Верьте в сказку, а не сказочнику (с)
... безымянное
Выкладка где-нибудь еще - запрещена
Голос репортерши был настолько пронзителен, что даже еще идя по коридору к залу прилета, Рен прекрасно слышал сбивчивую взволнованную речь.
- Итак, еще немного, и на японскую землю ступит кинозвезда, не побоюсь этого слова, всемирного масштаба! Многочисленные фанаты замерли у экранов, а счастливчики, которым удалось получить возможность присутствовать в аэропорту Нарита, могут живьем увидеть кумира миллионов и миллионов!..
За спиной тихо захмыкали оба менеджера, но Цуруга даже не обратил на это внимания. Яркие вспышки фотоаппаратов заставили чуть прищуриться, но приветливая улыбка ни на йоту не потеряла своей дружелюбности.
- Вот он, вот легенда мирового кино – Цуруга Рен!!!
Заслон из десятка два микрофонов с различными символиками недвусмысленно дал понять, чего все ждут.
- Тадайма, Япония.
- Окаэри, Рен-сама!! – ревом отозвались поклонники на мягко-бархатистое приветствие. – Добро пожаловать домой!! Мы вас любим!!!..
Охранники аэропорта едва сдерживали напор фанатов, и О’Райли легонько прикоснулся к плечу актера:
- Рен, предлагаю побыстрее пройти к лимузину. Иначе могут прорваться и порвать кое-кого на сувениры.
- Которым потом будут поклоняться по всем храмам Японии, - легкая ехидца проскользнула в голосе Яширо, который кивнул на стоящих у автомобиля трех девушек в ярко-розовой униформе. – Смотри, какая ностальгия, а?..
- О да, - Цуруга, не ускоряя шага, спокойно двинулся к длинному серебристо-белому лимузину. – Интересно, это весь состав отдела «Люби меня»?
Старый пригород столицы словно сошел со средневековых гравюр. Узенькие улочки, вымощенные крупным булыжником, старые дома, стены которых покрыты мхом, обшарпанные двери и ставни полуприкрытых окон привносили некое ирреальное ощущение путешествия во времени.
Парень сам не понимал, как оказался в этом районе. Первые зарубежные съемки, часовой перерыв, не уходящая никуда тоска – душа в смятении гнала тело куда-то по извилистому лабиринту Старого Кракова.
Очередной поворот – и на непрошенного гостя сердито залаяла мелкая лохматая собачонка, смело устроившаяся между ног своего хозяина. Блекло-голубые, практически бесцветные от старости глаза живо и даже немного заинтересованно смотрели в серые уставшие.
- Пан ищет колдуна?
Парень сдвинул брови, разбирая чужую речь на основе той языковой базы, которую ему успели преподать перед съемками.
- Колдуна?
- Але ж, - старик, опираясь о ступеньку, на которой сидел, с трудом поднялся и поманил за собой. Тяжелая, окованная медными полосками дверь со скрипом отворилась, открывая глазам темный свод. – Не просто так пан шляется тут.
- Я сам не знаю, как оказался тут… - актер покорно шагнул следом за поляком и чуть не задохнулся, когда дверь за спиной гулко стукнула и со всех сторон на него обрушилась неимоверно душная смесь самых различных запахов. Навскидку он смог определить полынь, старую кожу, табак и что-то явно гниющее, остальное не поддавалось расшифровке.
Следующая дверь, в проеме которой пришлось гостю буквально согнуться почти пополам, привела в небольшую сводчатую комнату с одним-единственным столом посередине. Старик опустился на немного перекошенный резной стул, зажег подсвечник из потемневшей бронзы и пронзительно глянул на замершего парня:
- Садитесь, панове.
Колченогая табуретка предостерегающе скрипнула под весом актера. В сумраке комнаты, озарявшейся трепещущими лепестками свеч, взгляды встретились.
- Так зачем пан искал колдуна?
- Зачем мне искать колдуна? – улыбка у парня получилась немного вымученной. Поляк качнул лысоватой головой:
- Язык пана говорит одно, а глаза – другое, - на тусклый свет явился затертый кисет, блестящая, отполированная пальцами деревянная трубка и вполне современная зажигалка. – Не привели бы ноги до места, коли б не было нужды в этом.
Серые глаза гостя проследили за набиванием и раскуриванием трубки, а затем на стол легла заламинированная фотография, с которой ярко и светло улыбалась рыжеволосая девушка.
- Если вы колдун – где она?
