолютно прямо.
- Ты вернулась? – голос Хранительницы был высок и звенел от напряжения.
- Да, моя Хранительница. Я вернулась, приведя с собой доблестного воина, который спас меня и младшую лучницу в землях Жураг-Нара. Я прошу вас принять его…
- Ты не понимаешь, что сделала? – Защитник перебил ее, наклонившись вперед. Мегалькарвен осеклась и перевела взгляд на него.
- Ты нарушила закон, который гласит: любой темный эльф, вступивший на земли Тир-Хадара, подлежит смерти, - Он холодно прищурил серые глаза. – Однако, помня о твоем спасении, ему будет дарована возможность беспрепятственно покинуть наши земли.
Лаурелинад сжал зубы. Что ж, этого следовало бы ожидать. Глупо было бы надеяться, что отверженный одним народом, будет принят другим, несмотря на все заслуги. Значит, это его судьба, и ему ничего не остается, как вечно скитаться по земле. Но как же Мегалькарвен?
Словно услышав его вопрос, эльфийка звенящим голосом произнесла:
- Тогда я уйду вместе с ним!
- Ты не посмеешь, ибо согласно тому же закону, на тебя будет применимо заклятие Забвения. Как только ты покинешь Тир-Хадар, оно начнет действовать.
- Но вы же можете отменить закон, - умоляюще воскликнула Мегалькарвен.
- Мы не станем изменять закон, принятый нашими предками, только потому, что ты имела глупость попасть в плен в Жураг-Наре. Наши земли понесли много страданий от тех, чьих представителя ты привела сюда.
- Но он не такой!
- Он темный эльф. Мы и так нарушили закон, дав жизнь ему, - Защитник кивнул в сторону презрительно молчащего Лаурелинада. – Он должен уйти.
Мегалькарвен побледнела, но гордо вскинула непокорную голову:
- Я не оставлю того, кому принадлежит мое сердце!
- Ты вернешься, как только почувствуешь дыхание Смерти, - предрекающее произнесла Хранительница и грозно вскинула руку к замершей паре, - и будешь молить о пощаде! А теперь уходите!
Суровая стража окружила Лаурелинада и Мегалькарвен и вывела их из Тронного зала.
Лишь доведя до порога Чертогов Правителей, лесные эльфы оставили их одних. Мегалькарвен трясло, она не могла поверить в то, что произошло перед троном. Слезы потекли двумя хрустальными ручейками, руки дрожали, пытаясь вытереть мокрые щеки:
- О духи… Почему же они так жестоко обошлись с нами…
Лаурелинад прижал ее мокрое лицо к груди, пытаясь сдержать неистовый гнев, клокочущий в сердце, но ответить своей возлюбленной ничего не успел: из лиственной арки выскользнула тонкая фигура.
- Значит, они не дали вам шанса? – Невысокая эльфийка подошла, с видимым сочувствием оглядывая их. На ней, единственной среди всех встреченных ранее эльфов, были надеты бронзовые доспехи, украшенные позолотой и мехом, а шлем с тремя рогами поблескивал топазами. Когда свет упал на лицо незнакомки, Лаурелинад с огромным удивлением увидел, насколько она стара: лицо все в морщинах, седые волосы, однако яркие, цвета сапфира, глаза смотрели ясно и внимательно.
Мегалькарвен подняла голову и неверяще ахнула:
- Это вы??
- Я, - усмехнулась эльфийка. – Судя по твоему заплаканному лицу, они выгнали вас.
- И грозятся наложить на нее какое-то заклятье, - мрачно добавил эльф.
- Это они могут… - покивала задумчиво старушка. - Вам надо к серафимам.
- Зачем, почтеннейшая? – дерзнула спросить трепещущая Мегалькарвен.
- Затем, глупенькая, что только серафимы могут решить вашу проблему. Если они благословят вас, никто не посмеет даже попробовать вас разлучить. И тогда ты, - сухонький палец ткнул Лаурелинада прямо в грудь, - сможешь жить где угодно!
- А они примут нас?
- Не знаю, - скрипнула наплечниками эльфийка. – Но у вас нет выбора, так что решайте.
Лаурелинад и Мегалькарвен обменялись взглядами: действительно, другого выбора у них нет. Если есть вероятность остаться вместе и не быть проклинаемыми, то перед ними одна дорога: Айс-Крик, монастырь серафим.
- Подождите меня здесь, я кое-что забыла еще. – Старушка словно растворилась в даже не качнувшейся листве арки.
