За тенью страха (P.S.)

[Sharran]

Фандом: Гарри Поттер
Размер: миди
Персонажи: Невилл Лонгботтом, Северус Снейп, Волдеморт, Гарри Поттер, Гермиона Грейнджер, Рон Уизли, Минерва Макгонаггал, Августа Лонгботтом, Беллатрикс Лестрейндж, Драко Малфой, Невилл/ОЖП
Категория: джен, гет
Жанр: ангст, драма
Рейтинг: NC-18
Предупреждения: AU, изнасилование, смерть основных персонажей
Все права у Роулинг, размещение - только мое собственное.
Примечание: подарок для KAILY1

*Плетеный Человек - клетка из прутьев (чаще всего ивовых), в которую древние кельты помещали жертву для последующего сжигания в дар богам.

P.S. Вулнера Санентур

P.S. Вулнера Санентур

Конференция в Праге отличается тем, что в этот раз Невилл — открывающий ее. Статья о культивации белых абсолемов в условиях климата севернее пояса Мерлина наделала много шума, и от него потребовали дополнительных пояснений. Он отвечает на каждый вопрос, стоя у экрана проектора, поясняет все нюансы. В перерыве к нему подходит молодая волшебница:
— Могу задать еще пару вопросов, мэтр?
Невилл улыбается, приглашает ее отойти к одному из окон, поправляет:
— Мастер.
— Простите, я не сильна в званиях северной Европы.
— Я тоже, но до мэтра точно не дотягиваю.
На мгновение она замирает, потом тихо смеется. Он, не задерживая взгляда, рассматривает ее.
— Вы упоминали, что белые абсолемы чувствительны к изменению фона магии. Есть разница, какая магия?
— Разумеется, — Невилл делает глоток чая из чашки в руке. — Как ни странно, им очень хорошо, если рядом колдуется что-нибудь из бытовой магии.
Она снова смеется.
— Я серьезно.
— Но как вы это поняли? Разве теоретические выкладки могут прояснить такой нюанс?
Он задумчиво смотрит в синие глаза:
— Почему теоретические? Я действительно выращивал белые абсолемы в Шотландии. Как раз выше пояса Мерлина.
Она становится серьезной, даже недоверчивой.
— И у вас есть хотя бы засушенные экземпляры?
— Увы, — чай в чашке кончается, Невилл ставит ее на подоконник. — Место, где были теплицы, попало под военные действия.
Судя по уголкам губ, брюнетке есть что сказать, но все же она произносит другое:
— А почему сейчас не пробуете повторить подвиг?
— А вам понравится банальный ответ? — он улыбается, получает ответную улыбку и пожимает плечами. — Пока я не могу позволить себе отдельные теплицы, где можно без помех вырастить первые образцы.
— Почему же?
Ответить он не успевает, звучит звонок, приглашающий всех на следующее заседание.
— Я хотела послушать про реманианские исследования.
Он понимающе кивает на намек и идет следом.
В зале они садятся рядом, и минут через десять доклада она словно продолжает разговор:
— Так почему не можете позволить? Вы вполне успешный исследователь.
— Откуда вы знаете? — тихо отвечает Невилл.
— Скажем так, Гербология мое самое наиглавнейшее хобби, — она улыбается краешком губ.
— А основное занятие?
— Зелья. Сейчас в Тоскане обучаюсь у мэтра.
— Поэтому вы интересуетесь абсолемами? — он смотрит на докладчика, но ощущает ее напряжение и неторопливо поясняет шепотом. — Белые абсолемы очень ценны для сложнокомпонентных Высших зелий, а стоимость их на рынке такова, что проще заниматься теоретическими изысканиями, чем.
Докладчик рисует палочкой в воздухе диаграммы и графики.
— Вы тоже зельевар?
Невилл улыбается:
— Нет. Но так случилось, что абсолемы я выращивал для нужд зельевара. И прекрасно помню его слова про ценность компонента, — она понимающе фыркает. Он вспоминает цифры недавних своих нумерологических расчетов. Разумеется, он далеко не Феникс и даже не Снейп, но у него были хорошие учителя. — Вы сказали, что обучаетесь у мэтра-зельевара.
— Вы хотите заказать зелье? — в ее голосе появляются странные недовольные интонации.