Шикарный кабинет мог бы потрясти своими размерами человека, впервые попавшего в него, но Цуруга лишь окинул взглядом помещение и спокойно уселся в кресло напротив массивного стола:
- Добрый день, Такарада-сан.
- С возвращением, Рен, - президент с видимым удовольствием рассматривал мужчину. – Заматерел, загордился…
- В чем? – актер миролюбиво улыбнулся, чуть склоняя голову набок.
- Сколько здесь не был? Пять лет?
- Работа.
- Она, родимая, она, - со вздохом подтвердил Лори. – Поди, все забыл уже тут?..
- У вас новая секретарша, новые шторы в кабинете, новый письменный набор и, - Цуруга выразительно повел носом, - новый сорт сигар. Остальное все то же.
- Монстр, - хмыкнул Такарада и выудил из встроенного бара темную бутылку. Следом появились два бокала. – Как там Куу с Джулией?
- Все так же – поругаются, помирятся, позвонят мне, - Рен с легким благодарным кивком принял наполненный бокал. – Иногда, правда, звонят вам.
- Звонят, - подтвердил глава агентства, делая глоток. – На тебя жалуются.
- Не сомневаюсь, - на губах мировой кинозвезды появилась задумчивая улыбка, пока глаза оценивали янтарный оттенок коньяка. – Это они любят.
- Рен, сколько тебе уже?
- Неприличный вопрос, Такарада-сан, тем более что вы знаете ответ.
- Двадцать семь.
- Вот-вот, - невозмутимости Цуруги позавидовал бы египетский сфинкс.
- Так когда ты избавишь меня от выслушивания жалоб своих родителей? – чуть раздраженно фыркнул президент. – У меня нервы не резиновые, выслушивать по двадцать раз их плач, что «так хочется понянчиться с внуками»…
Рен прислушался к внутренней умиротворенной тишине в душе и улыбнулся:
- Так не выслушивайте, Такарада-сан.
Старик задумчиво пыхнул трубкой, глядя на изображение, а затем, словно сообщая о восходе солнца, проговорил:
- Она вас любит.
- Я… знаю, - немного глухо ответил парень, уставясь на девичье лицо. – Но где она?
- С вами.
Пауза наполнилась недоумением и уверенностью прожитых лет.
- Ну… да, я помню ее, но спрашивал немного про другое.
- Она тут, - поляк, перегнувшись через стол, ткнул узловатым пальцем в левую сторону груди гостя.
Актер ощутил раздражение:
- Я уже сказал, что…
- Панове, - в старческом голосе задребезжала снисходительность, - я не говорю инакомысляще. И не переносно… в переносном смысле, - мундштук трубки указал на фотографию. – Она не захотела с вами расставаться.
- Что?!.. – серые глаза потрясенно смотрели на старика.
- Вы любите ее? – хозяин качнул седой головой. – Можете не отвечать. И она любит вас. Очень любит… - судорожный выдох парня заставил лепестки пламени испуганно задрожать. – Такая любовь, как у нее, бывает раз в веху… - теперь уже поляк вздохнул с некоей сентиментальностью. – Ранее было часто, а теперь…
- В каком смысле – такая любовь?.. – гость судорожно сжал руки в кулаки. – Что значит – не захотела расставаться?!
- Пан был с нею? – взгляд светло-голубых глаз буквально вывернул душу, требуя честного ответа.
- Б…был, - задержав на мгновение дыхание, парень жестко прищурился. – Но какое отношение…
- Молодость… - удручающе пожаловался фотографии старик, а затем вновь ткнул трубкой в гостя. – Панове, она не захотела уходить, не захотела расставаться с вами, не захотела покидать вас, - он вздохнул. – Може, вы не понимаете меня…
- П-понимаю… - актер дрожащей рукой нервно взъерошил челку. – Но… погодите, вы сказали, что она не захотела расставаться..?
- Она в вас, панове. Она просто вошла в вас.
Квартира была такой же, как и пять лет назад, разве что чехлы с мебели убрали накануне. Климат-контроль полностью очистил застоявшийся воздух, и теперь по всем комнатам царила легкая прохладца, несмотря на июльскую жару на улице.
- Цуруга-сама, если вам что-нибудь еще понадобится…
Актер обернулся к трем помощницам и успокаивающе улыбнулся:
- Не волнуйтесь, все в порядке.
Восхищение и восторг в девичьих глазах, не исчезающие уже несколько часов с момента встречи в аэропорту, начали немного утомлять.
- Но Такарада-сан сказал…
- Все в порядке, девушки. Идите отдыхайте.