- Святые духи и боги!!! Я и не думала, что она еще жива! – потрясенно проговорила Мегалькарвен.
- Ты о ком? О той старухе в рогатом шлеме?
- Это была сама Ллоранета! Это же легенда западных лесов! Она была Хранительницей во времена наших с вами войн, после потери своего возлюбленного в Мураг-Нарской бойне сложила с себя корону и ушла в монастырь серафим, а потом снова вернулась. Ей подчиняются все животные в Тир-Хадаре, и лишь ее возят на себе единороги! Подумать только, она вступилась за нас…
- Почему?
- Не знаю, - покачала головой Мегалькарвен, - она не подчиняется никому, даже правители прислушиваются к ее словам, а некоторые старые эльфы до сих пор считают ее своей Хранительницей.
Изумрудная арка пропустила Ллоранету, которая, подойдя, протянула замершим в ожидании Мегалькарвен и Лаурелинаду сверток:
- Отдайте это той серафиме, которая вам поможет. Это священная реликвия небесных воительниц, принадлежавшая моей подруге-серафиме. Когда она, устав от суеты и боли, уходила с земли, она оставила мне это на память. Я скоро тоже уйду, поэтому хочу, что эта вещь вернулась какой-нибудь серафиме. Если хотите, можете посмотреть, но лучше не трогать руками…
Мегалькарвен осторожно развернула блестящую ткань. Внутри оказался пояс из странной светло-серой кожи, отливающей стальным блеском. С обеих сторон к поясу были прикреплены кошели из более темной кожи с кованными серебряными застежками в виде семигранных звезд. Пряжка пояса тоже была сделана в виде серебряной звезды с маленьким аквамарином в центре. От пояса веяло мощью и предостережением.
- Хорошо, почтеннейшая, - Лаурелинад посмотрел в такие непривычные синие глаза, - мы выполним Вашу просьбу.
Они вышли на рассвете, когда солнце еще не выглянуло, но лес уже полнился птичьим щебетом. Тропинка услужливо стелилась под ноги, словно помогая быстрее приблизиться к цели.
Дойдя до развилки, они свернули на юго-восточную дорогу, идущую в человеческий Тимбертон – город лесорубов и охотников, которые однако всегда соблюдали законы лесных эльфов.
Люди встретили их настороженно: на Мегалькарвен смотрели удивленно, на Лаурелинада – с подозрением. Не обращая никакого внимания на перешептывания за спиной, они ушли в портал, ведущий к перевалу в горы Айс-Крик.
Горы встретили их свистящим в камнях ветром и… снегом, растрогавшим Лаурелинада до самого сердца. Он восторженно ловил снежинки губами, забыв на время обо всем. Мегалькарвен поглубже укуталась в теплый плащ и с интересом следила за своим любимым, которого таким никогда не видела.
- Тебе не холодно?
- Нет, - Лаурелинад улыбнулся. – Посмотри как красиво!
Снег и мороз поработали на славу. Кряжистые ели были похожи на волшебные деревья магов Мистдейла, сверкая тысячами ледяных алмазов. Высокие величественные горы были похожи на седых великанов, степенно рассевшихся на места сотни тысяч лет назад и все еще ведущих неторопливую беседу. Лазурное небо отражалось в застывшем зеркале реки, а необычно яркое солнце рассыпало миллионы зайчиков по снежному пейзажу, заставляя глаза щуриться и слезиться.
Горная гряда вильнула и они, обогнув ее, увидели высокую башню, посеребренную инеем. На каменных зубцах расположились странные небольшие птицы с радужным оперением и звонкими голосами. При виде путников птицы одной стаей взвились в воздух, огласив его необычными трелями, словно предупреждая всех обитателей ледяных земель о южном вторжении.
И действительно, вскоре эльфам навстречу показалась молоденькая девушка в белом длинном платье с голубой каймой. Дождавшись путников, она мило улыбнулась, кивнув головой, от чего ее накидка чуть не сползла на спину:
- Приветствую вас на священной земле. Что привело вас?
- Мы хотим увидеть серафим. Это возможно?
Девушка стала серьезной:
- Возможно, но… К серафимам давно уже никто не обращался. Если ваша просьба настолько важна…
- Очень, - кивнул Лаурелинад.
- Тогда я проведу вас к монастырю. Идемте.