— Я хочу проконсультироваться, — Невилл смотрит в синие глаза своей новой знакомой. — У меня есть использованный фиал. Зелья в нем нет, но, думаю, для зельевара со степенью мэтра не должно составить труда выяснить, какие компоненты входили в него.
— И что за зелье?
— Не знаю названия, — он простодушно улыбается — Гамлет выходит машинально, словно и не были сложены маска и плащ за Плетеными Людьми. — Но в его состав входили лепестки белых абсолемов.
В ее взгляде недоверие, сомнение, настороженность.
Невилл терпеливо ждет. Времени у него много.
— Если вы можете дать фиал, я бы связалась с мэтром.
— Если бы я мог дать фиал, — кивает он. — На нем заклинание не-потери, измененное до уровня собственности. Я не могу никому отдать этот фиал на расстояние больше двух ярдов.
Она пренебрежительно фыркает.
— Показать? — Невилл невозмутимо лезет в карман пиджака, достает плоскую серебряную фляжку. — Держите.
— И что дальше? — она берет аккуратно, даже опасливо.
— Встретимся вечером в восемь, — он улыбается, кивает на докладчика, который собирает свои наглядные пособия, закончив доклад. — В ресторане этой же гостиницы.
Тонкие брови то ли насмешливо, то ли изумленно приподнимаются.
— Проверите, будет ли у вас по-прежнему этот фиал.
Невилл уходит быстро, ощущая знакомую тяжесть в кармане.
Зато у него вечером свидание.
Мелисса Соммер — так она представляется вечером за столиком гостиницы. В темно-лиловом вечернем платье она выглядит настолько шикарно, что Невилл признается самому себе — не смог бы подойти к ней, если бы не поговорили днем.
Она забавно морщит нос при виде фиала у него в руках:
— Да, он исчез, как только вы вышли за дверь. Но запах у зелья приятный.
Невилл улыбается, кивает, подзывает официанта. Ощущение, что он на правильном пути крепнет, словно снова применяет Диссендиум на зачарованный кнат. Вот только в этот раз не олень ведет его к цели.
Они выходят из ресторана почти в полночь, наговорившись о травах, конференциях и впечатлениях. Ночная волшебная Прага встречает стрекотом сверчков, тихой скрипкой уличного музыканта и шелестом деревьев.
— Вы так и не ответили на вопрос, что мешает вам повторить свой подвиг вырастить абсолемы выше пояса Мерлина, — Мелисса раскованно берет его под руку, и Невилл старается идти медленно, не слишком широко.
— Все до смешного просто, — он вдыхает прохладный воздух. — Нет места и нет денег.
— Почему нет места?
— Я постоянно в разъездах.
— А было бы место?
— Появились бы деньги, — улыбка его проста и спокойна. — Думаю, я бы смог найти пару саженцев в кредит, так сказать. А после того, как они бы выросли, продал бы на рынке.
— Да вы делец, пан Лонгботтом, — улыбается Мелисса в ответ. — Зачем вам то зелье?
— Мне нравится ваша внимательность к собеседнику, панна Соммер, — не остается он в долгу. — Я видел его действие и, думаю, мог бы помочь воссоздать его. По крайней мере, я помню все растительные компоненты, все их фазы и время сбора.
— А какое действие?
— Вам знакомо заклинание Вулнера Санентур? Которое заживляет тяжелые раны? Вот, зелье на порядок действеннее.
Она долго молчит, глядя на извивающуюся старинную улочку, по которой они идут не спеша.
— Как с вами связаться?
— В ближайшие пару месяцев через Карловы Вары, — Невилл улыбается, но про себя. — Там лечится моя бабушка. Я оставлю адрес.
Письмо от Мелиссы приходит через полтора месяца вместе с приглашением. Августа внимательно смотрит на него.
— Бабушка, как ты смотришь на переезд в Лукку?
— Тоскана? — она недоверчиво хмыкает. — Ты же хотел на север?
Невилл безмятежно улыбается, пряча за Плетеными Людьми страх — она сильно сдала за последние пару лет, хоть и обещает дождаться правнуков. Августа еще несколько минут пытается буравить его прокурорским взглядом, затем подзывает старого домового эльфа собирать вещи.
Лукка солнечна, тепла, наполнена какой-то древней магией жизни. Дом Невилл арендует в пригороде, среди буйства садов на фоне синих гор.
— Ты видел герб города? Лев!
— Леопард, бабушка.