- Но…
- Идите-идите, - менеджеры, поймав неуловимую раздраженную гримасу на лице звезды, уверенно провели нервничающих сотрудниц агентства до дверей. – Если понадобитесь, мы позвоним.
Мужчина дождался звука закрывшейся входной двери и с усталым вздохом опустился на диван.
- Может, тебе все-таки надо было бы в отеле поселиться? – Яширо остановился в дверях, пропуская второго менеджера. – А не в этой холостяцкой берлоге…
- Берлога шикарная, не наговаривай, - вступился за квартиру Конрад, усевшись в кресло и крутя головой по сторонам, - даже очень. Такие апартаменты даже в Нью-Йорке не везде снимешь.
- Парни, шли бы вы…
- Рен, - Юкихито, переглянувшись с коллегой, устроился рядом с актером на диване, - зачем ты приехал в Японию? У тебя съемки одиннадцатого в Австралии, потом в Южной Америке… Мог бы…
- Завтра Танабата, Юки.
- Чего? – ирландец удивленно подался вперед.
- Танабата – праздник лета, - пояснил Яширо, заинтересованно глядя на Цуругу. – Рен, и что?
- И все, - спокойно ответил тот и откинул голову на спинку дивана.
- Ты всерьез будешь писать желания и вешать их на бамбуковое дерево?!
- Мне не за чем писать. Я и так знаю, чего хочу, - актер поднял голову и улыбнулся. – Парни, я хочу побыть один.
- Это из-за…
- Юки, Конрад, отлично поработали, - тон низкого голоса неуловимо изменился, и оба менеджера тихо выдохнули, поднимаясь.
- Созвонимся, Рен.
- Во мне..?! – правая рука невольно прижалась к груди. – Вы… серьезно!?
Старик выдохнул сизый дым:
- Ангельская любовь – так называют ее кристиане, когда человек настолько любит другого, что не в силах расстаться с ним. Но то, что случилось с вами, могло быть только в том случае, когда вы тоже любили бы ее. Так оно и получилось, - он развернул фотографию к парню. – Коли б вы не любили ее, ваши сердца и души так не породнились.
- А… - актер судорожно сжал пальцы на тонкой ткани рубашки, словно пытался добраться до бешено колотящегося сердца. – Внутри меня?
- А разве пан не чуял, что уже не так одинок? Разве не приходило из нутра тихое успокоение после отчаянья? – поляк довольно улыбнулся почти беззубым ртом, когда на красивом лице гостя проступило шокированное выражение. – Она покоит ваше сердце, баюкает душу, растворяет печаль.
Парень тяжело выдохнул и буквально обмяк, утыкаясь лбом в упавшие на стол руки:
- Я… думал, что просто отупел, устал страдать… мучиться от неизвестности… полгода прошло… она просто исчезла…
- Может, она пыталась вам сказать, - корявый желтый ноготь постучал по фотографии. – Но вы не слышали. Вернее, не смогли понять.
- Пыталась… - гость резко вскинул черноволосую голову, жадно и требовательно глядя на старика. - Как ее вернуть?!
- Пффф… - тот выпустил длинную струю дыма и пожал плечами. – Панове, ответ прост.
- Просто скажите! Хватит этих загадок!.. – кулак резко стукнул по пошарпанной столешнице.
- Разлюбите ее.
- Что?!! – парень невольно отшатнулся от равнодушных слов.
- Разлюбите ее, и связь между вами разорвется. Ваша душа отвергнет ее душу, и девушке ничего другого не останется, как вернуться в обычный мир.
- Разлюбить?.. – комната начала стремительно темнеть, и бледно-голубые глаза ошарашено расширились, не сводя взгляда с жутковатой ухмылки иностранца. – Разлюбить ее?..
Какое-то время после ухода менеджеров Рен расслабленно сидел на диване, с тихой ностальгией скользя взглядом по такой знакомой обстановке. Дернувшиеся стрелки настенных часов привлекли внимание, и мужчина гибко поднялся на ноги.
Холодильник в кухне был, как и заказывал, полностью забит всевозможными продуктами. Засучив рукава рубашки, актер начал выкладывать на стойку все необходимое для ужина. Задумчиво качнув в руке бутылку белого вина, Рен вернул ее в холодильник.
Обозрев все подготовленное, актер сходил за магнитофоном, устроил его в углу на столе и щелкнул кнопкой. Тихая инструментальная музыка создала вполне нужный для кулинарного настроения фон, и вскоре нож, стуча по разделочной доске, составил аккомпанемент музыкальным инструментам.