Высокие крепостные ворота встретили их таким же птичьим гомоном. За воротами открылся небольшой городок, по улицам которого сновали послушницы и монахини, провожавшие троицу заинтересованными взглядами. Широкая улица, по бокам которой высились хрупкие сложенные из темно-коричневых камней домики, провела их мимо широкого колодца прямо к мосту, перекинутому через бездонный ров. За рвом возносились в небо серые, покрытые изморозью, стены самого монастыря. Толщина стен и высота внушала благоговение, заставляя задуматься о возможностях древних божественных строителей, возводивших когда-то монастырь. За стенами замерли, словно стражи, тонкие изящные статуи серафим. А перед тройным входом в залы монастыря стояли три монахини в шитых золотом одеждах.
- Спасибо, дитя, - послушница, поклонившись, исчезла за стенами, а старшая, более пожилая монахиня повернулась к эльфам: - Давно эти стены не видели детей гордого народа. Кто вы и что привело вас сюда?
- Мое имя Мегалькарвен, я лесная лучница.
- Я Лаурелинад, темный эльф.
Монахини невольно отшатнулись:
- Темный эльф?! Как смог ты вступить на священную землю?!
На скулах помрачневшего Лаурелинада заиграли желваки:
- Значит, не настолько ваша земля священна!
- Как ты смеешь!! – задохнулась от такого предположения старшая монахиня. – Эта земля освящена серафимами и ни одно существо Тьмы не смеет ступить в монастырь!
- Мы пришли к серафимам за благословением! – поспешила воскликнуть Мегалькарвен, боясь, что сейчас Лаурелинад взорвется от негодования.
Монахини изумленно воззрились на нее.
- Что ж, ваше право, - после некоторого молчания проговорила старшая, - я передам вашу просьбу серафимам. Они сами решат, как поступить с вами. Ждите здесь.
После ухода монахинь воцарилось молчание. Мегалькарвен искоса поглядывала на невозмутимого эльфа, лишь догадываясь, какая буря бушует сейчас в его груди. Но ни одного ее отголоска не проявлялось на бледном лице, карие глаза непроницаемо смотрели под ноги. И лишь остроконечные уши, чуть подергиваясь, выдавали весь гнев, кипящий в его темной душе.
Эльфийка так и не придумала, что ему сказать, чтобы успокоить – на ступенях монастыря показались четверо сверкающих в солнечных лучах серафим. Золотые доспехи, отделанные платиной и сапфирами, поражали воображение, а сияющие семилучевые крылья издавали тихое непрерывное гудение.
- Вы просили о благословении? – звенящие серебром голоса слились в один.
- Да, пресветлые, - Мегалькарвен склонила голову, Лаурелинад же, наоборот, гордо вскинул подбородок.
- Мы не даем благословения темным созданиям.
- Почему?! – пораженно воскликнула эльфийка.
- Тьма их сердец не принимает Света благословения. Прощайте, - снег едва скрипнул под легкими шагами серафим, исчезнувших в темных арках входа монастыря.
Горький смех Лаурелинада заставил потрясенную Мегалькарвен вздрогнуть:
- Светлые серафимы… Они ничем не отличаются от наших жриц!
- Значит, мы обречены… - со слезами на глазах прошептала лесная эльфийка.
- О чем ты?
- Заклятье Забвения… Оно уже действует и с новой луной я потеряю свою эльфийскую капельку Света и забуду обо всем…
- А меня?!
Слезы прорвали заслон и покатились по щекам:
- Все, что было до новой луны…
- Но… - пошатнулся Лаурелинад, - разве это возможно?
Плачущая Мегалькарвен прижалась к его груди:
- Возможно… И скорее всего, я умру от потери своей капельки…
- Я не переживу твоей смерти…
- Прости меня…
Он сжал ее в своих объятиях, не замечая, что плачет вместе с ней. Грудь разрывала страшная боль, в ушах звенело. Они действительно обречены… Если только не случится чуда…
Всю дорогу назад он молчал, поддерживая подавленную подругу, молчал и искал ответ. Что же делать? Он не может потерять ее. Если она останется с ним, то умрет. Если он попытается пойти вместе с ней в Тир-Хадар, то наверняка будет убит. Выход есть: расстаться навсегда, отпустить Мегалькарвен одну в ее лес, а самому бродить по земле, вспоминая такие короткие минуты счастья… Нет, это не выход! Это плен, западня! Но что он может сделать?!
- Что будет теперь? – голос эльфийки дрожал, в карих глазах плескалось отчаянье.
Лаурелинад чувствовал, как страшное ожидание беды сжимает сердце. Такое же ощущение у него было перед смертью отца и Хаш-аха. Собственное бессилие сводило с ума, заставляя сердце колотиться о грудную клетку как бешеное.