— Одно семейство, — отмахивается Августа, поправляя пучок на затылке. — Символично, не правда ли?
Мелисса ждет его в уличном кафе на старинной площади. Он улыбается ей, целует руку.
— Синьор! — она притворно возмущается, но синие глаза рады.
— Синьорита, — Невилл делает вид, что извиняется.
— У вас неплохой итальянский, — замечает она, ведя его по узким переулкам магического квартала.
— Издержки воспитания, — он пожимает плечами, ловит ее смешок. — Вы ведь тоже можете похвастаться таким.
— Увы, — легко соглашается Мелисса. — Чистокровные семьи в Европе всегда требуют от своих наследников соответствовать ожиданиям.
— Ужас, да?
Они смеются вдвоем, но внутри Невилл напряжен. Палочка прячется в чехле на предплечье, скрытом легким рукавом белого сауба. Пальцы покалывает от ожидания.
Помещение аптеки закрыто на сиесту, но Мелисса уверенно отпирает застекленную дверь, проводит его в темный коридор, пахнущий кардамоном и мускатом. Невилл идет следом послушно, машинально отсчитывая про себя выставленные щиты — первый, второй, третий, четвертый…
— Мэтр? Вы свободны?
Ответа он не слышит, да и не нужно — глаза с порога цепляются за пять новых свечей в подсвечнике.
— Мэтр, — заходя в комнату, Невилл вежливо кивает. — Невилл Лонгботтом. Синьорита Соммер наверняка говорила вам обо мне.
— Да, она передала, — мэтр так же церемонно кивает. — Стефано Принцо.
Нерушимый Обет стучит в сердце.
— Синьорита, оставьте нас.
— Но, мэтр, я рассчитывала, что раз…
— Синьорита.
Мелисса хмурится, бросает на Невилла обиженный взгляд и выходит.
Невилл оглядывается, замечает на камине коробок спичек и идет за ними.
Когда он, наконец, выходит в помещение аптеки, за окнами густой итальянский вечер. Мелисса демонстративно листает книгу.
— Как насчет ужина?
Молчание заставляет усмехнуться:
— Я могу на «ты»?
Она поднимает на него взгляд, в котором читается упрямое раздражение.
— Спасибо, Мелисса, — Невилл улыбается от всего сердца.
Августа ворчит на жару, на слишком говорливых итальянцев, на соседа через два дома — ишь, идальго, вздумал комплименты ей делать!.. Ему скоро место на кладбище бронировать, а он туда же!..
Невилл улыбается, высаживает вокруг дома амадинеллы, накапливающие влагу, раскланивается с высоким импозантным стариком-соседом «идальго» и аппарирует на узкую улочку.
Мэтр по-прежнему хмурится при его виде, закатывает глаза, но Невилл все так же безмятежно улыбается, выкладывает на стол в лаборатории коробки с заказанными растениями. Мелисса ехидно фыркает:
— И кто там говорил, что будь у него место, он бы занялся повторением подвига?
— Так ты же вряд ли согласишься ужинать где-нибудь в Норвегии, — он опирается на стол, следит, как она вписывает в расходную книгу компоненты. — Что еще нужно?
Она снова фыркает, не смотрит в глаза:
— Анжуйские травы — трельник, щитовидная гвоздика и гвоздодер.
— Завтра-послезавтра, — Невилл кивает, выпрямляется. — Поужинаем?
— В Норвегии? — иронично уточняет она, закрывая книгу. В синих глазах отчетливо читается вызов.
— Пока предлагаю в Пизе.
Он не торопится. Словно ждет того самого момента, после которого останется лишь выдохнуть и расслабиться.
Идальго все чаще встречается у их дома, затем Невилл понимающе улыбается, когда Августа в один из теплых вечеров надевает кокетливую шляпу с темной вуалью и сообщает, что идет в оперу.
Пусть так. Она оживилась, вернула свой блестящий взгляд и острый язык.
— О чем вы разговариваете с мэтром за закрытыми дверями? — Мелисса подпирает подбородок сцепленными в замок пальцами, смотрит внимательно, словно пытаясь заглянуть за глаза.
— О всяком, — Невилл откровенно любуется ею. Она очень красива, по его мнению, разумеется.
— Я права, что вы знакомы с ним давно?
Он кивает, делает глоток вина. Они сидят на открытой террасе небольшого ресторанчика где-то среди каменных замков Ливорно.