Загудела вытяжка над вспыхнувшей горелкой плиты, и мужчина поставил на огонь большой вок. В кухонный фон добавилось шипение масла, вылитого в разогретую сковороду, и довольная легкая улыбка предвкушения приподняла уголки мужских губ.
Целых двое суток.
- Вы предлагаете мне… - каждое слово, сказанное низким тоном, несло в себе смертельную угрозу, - … разлюбить ее?
- Пан спросил, как ее вернуть… - старик, судорожно дернув кадыком, попятился вместе со стулом. – Это единственный способ…
- Не верю, – темный взгляд цепко держал выцветшие глаза собеседника. – Не верю, что это единственный способ.
- Абсолютно, - сумев отвести взгляд, хозяин, откашлявшись, вернул себе уверенность. – Хотя… Пан какой веры?
- Космополит, - парень прищурился, напрягаясь. – А к чему вопрос?
- В каждой вере есть время, когда два мира – наш и тот, - старик намекающе ткнул пальцем себе за спину, - соприкасаются. В такие ночи или дни можно было бы попробовать выманить ее. На время.
- Выманить?! Как?!!
- Ну, тут я пану не помощник, - поляк в два вдоха вытянул всю трубку и кинул ее к подсвечнику. – Коли любите ее – найдете способ.
Сердитое шкворчание на сковороде диссонансом вплеталось в музыку. На мужскую руку, держащую длинные кухонные палочки, легли тонкие прохладные пальцы:
- Господи, ну когда ты научишься…
Рен, не пряча довольной улыбки, повернул голову к миниатюрной рыжеволосой женщине:
- Наверное, никогда.
- Я тоже так думаю, - она нежно улыбнулась ему и мягко оттеснила от плиты. – Не мужское это дело.
- Я тоже так думаю, - с той же интонацией подтвердил актер, отступая ей за спину и обнимая за тонкую талию. – Я соскучился.
- Как ты умудряешься скучать, когда я с тобой?.. Мы же виделись буквально недавно…
- Ну вот так… - мужские губы начали медленное путешествие по нежной коже мгновенно покрасневшей щеки к приоткрывшимся губам. – А ты разве не скучала?
- Чуть-чуть… - лукавая улыбка растворилась в опаляющем поцелуе. – Самую малость…
За окном бушевал летний полдень, жара которого совсем не ощущалась в спальне. Мужчина, опираясь спиной о спинку кровати, невидяще смотрел на светло-голубое, выжженное палящим солнцем небо, и задумчиво улыбался. Память, уже бережно сложившая чувства за прошедшие двое суток, теперь любовно перебирала воспоминания каждого возвращения, добираясь до самого первого.
Темная осенняя ночь, стучащий в окна дождь, чуть виноватые тепло-медовые глаза, его осторожные неверящие прикосновения, их торопливые поцелуи, невысказанные слова.
Потом – холодное утро, еще теплая постель, ее запах, его обещание дождаться следующей ночи… И воцаряющееся умиротворенное спокойствие в душе, к которому еще предстояло привыкнуть.
Бессонные ночи со сценариями и эзотерической литературой вперемешку. Составленный календарь особых ночей по всем религиям мира.
Непрерывный поиск решения, когда голова не была занята ролями, изучение медицинских справочников в попытке получить рациональное объяснение. Чтобы доказать себе, что еще в здравом уме, он хранил все рыжие волосы, остававшиеся на подушках после ночей.
И однажды брошенная матерью фраза, зацепившая сознание тоской и желанием, позволила, наконец, выстроить базу, сакральный мост, который мог бы соединить два мира…
Улыбка стала более мечтательной, и Рен прикрыл глаза, наслаждаясь полнотой чувств в груди.
- Ты был не прав, старик… - он вслушивался в свои слова, словно ожидая ответа на польском. – То был не единственный способ. Для нас есть еще один, самый простой и самый волшебный… - выдохнув, легко и спокойно, актер поднялся с постели и потянулся. – Заодно и Такараду избавим от стонов родителей. Да, Кеко?
Выкладка где-нибудь еще - запрещена
Голос репортерши был настолько пронзителен, что даже еще идя по коридору к залу прилета, Рен прекрасно слышал сбивчивую взволнованную речь.
- Итак, еще немного, и на японскую землю ступит кинозвезда, не побоюсь этого слова, всемирного масштаба! Многочисленные фанаты замерли у экранов, а счастливчики, которым удалось получить возможность присутствовать в аэропорту Нарита, могут живьем увидеть кумира миллионов и миллионов!..