- Я… не знаю. Не хочу мириться с таким очевидным выбором…
- Я тоже, - вновь расплакалась Мегалькарвен. – Я не смогу жить только в Тир-Хадаре, зная, что ты где-то бродишь один… Но нам смогут помочь только боги…
- Так давай помолимся, - Лаурелинаду вдруг яростно захотелось чуда. Всей душой он поверил, что это и есть спасение от жестокой судьбы. – Давай!
Его порыв охватил и слегка воспрянувшую эльфийку:
- Здесь есть священная статуя, пошли.
Старые ели нехотя раздвинули лапы, пропуская их к высокой обросшей мхом и обвитой вьюнками статуе серафимы, с занесенной рукой, словно с копьем.
- Боги… - Лаурелинад опустился на колени перед статуей, положил руку на шершавый камень постамента и закрыл глаза. Рядом тихо села Мегалькарвен.
- Великая Линк’тани, помоги мне, ты защищаешь мою кровь, не дай же ей остыть…
- О Илькаи, защитница лесной души, поддержи мой дух, не дай ему угаснуть…
- Омегарни Справедливая, помоги мне, обрати свой взор на меня, осуди меня по совести…
- О Шилам, помоги мне, дай мне огня для сражения с судьбой…
- Анвиллари, ты хранительница мира, помоги мне остаться рядом с той, которую люблю!
- Виария, помоги мне остаться рядом с тем, которого люблю!
Их окутало мягкое ярко-зеленое свечение, принеся в истерзанные души успокоение и умиротворение, словно они сделали то, что должны были…
- А я говорю, что это здесь!
Звонкий голос разорвал благоговейную тишину, царившую перед статуей. Продравшись сквозь колючий заслон, на маленькую проплешинку леса вышли двое. Вернее, две. Обе высокие, в доспехах, с оружием. Одна крупного телосложения, с мощным костяком, вторая более стройная, но не изящная, а скорее гибкая. Рогатые шлемы, кольчуги до середины бедра, широкие наплечники – они казались бы сестрами, если бы у одной за спиной не поблескивали металлические крылья, а ступни второй не были бы похожи на копыта.
- Я была права! – воскликнула крылатая и осеклась, заметив коленопреклоненных эльфов, с удивлением рассматривавших незнакомок. Вторая же спокойно вытащила из-за пояса блеснувшие металлом когтеперчатки и неспеша натянула их. Следуя ее примеру, ее товарка потянула из богатых ножен длинный серебристый клинок, отозвавшийся пробравшим до костей гулом. Бледно-золотистый щит в виде птичьего крыла прикрыл торс хозяйки.
- Кто вы такие? – голос обладательницы копыт был бархатистым и более низким, нежели у крылатой.
Оправившись от удивления, Лаурелинад помог Мегалькарвен подняться и с достоинством ответил:
- С тем же вопросом я могу обратиться и к вам, нарушившим священный покой этого места.
Светлые брови крылатой изумленно взлетели вверх, заметив двойные Таль-клинки, пристегнутые к поясу:
- Ты что, темный эльф?
- Да, он темный эльф, и что из этого? – с вызовом произнесла Мегалькарвен.
- А ты лесной эльф? – с любопытством спросила спутница крылатой.
- Вам-то какое дело? – угрожающе вскинула лук эльфийка. Таль-клинки перекочевали в руки эльфа.
- Опустите оружие, - голос крылатой стал властным, - это, как и заметил темный эльф, священное место. Я серафима из Айс-Крика.
- Серафима?! – Лаурелинад в великом изумлении уставился на нее, не веря своим глазам. Она не была похожа на отказавших им в монастыре серафим. Те, сверкающие доспехами и собственным светом, с серебряными голосами и сияющими глазами. А эта? Обыкновенная кольчуга, кожаный ремень, такой же кожаный шлем, обшитый бронзовыми бляшками, нарукавники с металлическими полосками для захвата лезвия чужого клинка, высокие сапоги со шнуровкой. К серафимам ее можно было причислить из-за клинка, испускающего голубовато-серебристый свет да оттенявшихся черным знаком глаз, пронзительно-голубых, как небо над Айс-Крик.
- Ты действительно серафима? Но почему ты не в монастыре?
Серафима вложила блеснувший клинок в ножны:
- Давайте-ка сначала разберемся, кто вы и кто мы. Я Медлавари, это Шавари, демонесса из Гатола. Кто вы?