— И когда вы познакомились?
— Тринадцать лет назад.
Она следит за ним, ни на градус не уменьшая внимание.
— Где?
— Нерушимый Обет, — двумя ставшими привычными словами Невилл проводит границу.
— Ему?
— Нерушимый Обет.
Мелисса чуть щурит васильковые глаза, слегка наклоняет голову на бок. Он знает этот жест — она сейчас думает. Она вообще очень умна, хотя, как и он, прячет это. Но если он Гамлет, то она?
— Ты знаешь, что не производишь впечатления человека, с которого можно взять Нерушимый Обет?
Невилл тихо смеется:
— Более чем.
— Это тебя не оскорбляет?
— Мелисса, — он улыбается, — до восьми лет меня вообще считали сквибом. Когда у меня случился первый стихийный выброс магии, бабушка расплакалась первый раз на моей памяти. В школе надо мной потешались все, кому не лень, — западные солнечные лучи играют искрами на краях бокалов. — В общем, поверь, твое замечание лишь подтверждает правило.
— Какое?
— Быть или не быть — вот в чем вопрос, — декламирует Невилл по-английски, — достойно ли…
— Шекспир, — перебивает она его. — Гамлет.
В ответ он салютует своим бокалом, улыбается, когда она берет свой.
Они спускаются к бухте, идут по линии прибоя, Мелисса несет в руках босоножки и улыбается, когда теплая волна обмывает ее ноги.
— Твой отец еще не переехал к морю?
— Откуда ты знаешь о моей семье? — она удивленно оглядывается.
— Ты говорила, — Невилл поднимает ракушку, отряхивает ее, протягивает Мелиссе.
— Когда? — она берет «подарок», крутит в пальцах, рассматривая.
— Ну, в разное время. У тебя родители разведены, оба во втором браке, есть сводный младший брат по отцу, — он идет неторопливо, жмурится на закат. — У вас в семье заканчивают Шармбаттон, вот уже как минимум три поколения. Отец известный герболог, мать изучает основы магоискусства. Бабушка по матери умерла, когда тебе было двенадцать, бабушка по отцу жива. Дедушки живы.
— Ты меня пугаешь!
Невилл оглядывается на остановившуюся Мелиссу и протягивает ей руку:
— Отчего? Ты просто в разговорах упоминала об этом всем. Я запомнил, потому что мне интересны ты и все, что связано с тобой.
Она колеблется, видно по глазам, затем все же берет его за руку:
— Но в таком случае мы в неравных условиях. Я, к своему стыду, почти ничего не могу вспомнить о твоих родителях.
— Они похоронены шесть лет назад.
Какое-то время они идут молча.
— Оба?
— Да. В Первую магическую войну они были аврорами, и их запытали до безумия, — Мелисса сильно сжимает его руку. — В конце Второй магической больница была захвачена Пожирателями. Они убивали всех, кто имел хоть какое-то отношение к Аврорату.
— Прости.
Он переплетает пальцы с ее пальцами:
— Не извиняйся. Мне было всего полтора года, когда их фактически не стало. Думаешь, я осознавал потерю? — его улыбка успокаивающая, хоть за Плетеными Людьми тихо и горько плачет ребенок, стоя между кроватями мужчины и женщины.
— Ну все же… — она тихо выдыхает. — Зато у тебя есть бабушка. Расскажи о ней.
— Знаешь, ее лучше показать, — Невилл снова улыбается, но теперь немного виновато. — Всех слов не хватит, чтобы достоверно описать ее, — Мелисса фыркает. — Хочешь, заглянем к ней в гости.
— Сейчас?!
Он спокойно кивает, привлекает к себе, обнимает за талию.
— Стой, стой, я не…
Двойная аппарация когда-то казалась ему чем-то сложным, сейчас он аккуратно удерживает Мелиссу, пока проходит легкое головокружение после перемещения.
— … готова. Ты что творишь?
Невилл невозмутимо ведет ее за руку через ряды амадинеллов, поднимается на крыльцо.
— Я не готова! — она тормозит, упирается. — Ты слышишь меня?
— Знаешь, будь мы в Англии, нас бы давно поженили.
— С чего это?
— Мы с тобой уже четыре месяца периодически ужинаем, — он улыбается, открывает дверь в гостиную и замирает.