За спиной тихо захмыкали оба менеджера, но Цуруга даже не обратил на это внимания. Яркие вспышки фотоаппаратов заставили чуть прищуриться, но приветливая улыбка ни на йоту не потеряла своей дружелюбности.
- Вот он, вот легенда мирового кино – Цуруга Рен!!!
Заслон из десятка два микрофонов с различными символиками недвусмысленно дал понять, чего все ждут.
- Тадайма, Япония.
- Окаэри, Рен-сама!! – ревом отозвались поклонники на мягко-бархатистое приветствие. – Добро пожаловать домой!! Мы вас любим!!!..
Охранники аэропорта едва сдерживали напор фанатов, и О’Райли легонько прикоснулся к плечу актера:
- Рен, предлагаю побыстрее пройти к лимузину. Иначе могут прорваться и порвать кое-кого на сувениры.
- Которым потом будут поклоняться по всем храмам Японии, - легкая ехидца проскользнула в голосе Яширо, который кивнул на стоящих у автомобиля трех девушек в ярко-розовой униформе. – Смотри, какая ностальгия, а?..
- О да, - Цуруга, не ускоряя шага, спокойно двинулся к длинному серебристо-белому лимузину. – Интересно, это весь состав отдела «Люби меня»?
Старый пригород столицы словно сошел со средневековых гравюр. Узенькие улочки, вымощенные крупным булыжником, старые дома, стены которых покрыты мхом, обшарпанные двери и ставни полуприкрытых окон привносили некое ирреальное ощущение путешествия во времени.
Парень сам не понимал, как оказался в этом районе. Первые зарубежные съемки, часовой перерыв, не уходящая никуда тоска – душа в смятении гнала тело куда-то по извилистому лабиринту Старого Кракова.
Очередной поворот – и на непрошенного гостя сердито залаяла мелкая лохматая собачонка, смело устроившаяся между ног своего хозяина. Блекло-голубые, практически бесцветные от старости глаза живо и даже немного заинтересованно смотрели в серые уставшие.
- Пан ищет колдуна?
Парень сдвинул брови, разбирая чужую речь на основе той языковой базы, которую ему успели преподать перед съемками.
- Колдуна?
- Але ж, - старик, опираясь о ступеньку, на которой сидел, с трудом поднялся и поманил за собой. Тяжелая, окованная медными полосками дверь со скрипом отворилась, открывая глазам темный свод. – Не просто так пан шляется тут.
- Я сам не знаю, как оказался тут… - актер покорно шагнул следом за поляком и чуть не задохнулся, когда дверь за спиной гулко стукнула и со всех сторон на него обрушилась неимоверно душная смесь самых различных запахов. Навскидку он смог определить полынь, старую кожу, табак и что-то явно гниющее, остальное не поддавалось расшифровке.
Следующая дверь, в проеме которой пришлось гостю буквально согнуться почти пополам, привела в небольшую сводчатую комнату с одним-единственным столом посередине. Старик опустился на немного перекошенный резной стул, зажег подсвечник из потемневшей бронзы и пронзительно глянул на замершего парня:
- Садитесь, панове.
Колченогая табуретка предостерегающе скрипнула под весом актера. В сумраке комнаты, озарявшейся трепещущими лепестками свеч, взгляды встретились.
- Так зачем пан искал колдуна?
- Зачем мне искать колдуна? – улыбка у парня получилась немного вымученной. Поляк качнул лысоватой головой:
- Язык пана говорит одно, а глаза – другое, - на тусклый свет явился затертый кисет, блестящая, отполированная пальцами деревянная трубка и вполне современная зажигалка. – Не привели бы ноги до места, коли б не было нужды в этом.
Серые глаза гостя проследили за набиванием и раскуриванием трубки, а затем на стол легла заламинированная фотография, с которой ярко и светло улыбалась рыжеволосая девушка.
- Если вы колдун – где она?
Шикарный кабинет мог бы потрясти своими размерами человека, впервые попавшего в него, но Цуруга лишь окинул взглядом помещение и спокойно уселся в кресло напротив массивного стола:
- Добрый день, Такарада-сан.
- С возвращением, Рен, - президент с видимым удовольствием рассматривал мужчину. – Заматерел, загордился…
- В чем? – актер миролюбиво улыбнулся, чуть склоняя голову набок.
- Сколько здесь не был? Пять лет?
- Работа.
- Она, родимая, она, - со вздохом подтвердил Лори. – Поди, все забыл уже тут?..