Эльфы ошеломленно раскрыли рты. Демонесса?? Легендарное существо из древних мифов, которое боролось с богами? Шавари в ответ на их удивленный вид как-то странно двинула плечами – и за спиной распахнулись бронзово-золотистые крылья.
- Насмотрелись? – Медлавари явно забавляла реакция эльфов. – Вы-то кто?
- Простите нас, - опомнилась Мегалькарвен, - мы просто никогда не видели демонессу…
- А тем более, вместе с серафимой, извечным врагом….
Шавари недобро прищурилась на темного эльфа:
- А ты убиваешь все живое направо и налево, а потом пьешь кровь из убитых врагов?
- Я что, вампир? – недоуменно нахмурился Лаурелинад.
- Так почему ты судишь о нас, основываясь на предрассудках и предвзятых отношениях людей? – Медлавари вызывающе сложила руки на груди. Эльф замер, пораженный в самое сердце. Действительно, он, постоянно требующий, чтобы к нему относились с уважением, невзирая на слухи о темных эльфах, сам нарушил свое же правило, заранее решив, что серафима и демонесса должны сражаться друг с другом…
- Простите меня, - он покаянно склонил голову, - я погорячился. Меня зовут Лаурелинад, я темный эльф из Жураг-Нара.
- Мегалькарвен, лесная лучница из Тир-Хадара.
Серафима слегка иронично усмехнулась:
- Отличная компания собралась у священной статуи. Что привело вас сюда?
Эльфы переглянулись:
- Мольба.
Увидев удивление в глазах демонессы и серафимы, эльфийка пояснила:
- Это долгая история… - Мегалькарвен убрала лук в налучник, пряча заблестевшие глаза. Однако Шавари, уловив печаль в ее голосе, мягко попросила:
- Расскажите нам, мы никуда не торопимся.
- Давайте лучше сядем, разведем костер, - предложила серафима, - а заодно и перекусим.
В четыре руки был собран сухой хворост и через пару мгновений взвился в темнеющее небо первый язык пламени.
Лаурелинад чувствовал себя странно. Умом он понимал, что остается все меньше времени, которое он может провести вместе с возлюбленной, а решение так и не найдено, но на сердце было как-то неимоверно спокойно и тихо, словно все давно предрешено и боги откликнулись на их молитву. Но как? Неужели они послали эту странную пару помочь им?
- Мы познакомились полгода назад и полюбили друг друга, - Мегалькарвен печально-задумчиво водила прутиком по земле, - надеялись, что будем счастливы, однако… Мой народ не признал Лаурелинада, ибо он темный эльф. – Она горько усмехнулась: - И среди эльфов живут предрассудки! Они не захотели слушать о том, что он не похож на убийцу, что он спас меня и младшую бегунью, что любит меня! Они отказали нам, наложив на меня Заклятье Забвения, которое убьет меня, если я не вернусь до новой луны в Тир-Хадар, а Лаурелинада убьют, если он вступит под сень западных лесов. По совету мы пошли в монастырь серафим, надеясь, что они благословят нас, но… - Она покачала головой и посмотрела прямо в потемневшие глаза Медлавари: - Они не захотели даже выслушать нас.
- Почему? – Шавари мельком взглянула на подругу, серафима была очень серьезной, глаза потемнели до темно-свинцового цвета, тень от арьяндаришей полумаской закрыла лицо.
- Тьма моего сердца не принимает Свет благословения, - мрачно процитировал Лаурелинад.
Они замолкли, глядя на алое пламя костра. Тягостную тишину прерывал лишь треск хвороста и тихий шорох ветра. Наконец серафима недоуменно покачала головой:
- Я не думала, что все так сложно… Почему они отказали?
- У них был выбор? – Шавари подбросила пару веток в костер.
- Конечно, - кивнула Медлавари. – У нас существует неписаный закон благословлять всех, кто попросит.
- Может, они переписали его?
- Нет, я думаю причина здесь в другом. Каждую серафиму обязывают прочитать трактаты одного древнего волшебника: «О существах Тьмы» и «О существах Света». В каждом приводится перечень тех, кто причислен к темной или светлой стороны бытия. Видимо, в монастыре решили, что упомянутые в первом трактате не достойны благословения. Глупо все это…
- И теперь мы обречены… - Мегалькарвен, пытаясь сдержать слезы, приникла к плечу Лаурелинада, утешающе обнявшего ее за плечи.
- Ну почему же? Я могу помочь вам.