Из кресла напротив Августы вскакивает сияющая Гермиона:
— Невилл!
Машинально обнимая ее, Невилл не может отделаться от дежавю.
— Слушай, ну ты и вымахал! — подруга с удовольствием осматривает его. — Когда Августа писала, что ты возмужал, я и представить себе не могла, как! — она заглядывает ему за спину и улыбается. — Вон, даже с девушками встречаться стал.
— Ну-ка, дорогая, отойди, — повелительно машет рукой Августа, — дай-ка посмотреть на ту, из-за которой я вижу внука по неделе в месяц.
Мелисса выходит вперед с прямой спиной и гордо приподнятой головой:
— Добрый вечер, синьора. Меня зовут Мелисса Соммер.
Августа щурится и делает приглашающий жест на опустевшее кресло:
— Добрый вечер, синьорита. Спасибо, что нашли время навестить старуху.
— Бабушка…
— Вижу, — отмахивается от него Августа. — Будь добр, сядь на диван.
— Погодите, — Гермиона лезет в свою сумочку через плечо, достает оттуда коробку. — Мистер Лонгботтом, от лица магической Британии мне доверена большая честь вручить вам орден Мерлина первой степени!
Он растерянно берет орден, пропускает через пальцы зеленую ленту и смотрит на лежащий на ладони золотой медальон. Что с этим делают?
— Ты приехал лишь на первую годовщину, а награждения были после, когда Министерство закончило полное расследование Второй магической. Ордены получили Гарри и ты, — поясняет Гермиона с улыбкой. — Британских газет не читаешь?
— Только последнюю страницу с некрологами, — на мгновение он возвращается на шесть лет назад, в кабинет с пятью свечами, затем выдыхает и поднимает голову.
Августа ласкает его гордостью во взгляде и даже не вытирает катящиеся по морщинистым щекам слезы. Мелисса расширенными глазами изумленно и недоверчиво смотрит на него.
Он неловко пожимает плечами, переводит взгляд на Гермиону:
— Спасибо.
— В этом весь ты! — она смеется, снова обнимает его, оглядывается. — Ну, разве можно по нему сказать, что это Герой Войны?
— Ни разу не упоминал, — Мелисса справляется с эмоциями и теперь многозначительно прищуривается.
— Не удивлена, — Гермиона легко трансфигурирует в третье кресло кочергу от камина, садится. — Из него выбить информацию не смог сам Волдеморт, — Мелисса удивленно приподнимает брови. — Визенгамоту он тоже отказал, — Гермиона переводит взгляд на Невилла, тот по-прежнему стоит с медальоном на ладони. Плетеные Люди дрожат, замирают в предчувствии.
— Сослался на Нерушимый Обет?
— Ага, представляешь. Ой, прости, я не назвалась — Гермиона Грейнджер. Мы с Невиллом учились на одном факультете.
— Тоже Героиня Войны, — Августа довольно улыбается. — Дорогой, сядь, не маячь.
— Я жду, когда Гермиона спросит.
На мгновение воцаряется тишина, затем Гермиона ставит чашку на стол и поднимается:
— Ладно, ты прав, это не в наших с тобой характерах ходить вокруг да около, — карие глаза становятся предельно серьезными. — Где Снейп?
Выдра пробралась в замок.
Он сжимает в руке орден и протягивает ей его:
— Нерушимый Обет, выдра.
— Он твой, Гамлет, — Гермиона отрицательно качает головой. — То есть, ты не знаешь, где Снейп?
Напряжение взглядов порождает тишину, плотную, горячую.
— О ком речь? — Мелисса невозмутимо разрушает ее, заставляя гриффиндорцев вздрогнуть.
— Северус Тобиас Снейп, — Гермиона оборачивается к креслу, и ее плечи слегка поникают. — Бывший профессор Зельеварения, бывший декан Слизерина, бывший директор Хогвартса. Бывший Пожиратель Смерти.
— Порядочная сволочь, — слова Августы звучат чистым комплиментом. — Я бы не отказалась с ним сейчас пообщаться за чашкой чая.
— Так в чем проблема?
— Снейп мертв, — Невилл тщательно контролирует голос, небрежно засовывает орден в карман штанов.
— Да ты что! — Гермиона разворачивается стремительно, и ему стоит немалого труда заставить тело просто вздрогнуть и попятиться, а не выхватить палочку.