- У вас новая секретарша, новые шторы в кабинете, новый письменный набор и, - Цуруга выразительно повел носом, - новый сорт сигар. Остальное все то же.
- Монстр, - хмыкнул Такарада и выудил из встроенного бара темную бутылку. Следом появились два бокала. – Как там Куу с Джулией?
- Все так же – поругаются, помирятся, позвонят мне, - Рен с легким благодарным кивком принял наполненный бокал. – Иногда, правда, звонят вам.
- Звонят, - подтвердил глава агентства, делая глоток. – На тебя жалуются.
- Не сомневаюсь, - на губах мировой кинозвезды появилась задумчивая улыбка, пока глаза оценивали янтарный оттенок коньяка. – Это они любят.
- Рен, сколько тебе уже?
- Неприличный вопрос, Такарада-сан, тем более что вы знаете ответ.
- Двадцать семь.
- Вот-вот, - невозмутимости Цуруги позавидовал бы египетский сфинкс.
- Так когда ты избавишь меня от выслушивания жалоб своих родителей? – чуть раздраженно фыркнул президент. – У меня нервы не резиновые, выслушивать по двадцать раз их плач, что «так хочется понянчиться с внуками»…
Рен прислушался к внутренней умиротворенной тишине в душе и улыбнулся:
- Так не выслушивайте, Такарада-сан.
Старик задумчиво пыхнул трубкой, глядя на изображение, а затем, словно сообщая о восходе солнца, проговорил:
- Она вас любит.
- Я… знаю, - немного глухо ответил парень, уставясь на девичье лицо. – Но где она?
- С вами.
Пауза наполнилась недоумением и уверенностью прожитых лет.
- Ну… да, я помню ее, но спрашивал немного про другое.
- Она тут, - поляк, перегнувшись через стол, ткнул узловатым пальцем в левую сторону груди гостя.
Актер ощутил раздражение:
- Я уже сказал, что…
- Панове, - в старческом голосе задребезжала снисходительность, - я не говорю инакомысляще. И не переносно… в переносном смысле, - мундштук трубки указал на фотографию. – Она не захотела с вами расставаться.
- Что?!.. – серые глаза потрясенно смотрели на старика.
- Вы любите ее? – хозяин качнул седой головой. – Можете не отвечать. И она любит вас. Очень любит… - судорожный выдох парня заставил лепестки пламени испуганно задрожать. – Такая любовь, как у нее, бывает раз в веху… - теперь уже поляк вздохнул с некоей сентиментальностью. – Ранее было часто, а теперь…
- В каком смысле – такая любовь?.. – гость судорожно сжал руки в кулаки. – Что значит – не захотела расставаться?!
- Пан был с нею? – взгляд светло-голубых глаз буквально вывернул душу, требуя честного ответа.
- Б…был, - задержав на мгновение дыхание, парень жестко прищурился. – Но какое отношение…
- Молодость… - удручающе пожаловался фотографии старик, а затем вновь ткнул трубкой в гостя. – Панове, она не захотела уходить, не захотела расставаться с вами, не захотела покидать вас, - он вздохнул. – Може, вы не понимаете меня…
- П-понимаю… - актер дрожащей рукой нервно взъерошил челку. – Но… погодите, вы сказали, что она не захотела расставаться..?
- Она в вас, панове. Она просто вошла в вас.
Квартира была такой же, как и пять лет назад, разве что чехлы с мебели убрали накануне. Климат-контроль полностью очистил застоявшийся воздух, и теперь по всем комнатам царила легкая прохладца, несмотря на июльскую жару на улице.
- Цуруга-сама, если вам что-нибудь еще понадобится…
Актер обернулся к трем помощницам и успокаивающе улыбнулся:
- Не волнуйтесь, все в порядке.
Восхищение и восторг в девичьих глазах, не исчезающие уже несколько часов с момента встречи в аэропорту, начали немного утомлять.
- Но Такарада-сан сказал…
- Все в порядке, девушки. Идите отдыхайте.
- Но…
- Идите-идите, - менеджеры, поймав неуловимую раздраженную гримасу на лице звезды, уверенно провели нервничающих сотрудниц агентства до дверей. – Если понадобитесь, мы позвоним.
Мужчина дождался звука закрывшейся входной двери и с усталым вздохом опустился на диван.
- Может, тебе все-таки надо было бы в отеле поселиться? – Яширо остановился в дверях, пропуская второго менеджера. – А не в этой холостяцкой берлоге…
- Берлога шикарная, не наговаривай, - вступился за квартиру Конрад, усевшись в кресло и крутя головой по сторонам, - даже очень. Такие апартаменты даже в Нью-Йорке не везде снимешь.