Эльфы и демонесса уставились на серафиму: первые с изумленным недоверием, вторая с любопытством.
- Можешь?! Но ведь ты серафима! Как и те, что отказали нам!
- Ну и что? – Медлавари слегка надменно выгнула бровь на эльфийку. – Это не значит, что я такая же!
- И я смогу принять благословение? – Лаурелинад недоверчиво прищурил глаза. Серафима насмешливо фыркнула:
- Если ты думаешь, что от моих слов тебя сожжет, испепелит на месте или еще какая пакость произойдет, то ты ошибаешься. Как и те серафимы, что остались в монастыре. Ты, как и любой другой на этой земле, можешь принять небесное благословение. Если захочешь, конечно.
- Но я же существо Тьмы!
- Ни Тьма, ни Свет не могут жить друг без друга, - вступила в разговор Шавари.
- Как это? – удивилась Мегалькарвен.
Подруги загадочно переглянулись и, улыбнувшись, в унисон произнесли:
- Лишь в полной Тьме можно увидеть Свет.
На глазах пораженных эльфов по поляне заструилась абсолютная, непроглядная, полная тьма из сложенных ковшиком ладоней демонессы. Пропал даже алый отблеск костра в зеленых глазах Шавари, грудь сдавило неимоверной тяжестью. И тут где-то в бесконечной дали появился неясный свет, он разрастался с каждой секундой, побеждая тьму, рассеивая ее, пока не затопил собой все пространство вокруг. Все исчезло в слепящем белом мареве, в котором облегченной груди не хватало воздуха. Внезапно на путников вновь опустилась тьма, но теперь знакомая, ночная, с пляшущим язычком костра, с холодными бриллиантами звезд, ветром в вышине и тихим уханьем совы.
- Только осознав Тьму, можно принять и Свет, - медленно произнес потрясенный увиденным Лаурелинад. – Вот что имел в виду Этан-Рис…
- Кто? – заинтересовалась Шавари.
- Этан-Рис, наш древний герой. Он предсказал падение Мураг-Нара, оставил после себя несколько изречений, которые мы просто не понимали. Именно он сказал, что, узнав всю глубину Тьмы, можно не бояться небесного Света.
- Конечно, - серафима улыбнулась, - ибо и Тьма и Свет – это части одного целого. Не будет Света, кто узнает, что такое Тьма? Или наоборот? Тем более, что никто не сможет прожить при абсолюте Тьмы или Света – он просто умрет. Вы ведь ощутили что-то похожее? Только, соединившись вместе, они подарят жизнь. И в каждом из нас есть своя частичка Тьмы и Света. Теперь ты понимаешь, что ты можешь принять благословение так же, как и твоя Мегалькарвен.
- Но почему серафимы в монастыре… ?
- Узнать эту истину можно только тогда, когда сам столкнешься и с тьмой и со светом. А где столкнуться с темной стороной в монастыре? Негде. Там все вылизано, сверкает чистотой, все добры друг к другу…. Там нет настоящей жизни.
- И поэтому ты покинула монастырь? – Мегалькарвен, лукаво прищурившись, склонила головку.
- И поэтому тоже, - усмехнулась Медлавари, - мне надоело подчиняться, и я сбежала на поиски приключений.
- Которые сразу же нашла, - хитро добавила Шавари, и обе бессмертные рассмеялись чему-то своему, понятному только им одним.
- И вам нравится такая жизнь? Вечно бродить по земле и попадать в разные неприятные ситуации?
- Моя дорогая лесная лучница, если бы ты пожила при абсолютном Свете…
- …или абсолютной Тьме…
- … ты, как и мы, начала бы ценить эти мгновения здесь, на земле, в кипящем котле страстей, событий и случайностей. К тому же, мы еще молоды по счету бессмертных и для нас все это в диковинку. Вы родились уже мудрыми, получили свои знания от наставников, а мы познаем их сами, постигая науки боли и счастья.
- Вы добавляете в свой абсолют разные оттенки, - произнес задумчиво Лаурелинад, наблюдая за подругами. Шавари кивнула:
- Ты прав, мы создаем свою радугу бытия, разукрашиваем свой мир всеми цветами жизни.
- И кстати, - лукаво добавила Медлавари, - если бы нам не нравилась такая жизнь и мы сидели по своим небесам и преисподним, как вы решили бы свою проблему?
Мегалькарвен растерялась, затем залилась краской:
- Простите меня, я опять начала судить вас по своим законам.