— Первое, — она загибает палец, — портрета директора так и не появилось в кабинете у Минервы. Второе — останков тела в Визжащей хижине не найдено, мы сами проверяли. Третье — травмы, как у Гарри излечиваются только зельями. И кто же мог сварить такое удивительное и неизвестное никому зелье? Четвертое — Нерушимый Обет теряет свою силу после смерти одного из участников! Поэтому, — он делает еще один шаг назад, машинально, иначе ее палец уткнется в его грудь, — либо ты врешь, что не можешь ничего сказать, либо… Снейп жив!
— Дорогая, у тебя задание от Визенгамота доставить его живым или мертвым? — Августа даже подается вперед из кресла.
— У меня задание от Гарри — найти его и вытрясти признание, что он совсем не тот, каким его все считают! — Гермиона лишь на мгновение бросает на нее взгляд, затем снова смотрит на Невилла. — У Гарри при медкомиссии в аврорате нашли аккуратно подчищенные воспоминания между ловушкой с мечом и нашей атакой на Хогвартс. Как раз тот момент, когда он внезапно излечивается и встает на ноги! — Он не отводит глаз, незаметно потирая кольцо. — Ты ведь не успел на седьмом году стать таким опытным легиллиментом? И те данные, которые были у тебя, которыми ты предупреждал нас — они ведь были доступны только близкому кругу Волдеморта. Кто их тебе передавал? Беллатрикс, за смерть которой ты целовал руки Молли на первой годовщине? Или Долохов, которого ты, я видела лично, отправил в полет с пятого этажа? А как ты открыл гостиные других факультетов, если бы у тебя не было директорских волшебных ключей? А то воспоминание — почему никто не спохватился за целый месяц, если оно действительно было украдено из кабинета директора? С кем именно в нем разговаривал Дамблдор?!
Невилл смотрит на нее, гадает: сколько же времени понадобилось ей, им — наверняка же Гарри тоже задумывался обо всем этом — сопоставить, догадаться, зацепиться за такие очевидные для него камешки? О реакции Снейпа он не гадает, он знает ее. Как же мне надоел Гриффиндор, скажет боггарт со шрамом на шее, потрет висок двумя пальцами и достанет палочку.
Вот только, надо ли ему давать возможность достать палочку? Или же позволить всем им, лани, выдре и оленю встретиться с прошлым лицом к лицу, чтобы залечить все еще открытые раны и себе и..?
— Сколько всего интересного за вечер… — замечание Мелиссы вновь гасит напряженно-звенящее молчание, разбивает тишину легкой насмешкой. — А как выглядел этот ваш бывший, бывший и так далее?
— Высокий, черные волосы, черная одежда… — голос Гермионы внезапно падает, уже не звенит, а тихо шуршит под ногами.
— Нос у него был, — задумчиво говорит Августа, грея пальцы о чашку. — Хороший такой нос, выдающийся. И Метка на руке.
Синие глаза встречаются с глазами Невилла, и он видит в них четкое понимание, узнавание, удивление. На мгновение он опускает веки, затем выдыхает:
— Гермиона, у нас ночуешь?
Подруга зябко поводит плечами, смотрит на часы.
— Я ревновать не буду, — Мелисса чуть лукаво улыбается и легко поднимается из кресла.
Он провожает ее до амадинелл и стоит. Она тоже стоит, молчит, рассматривает цветы, касается пальцем выпуклого колокольчика, в котором уже плещется сладкая влага.
— Как я понимаю, спрашивать у тебя, почему мэтр живет в Лукке, а не в Лондоне, смысла нет?
— Я восхищаюсь твоим умом.
— Хочешь сказать, что я некрасивая?
— Хочу сказать, что ты самая невероятная женщина, которая встречалась мне.
Улыбка Мелиссы чуть заметна.
— Ты, оказывается, страшный человек. Внешне добродушный травник, занятый только теплицами и ужинами, а внутри..?
Невилл улыбается на цепкий вопросительный взгляд, нащупывает орден в кармане:
— Такой же, да еще и трус.
— Врун, — мстительно припечатывает она. — Я знаю, у кого спрошу.
— Не надо, — он качает головой. — Поверь, не надо.
— А я выберу момент, — теперь она улыбается довольно, даже немного хищно, придвигается совсем близко — он ощущает ее тело через тонкую ткань — выдыхает. — И даже ты не сможешь мне отказать.