- Парни, шли бы вы…
- Рен, - Юкихито, переглянувшись с коллегой, устроился рядом с актером на диване, - зачем ты приехал в Японию? У тебя съемки одиннадцатого в Австралии, потом в Южной Америке… Мог бы…
- Завтра Танабата, Юки.
- Чего? – ирландец удивленно подался вперед.
- Танабата – праздник лета, - пояснил Яширо, заинтересованно глядя на Цуругу. – Рен, и что?
- И все, - спокойно ответил тот и откинул голову на спинку дивана.
- Ты всерьез будешь писать желания и вешать их на бамбуковое дерево?!
- Мне не за чем писать. Я и так знаю, чего хочу, - актер поднял голову и улыбнулся. – Парни, я хочу побыть один.
- Это из-за…
- Юки, Конрад, отлично поработали, - тон низкого голоса неуловимо изменился, и оба менеджера тихо выдохнули, поднимаясь.
- Созвонимся, Рен.
- Во мне..?! – правая рука невольно прижалась к груди. – Вы… серьезно!?
Старик выдохнул сизый дым:
- Ангельская любовь – так называют ее кристиане, когда человек настолько любит другого, что не в силах расстаться с ним. Но то, что случилось с вами, могло быть только в том случае, когда вы тоже любили бы ее. Так оно и получилось, - он развернул фотографию к парню. – Коли б вы не любили ее, ваши сердца и души так не породнились.
- А… - актер судорожно сжал пальцы на тонкой ткани рубашки, словно пытался добраться до бешено колотящегося сердца. – Внутри меня?
- А разве пан не чуял, что уже не так одинок? Разве не приходило из нутра тихое успокоение после отчаянья? – поляк довольно улыбнулся почти беззубым ртом, когда на красивом лице гостя проступило шокированное выражение. – Она покоит ваше сердце, баюкает душу, растворяет печаль.
Парень тяжело выдохнул и буквально обмяк, утыкаясь лбом в упавшие на стол руки:
- Я… думал, что просто отупел, устал страдать… мучиться от неизвестности… полгода прошло… она просто исчезла…
- Может, она пыталась вам сказать, - корявый желтый ноготь постучал по фотографии. – Но вы не слышали. Вернее, не смогли понять.
- Пыталась… - гость резко вскинул черноволосую голову, жадно и требовательно глядя на старика. - Как ее вернуть?!
- Пффф… - тот выпустил длинную струю дыма и пожал плечами. – Панове, ответ прост.
- Просто скажите! Хватит этих загадок!.. – кулак резко стукнул по пошарпанной столешнице.
- Разлюбите ее.
- Что?!! – парень невольно отшатнулся от равнодушных слов.
- Разлюбите ее, и связь между вами разорвется. Ваша душа отвергнет ее душу, и девушке ничего другого не останется, как вернуться в обычный мир.
- Разлюбить?.. – комната начала стремительно темнеть, и бледно-голубые глаза ошарашено расширились, не сводя взгляда с жутковатой ухмылки иностранца. – Разлюбить ее?..
Какое-то время после ухода менеджеров Рен расслабленно сидел на диване, с тихой ностальгией скользя взглядом по такой знакомой обстановке. Дернувшиеся стрелки настенных часов привлекли внимание, и мужчина гибко поднялся на ноги.
Холодильник в кухне был, как и заказывал, полностью забит всевозможными продуктами. Засучив рукава рубашки, актер начал выкладывать на стойку все необходимое для ужина. Задумчиво качнув в руке бутылку белого вина, Рен вернул ее в холодильник.
Обозрев все подготовленное, актер сходил за магнитофоном, устроил его в углу на столе и щелкнул кнопкой. Тихая инструментальная музыка создала вполне нужный для кулинарного настроения фон, и вскоре нож, стуча по разделочной доске, составил аккомпанемент музыкальным инструментам.
Загудела вытяжка над вспыхнувшей горелкой плиты, и мужчина поставил на огонь большой вок. В кухонный фон добавилось шипение масла, вылитого в разогретую сковороду, и довольная легкая улыбка предвкушения приподняла уголки мужских губ.
Целых двое суток.
- Вы предлагаете мне… - каждое слово, сказанное низким тоном, несло в себе смертельную угрозу, - … разлюбить ее?