- Не расстраивайся, все склонны считать себя судьями другим, - Шавари с наслаждением потянулась, как кошка. – Пора бы на боковую.
- Пусть взойдет солнце, - пояснив недоуменным эльфам, Медлавари достала из рюкзака тонкое одеяло и расстелила его подле демонесского. – Лучи придадут благословению силу. Спокойной ночи.
Лаурелинад не мог уснуть, хотя это была уже вторая ночь без сна. Мегалькарвен тихо спала, укрытая серым Шэлинорским плащом, а он все сидел у тихо потрескивающего костра и думал о том, что сказали бессмертные гостьи. Слова, запавшие глубоко в душу, открывали ему смысл многих фраз, слов и изречений, которые он успел прочитать, готовясь стать Законником. Ну да, темными стали те эльфы, которые не захотели отойти от управления миром, когда закончилась война. Им нравилось боязливое уважение людей, они любили свое могущество, которое давала им Тьма. А магия, построенная на сакральной силе крови, помогала им сохранять свою власть.
Остальные же эльфы добровольно ушли в западные леса, дабы не мешать людям править миром. Им не нужно было могущество и власть, поэтому и магия стала другой, мирной и спокойной, не прибегая к дополнительной силе крови.
Он вспомнил, как вместе с Мегалькарвен молился у статуи. У них даже имена богов похожи!
И ведь как все просто и очевидно! Нет Света без Тьмы, нет Тьмы без Света. Он поднял лицо к усыпанному алмазами лилово-синему бархату неба, словно хотел увидеть богов, создавших этот мир. Как случилось то чудо, что ему встретилась светлая эльфийка, которая второй половинкой вплела свой дух в его темную судьбу? И кто привел сюда в лес этих ангела Света и ангела Тьмы?
Звезды загадочно поблескивали, словно усмехались тщетным попыткам эльфа найти истину в темном небе. Ну и ладно, улыбнулся им Лаурелинад, я и так знаю, что мы победили. И судьбу теперь перепишем мы сами, а не боги, светлые или темные.
Медлавари проснулась с первыми лучами солнца, осветившими из-за гор часть серо-жемчужного неба. Тихонько села и огляделась: рядом спит Шавари, как всегда на полубоку-полуживоте, чтобы не помять крылья, с другой стороны потухшего и почерневшего костра в обнимку спят эльфы. Серафиму поразило покойное и счастливое лицо Лаурелинада, словно он в последнюю секунду получил помилование, исчезло жесткое выражение, замеченное вчера. Медлавари заметила, как даже во сне эльф бережно обнимает хрупкие плечи своей подруги, которая спит, доверчиво положив свою медовую голову на широкую грудь Лаурелинада. Серафима бесшумно поднялась, невольно улыбаясь: что ж, они действительно заслужили благословения такой своей любовью – наперекор всему, судьбе и законам обоих народов.
Шавари открыла глаза, как только серафима сделала шаг в сторону леса, и вопросительно приподняла брови. Медлавари сердито сдвинула свои, всем видом укоряя подругу за плохие мысли, и жестами объяснила, что скоро вернется, ибо надо совершить утреннее омовение.
Демонесса усмехнулась, так же бесшумно встала на ноги и последовала за серафимой.
Вернувшись, они застали проснувшихся, недоуменно озирающихся эльфов, просветлевших при виде серафимы и демонессы.
- Да здесь мы, здесь, - ехидно произнесла Шавари. Мегалькарвен потерла глаза:
- Мне почудилось, что все это приснилось.
- Не приснилось, - Медлавари опоясалась ножнами и встала напротив эльфов. – Вставайте, если все еще хотите принять благословение. Но предупреждаю вас, после ритуала на вас ляжет печать серафимы, которая подтвердит ваши слова о благословении.
- То есть? – поднялся Лаурелинад.
- Часть моих арьяндаришей перейдет на ваши лица. Вы готовы к этому?
Эльфы, переглянувшись, решительно кивнули.
- Встаньте передо мной и возьмитесь за руки!
Медлавари скрестила руки на груди и, опустив лицо, тихо заговорила:
- София, ты подарила мне жизнь и душу, вложила мне в грудь горячее сердце. Хаммари, сиянием молнии и звоном грома ты дал мне свет в сердце и милосердие в душе. Не отвернитесь же от меня сейчас, когда я, ваша дочь, взываю к вам!