Он и себе не может отказать.
Они целуются долго, неторопливо, со вкусом и удовольствием. Мелисса отстраняется, облизывается и аппарирует.
В гостиной лишь Августа, и Невилл молча кладет ей на колени орден. Она долго смотрит на медальон, гладит его суховатыми пальцами, затем, не глядя, протягивает руку. Он целует ее, прижимается щекой к теплой ладони, выпрямляется.
— Отведи завтра девочку к нему, — Августа аккуратно сворачивает зеленую ленту. — Ей надо успокоиться, понять, что все случилось так, как должно было, перестать корить себя за страх.
— Бабушка…
— Да знаю я, знаю. Не все, конечно, но и такого достаточно, чтобы понимать — этой сволочи я обязана твоей жизнью.
Он выдыхает, представляя, что скажет Снейп на такое, идет к лестнице, спотыкается, когда в спину доносятся задумчивые мысли вслух:
— А синеглазая ничего, характерная. Даже ревнует тебя. Замуж еще не звал?
— Нет, — Невилл не оборачивается, чтобы не была видна его улыбка, немного боязливая, немного счастливая.
— Ну-ну.
Он долго сидит на подоконнике распахнутого окна, дышит живой ночью, скользит взглядом по далеким синим горам. Легкий ветерок слетает с черепичных крыш.
Он вспоминает их первый разговор здесь, в Лукке. Растерянность в жестах, боль в молчании, понимание во взглядах.
— Я уже не боюсь вас.
— Вы перестали меня бояться еще тогда, когда решили прийти ко мне, — голос немного шипит из-за ранения. — Вам просто было очень удобно прятаться за страхом.
— Я действительно боялся…
— Вы боялись признаться самому себе, что способны, что достойны, что ничуть не хуже других, — обрывает мэтр. В длинных черных волосах, забранных в хвост, седая прядь, метка пережитой смерти. — Вам было проще думать так, потому что все вокруг твердили — трус, мямля. На самом деле по храбрости вы не уступите Поттеру.
— Ну вы скажете…
— Уже сказал, — взгляд по-прежнему темный, с бликами бело-золотого огня свечей. — Вы называли страхом все, что отличало вас от других, что роднило с ними. Смелость, отчаянность, ответственность, забота, уверенность. Вы никогда не боялись, мистер Лонгботтом.
— Как и вы, — Невилл смотрит испытующе. Мэтр кривит ртом. — Кто из нас Гамлет?
— Надо было дать вам «Короля Лира». Мне ваши намеки надоели.
— Я прочитал всего Шекспира. Мои дети будут читать его обязательно.
— Уже сочувствую им.
— Пусть мучаются. Научите их Зельеварению?
Выразительный взгляд заставляет его улыбаться легко и свободно.
— Я создал чудовище, — сокрушенно качает головой мэтр, и это так необычно, что Невилл чувствует себя счастливым.
— Ну, не все ж Фениксу преуспевать в этом.
— На чье место метите?
— Я уже на своем.
— Сколько ж времени вам потребовалось, чтобы понять это…
Много. Времени, тех самых страхов, которые не-страхи, примеров. Боли, радости, отчаянья.
Любви.
Где-то ухает сыч.
Невилл спрыгивает с подоконника, прикрывает окно.
Завтра оставит для Гермионы «Алису в стране чудес». Она из маггловской семьи, поймет, последует за белым кроликом, для этого он специально наденет что-нибудь белое. Мелисса впустит ее за застекленную дверь, проведет по коридору с четырьмя щитами. Он зажжет пять свечей в подсвечнике, заварит чай на четверых — кофе, как и Зелья, ему по-прежнему не дается.
Снейп будет показательно рвать и метать, крушить взглядами его Плетеных Людей, хлестать ледяной иронией обоих гриффиндорцев. Невилл не сомневается в этом, как и в том, что потом, когда они уйдут, боггарт, наконец, сможет стать человеком до конца своих дней и забыть свои страхи. А Гермиона, наконец, начнет улыбаться по-настоящему… и быть может, останется здесь, рядом с ними всеми. В конце концов, ему же не показалось, что не только ради справедливости она приехала в Тоскану?
За окном начинают распеваться соловьи.
Невилл выдыхает, падает на кровать, потягивается и напоминает себе — завтра, помимо всего обязательного, купить кольцо.
Для Мелиссы.


Назад