Верьте в сказку, а не сказочнику (с)
Фендом: СБ
Персонажи: Кёко-Рен и другие
Жанр: романтика, драма
Рейтинг: предварительно R
Предупреждение: местами ООС
Все права у Накамуры
Размещение кроме форума ЛМЕ - запрещено
продолжение 23- Есть рейс в двадцать три девятнадцать на сегодня. Три билета не продано.
- Забронируйте один на Куона Хизури.
- Чтобы сохранить за собой билет, вам необходимо приехать до двадцати одного часа.
- Понял, спасибо.
- Спасибо, что решили воспользоваться услугами нашей компании.
Трубка опустилась на базу, и парень обвел взглядом небольшой номер мотеля.
Завтра к вечеру он будет в Токио, но что делать до этого? Бар пуст – опрожненные бутылки валялись рядом с кроватью, и на их вид тупой ломящей болью отозвалась голова. Сигареты – взгляд нашел на прикроватной тумбочке смятую пустую пачку и пепельницу, полную окурков.
«И есть хочется… И пить»
Тяжело поднявшись и зайдя в крохотную ванную, Куон хмуро глянул на свое отражение и презрительно оскалился на осунувшееся небритое лицо.
- Хрен ты, а не актер… - отражение послушно скривилось в ответ.
«Вот именно – хрен, вернее, хрень. Плесень…»
Усмехнувшись новому для себя определению, парень крутанул «холодный» кран душа, стянул с себя мятую футболку, штаны и белье и встал под воду. Ударивший в плечи ледяной поток был схож с электрическим разрядом, мгновенно встряхнувшим расслабленный после одинокой пьянки и тяжелого сна организм. Сжав зубы, Куон постоял еще немного под отрезвляющими струями, а затем дотянулся до флакона с жидким мылом.
Вымывшись, побрившись и приведя себя в относительный порядок, он снова глянул в зеркало.
- Плесень пропала, хрень осталась, - улыбка была полна горькой самоиронии.
Собрав сумку и скинув пустые бутылки в корзину для мусора, парень задержался у телефона. Вчерашняя ночная мысль вновь начала зудеть.
«Позвонить? Но что я им скажу? «Знаете, я тут был пару недель, сегодня улетаю, решил сказать»? Глупо… Это будет скандал, обида…» Опустившись на кровать, он снял трубку и, покопавшись в памяти, начал набирать позабытый слегка номер. «Но они, может, поймут?..»
Длинные гудки заставили невольно затаить дыхание. Сердце пропустило удар, когда гудки сменились щелканьем, а затем вежливый мужской голос проговорил:
- Особняк Хизури.
- Добрый… день… - горло чуть сдавило от предчувствия. – Я могу поговорить с мистером или миссис Хизури?
- Я сожалею, но они сейчас оба находятся в летнем поместье во Флориде.
Внутри стало немного пусто.
- Вы желаете им что-нибудь передать?
- Нет. Вы можете сообщить номер телефона в поместье?
- Это информация частного характера.
Парень чуть криво улыбнулся. Мелькнула мысль представиться, но он ясно осознавал, что никто не поверит.
- Ясно. Спасибо.
«Они успели купить летнее поместье во Флориде? Раньше были просто апартаменты в Майями, а теперь…» Разочарование постепенно сменялось полной апатией и каким-то мрачным удовлетворением. «Вот знал, что ничего не выйдет. Знал… Никто не будет сидеть у телефона и ждать…»
Одевшись, он закинул сумку на плечо и вышел из номера.
На улице не потеплело – по-прежнему было промозгло, сыро и холодно. Дойдя до конторы хозяина и отдав ключ, Куон вышел из ворот мотеля на улицу и огляделся. Стандартный набор - лавочки, кафешка, дома. Сориентировавшись по направлению, он зашагал от здания, на ходу поправляя ремень сумки на плече.