С каждым словом фигура серафимы начала наливаться светом, идущим изнутри. На последнем слове Медлавари подняла лицо к небу и вскинула руки, словно прося о помощи. Ослепительная вспышка – и на головы замерших эльфов с озаренного рассветом неба полился поток яркого, белого, режущего глаза света. Мегалькарвен и Лаурелинада охватило тепло, от которого по жилам побежала волна восторга и счастья. Они купались в этом свету, не боясь уже ничего, словно все беды и тревоги сгорели в белом сиянии, которое, как заботливые руки, укутывало собой двух смеющихся влюбленных. Внезапно в сияющем мареве вспыхнули и мелькнули две короткие черные, поглощающие свет, молнии, которые ударились в лица невольно отшатнувшихся эльфов. Несколько секунд дышать было нечем, словно молнии выжгли весь воздух в груди, а затем раздался мелодичный звон, разбивший свет на миллионы мельчайших осколков, через пару мгновений погасших в лесу.
Солнце с любопытством заглянуло на лесную проплешину, где стояли замершие в потрясении эльфы, демонесса, с интересом наблюдавшая за благословением, и серафима с усталым, но довольным лицом.
- Ну вот и все, - произнесла Медлавари, когда отдышалась. – Теперь вы свободны в своих решениях. Вам дано благословение серафимы.
Мегалькарвен открыла сияющие карие глаза:
- Заклятье исчезло!! Я его не чувствую! О боги…
- Естественно, - торжественно подтвердила серафима, - благословение снимает любое проклятье.
- Да? – в зеленых глазах Шавари заблестели любопытные искры. – Даже если я прокляну?
Эльфы недоуменно посмотрели на нее. Демонесса пояснила:
- Если серафимы, как посланцы небесных богов, могут благословлять, то мы, Гатолийские демоны, можем проклинать, причем так, что мало не покажется.
- Что ж ты тогда не прокляла того дракона? – серафима саркастически подбоченилась.
- Я не успела! Ты ж бросилась на него! Или он на тебя… Неважно, потому что мне пришлось спасать тебя!
Медлавари негодующе фыркнула:
- Это еще надо разобраться, кто кого спасал!!
- Погодите, - Лаурелинад встал между бессмертными. – Медлавари, ты сказала о печати серафимы. Где она?
- А разве ты не видишь? – и, встретив вопросительный взгляд, указала на Мегалькарвен. Лаурелинад глянул на возлюбленную и замер: через левую глазницу вертикально проступала черная узорно-узкая полоска длиной в два - два с половиной дюйма. По округлившимся глазам эльфийки он понял, что такая же полоса появляется и у него.
- У нее слева, у тебя справа, - услужливо подсказала Шавари.
- Это и есть печать серафимы, видимая ее часть, доступная любому. А те, кто обладает магией, подтвердят ее, ощутив мой свет на вас.
Лаурелинад вновь посмотрел на Мегалькарвен и невольно затаил дыхание в восхищении: возлюбленная светилась, словно ее наполнили тем самым сверкающим потоком. По сиявшим глазам эльфийки он понял, что и он сам светится так же.
- Ладно, нам пора, - серафима подхватила собранный за пару секунд рюкзак. Шавари уже забросила свой за плечи и натянула когти. – Если вдруг снова понадобится наша помощь, обращайтесь.
- Но как мы вас найдем? – поинтересовалась Мегалькарвен.
Бессмертные пожали плечами:
- Так же, как и вчера. Помолитесь у статуи.
Ветви колыхнулись за спинами подруг, а ошеломленные эльфы продолжали стоять, пытаясь переварить последние слова.
- Помолиться?!!
- Ты же слышала…
- Неужели…??
Лаурелинад с отвисшей челюстью посмотрел на статую:
- Значит, недаром она зовется священной…
P.S.
- Ой, мы забыли отдать пояс Медлавари….
- Ты знаешь, мне кажется, мы еще встретим эту парочку, поверь Жур-Нарваху.
– И куда нам теперь идти? – Мегалькарвен прильнула к возлюбленному. Лаурелинад сжал ее в объятьях и, поцеловав в пахнущие ветром и ягодами губы, усмехнулся:
- Я бы не против еще раз посмотреть на лица Тир-Хадарских правителей.
Ответом ему было звонкий счастливый смех лесной эльфийки.
Конец
4 - Благословение
Фэндом: игра Sacred
Персонажи: ТЭ, ЛЭ, серафима, демонесса
Размещение, кроме официального сайта игры, - запрещено.
Благословение
Конец
Персонажи: ТЭ, ЛЭ, серафима, демонесса
Размещение, кроме официального сайта игры, - запрещено.
Благословение
Конец