- Пан спросил, как ее вернуть… - старик, судорожно дернув кадыком, попятился вместе со стулом. – Это единственный способ…
- Не верю, – темный взгляд цепко держал выцветшие глаза собеседника. – Не верю, что это единственный способ.
- Абсолютно, - сумев отвести взгляд, хозяин, откашлявшись, вернул себе уверенность. – Хотя… Пан какой веры?
- Космополит, - парень прищурился, напрягаясь. – А к чему вопрос?
- В каждой вере есть время, когда два мира – наш и тот, - старик намекающе ткнул пальцем себе за спину, - соприкасаются. В такие ночи или дни можно было бы попробовать выманить ее. На время.
- Выманить?! Как?!!
- Ну, тут я пану не помощник, - поляк в два вдоха вытянул всю трубку и кинул ее к подсвечнику. – Коли любите ее – найдете способ.
Сердитое шкворчание на сковороде диссонансом вплеталось в музыку. На мужскую руку, держащую длинные кухонные палочки, легли тонкие прохладные пальцы:
- Господи, ну когда ты научишься…
Рен, не пряча довольной улыбки, повернул голову к миниатюрной рыжеволосой женщине:
- Наверное, никогда.
- Я тоже так думаю, - она нежно улыбнулась ему и мягко оттеснила от плиты. – Не мужское это дело.
- Я тоже так думаю, - с той же интонацией подтвердил актер, отступая ей за спину и обнимая за тонкую талию. – Я соскучился.
- Как ты умудряешься скучать, когда я с тобой?.. Мы же виделись буквально недавно…
- Ну вот так… - мужские губы начали медленное путешествие по нежной коже мгновенно покрасневшей щеки к приоткрывшимся губам. – А ты разве не скучала?
- Чуть-чуть… - лукавая улыбка растворилась в опаляющем поцелуе. – Самую малость…
За окном бушевал летний полдень, жара которого совсем не ощущалась в спальне. Мужчина, опираясь спиной о спинку кровати, невидяще смотрел на светло-голубое, выжженное палящим солнцем небо, и задумчиво улыбался. Память, уже бережно сложившая чувства за прошедшие двое суток, теперь любовно перебирала воспоминания каждого возвращения, добираясь до самого первого.
Темная осенняя ночь, стучащий в окна дождь, чуть виноватые тепло-медовые глаза, его осторожные неверящие прикосновения, их торопливые поцелуи, невысказанные слова.
Потом – холодное утро, еще теплая постель, ее запах, его обещание дождаться следующей ночи… И воцаряющееся умиротворенное спокойствие в душе, к которому еще предстояло привыкнуть.
Бессонные ночи со сценариями и эзотерической литературой вперемешку. Составленный календарь особых ночей по всем религиям мира.
Непрерывный поиск решения, когда голова не была занята ролями, изучение медицинских справочников в попытке получить рациональное объяснение. Чтобы доказать себе, что еще в здравом уме, он хранил все рыжие волосы, остававшиеся на подушках после ночей.
И однажды брошенная матерью фраза, зацепившая сознание тоской и желанием, позволила, наконец, выстроить базу, сакральный мост, который мог бы соединить два мира…
Улыбка стала более мечтательной, и Рен прикрыл глаза, наслаждаясь полнотой чувств в груди.
- Ты был не прав, старик… - он вслушивался в свои слова, словно ожидая ответа на польском. – То был не единственный способ. Для нас есть еще один, самый простой и самый волшебный… - выдохнув, легко и спокойно, актер поднялся с постели и потянулся. – Заодно и Такараду избавим от стонов родителей. Да, Кеко?
-
-
08.11.2011 в 16:54-
-
08.11.2011 в 18:06Его
-
-
09.11.2011 в 12:41-
-
09.11.2011 в 12:49Может, и не характерно для Кеко, не знаю...
-
-
10.11.2011 в 21:26-
-
10.11.2011 в 21:50Очень понравилась
-
-
10.11.2011 в 22:19Пока он ее не вернул окончательно, Кеко лишь появляется в сакральные ночи, чувствуя его ожидание. Но как только она забеременеет, то получится, что ее любовь разделится уже между Реном и ребенком и она сама захочет вернуться окончательно... Просто получилось очень много символов и намеков... гомен.
<...juli...>, спасибо
-
-
15.11.2011 в 17:48Великолепная история получилась: загадочная, романтичная, завораживающая... Правда, долго ж ему пришлось мыкаться с ее возвращением, да и то не окончательным... Домыслим в воображении, что она уже забеременела....
-
-
04.11.2013 в 14:04-
-
04.11.2013 в 14:15