Серое зимнее утро сменилось таким же тусклым днем. Впрочем, сколько он помнил, Чикаго всегда был таким – серым и пустым. Или же, это ему так «везло» попадать сюда только зимой?
Усмехнувшись, парень свернул к мини-маркету за сигаретами.
«Надо вволю покурить, прежде чем…»
Рука замерла над выбранной пачкой, когда мысли, преодолев внутренний запрет, свернули к Кёко, заставив внутренне застонать и прикрыть глаза.
Хватит! Хватит надеяться! Его никто ждать не будет!.. Вон, даже родители, собственные, и те… не ждут. Вернее, они ждут, но не так, как ты думал!..
Вот и она – будет ждать, разумеется, но не так, как хочется, как желается…
Именно осознание этого и останавливало руку накануне вечером, которая так тянулась к телефону – услышать, просто услышать ее голос… взволнованный, звонкий.
«С вами все в порядке, Цуруга-сан?»
Чертыхнувшись, он ухватил пачку и двинулся на кассу.
Вот именно!! Цуруга-сан.
«Ненавижу его…»
Мысль была не нова – сколько раз он так уже повторял, за сутки, за ночь, за бутылку, за сигарету, за час?
«Ненавижу себя…»
Погода на улице не поменялась, удивительно точно попадая под настроение – серо, холодно, тяжело.
«Может, остаться здесь? Затеряться среди сотен тысяч? Забыть обо всем, что было до этого? В первый раз, что ли, обрубать концы?..»
Невольно вспомнился далекий разговор в Токио.
Закурив, Куон медленно двинулся по улице.
«Ну, время на решение есть – до девяти вечера…»
**
Солнечный свет, бьющий в окно знакомого кабинета, заставлял невольно жмуриться. Впрочем, Олден не обращал внимания ни на что, деловито просматривая снимки и щелкая по клавишам ноутбука.
- Ну-с, Кёко… Вы просто идеальный пациент! – довольно потерев руки, он глянул на девушку, сидящую мышкой в кресле напротив. – Знаете, наверное, каждый врач мечтает о таком – провести одну операцию – и больной на следующий день здоров, без всяких осложнений!
- Правда?!
- Если завтрашняя томограмма будет, по меньшей мере, такой же, как сегодня, то я могу с легким сердцем отпустить вас домой, - Артур многозначительно поднял вверх указательный палец. – Сиречь, выписать под контроль и наблюдение ваших японских врачей.
- Завтра?.. – Кёко задохнулась от услышанного. «Завтра? Завтра выписаться и лететь в Японию?..»
- Вообще, после гамма-ножа можно выписывать уже через пару часов, но ваш случай был уникален… Но, кажется, сделав запас в неделю наблюдений, я немного перестраховался, - мужчина улыбнулся и поднялся из-за стола. – С таким уверенным регрессом лучше уж дома поправляться до полного выздоровления, где и стены помогают.
- Спасибо, профессор! – она подхватилась на ноги, с трудом удерживая порыв вылететь за дверь и выпалить радостную новость Канаэ и Такараде. – Спасибо вам!
- Так как я улетаю сегодня ночью на конференцию в Берлин, то томограмму завтра снимет Джеймс. Распорядок приема оставшихся лекарств, график контроля в Японии и документы о выписке он передаст вам завтра… И еще, Кёко, завтра принесите с собой кусочек цветного стекла.
Девушка удивленно сморгнула:
- Зачем?
- У нас есть традиция, - Олден тепло улыбнулся, - вылечившиеся пациенты собирают мозаику – по стеклышку от каждого. Видели на стене на первом этаже?
- Да… - она припомнила абстрактный незаконченный рисунок.
- Отличный способ видеть плоды своих трудов, верно?
Кивнув, Кёко поклонилась и вышла из кабинета.
Подруга нашлась на ближайшей кушетке – нога на ногу, руки сложены на груди, брови сурово сдвинуты. Впрочем, стоило Котонами увидеть ее, как лицо мгновенно прояснилось.
- Судя по твоей улыбке – все в порядке? – поднявшись, брюнетка двинулась навстречу. – Что сказал врач?
- Что завтра выпишут после контрольной томограммы, - Кёко выдохнула. – Все замечательно.
- Здорово, - окончательно расслабившаяся подруга обняла ее за плечи. – Значит, можно уже завтра паковать вещи?
- Можно, - хихикнув, Могами обняла ее в ответ. – Спасибо, Мооко-сан…
- Разумеется, спасибо, - ответная улыбка была доброй и чуть-чуть снисходительной. – Идем, пока Такарада не выкурил весь свой тутошний запас сигар.
- А… - прозвучавшее имя заставило мгновенно вспомнить вечер накануне. – Мооко-сан… ты ему скажешь?
- Что? – немного печально хмыкнула Канаэ. – Что я его люблю? Кёко, ну как ты это представляешь?.. «Такарада-сан, хоть вы мне в отцы годитесь, хоть у вас и внучка, хоть вы мой босс – я вас люблю»?
- Хотя бы, - девушка остановилась и взяла ее за руки. – По крайней мере ты будешь знать, что делать дальше, а не кусать губы и улыбаться через силу.
- Если ты такая умная, что ж ты молчала все это время с Цуругой? – слегка язвительно буркнула Котонами, опуская голову.
- Потому что у нас было по-другому… - вздохнула Кёко. – Не так, как у вас.
- Угу… Пошли уже, - вздохнув в ответ, подруга потянула ее за собой. – Тут запах не очень приятный…
- Кёко! – оклик из-за спины заставил обоих девушек обернуться. Арчер, догнав их, доброжелательно улыбнулся. – Добрый день, мисс Котонами, Кёко. Мне Артур сказал, что завтра уже выписка?
- Ага, - Могами кивнула и невольно улыбнулась. – И что завтра вы мне сделаете томограмму и отдадите выписку.
- Да, но на нее потребуется время. Если не против, я позвоню, когда она будет готова, и решим, как встретимся.
- Конечно! Спасибо!
- Ну тогда – до завтра.
Молчавшая весь короткий разговор Котонами, проведя взглядом мужчину, покосилась на подругу:
- Кёко, ты в курсе, что он к тебе клинья подбивает?
- Ай, Мооко-сан, - досадливо поморщившись, Кёко двинулась к лифту. – Только ты не начинай, а?
- Да я тебе говорю! Он тебя глазами ест!
- Ага, прям облизывается…
- Ну и правильно, - неожиданно согласилась непонятно с чем Канаэ. – Мужчина он видный, спокойный, не малахольный…
- Ты это к чему? – обернулась к ней Могами.
- К тому, что он серьезнее, солиднее, увереннее, чем один… крашеный, - усмехнувшись, брюнетка прошла мимо удивленно застывшей подруги. – Кстати, тебе тоже пора бы подкраситься – корни уже видны.
«Ну и что за намеки? Можно подумать, я не помню этого противостояния между ним и Реном… Но ведь я не даю никаких поводов! Ни ему, ни ей!» Чуть нахмурившись, Кёко направилась за подругой, которая уже успела свернуть за угол. «Что такого в том, что он позвонит мне, когда подготовит выписку? С чего вдруг это – подбивает клинья? Да к чему?! Забрала, сказала «спасибо» и улетела тем же вечером! Все!» Успокоившись, она прибавила шагу, выбрасывая из головы все лишнее.
Такарада обнаружился на первом этаже, задумчиво рассматривающий с гостевого диванчика ту самую мозаику. Теперь, зная о ее происхождении, девушка более внимательно оглядела ее, невольно поражаясь, сколько в ней элементов.
«Действительно, сразу виден результат… И все это – спасенные жизни, надежды, мечты…»
- Какие новости, Могами-кун? – Лори успел оказаться за ее спиной.
- Завтра, по прогнозам профессора, выпишут, - девушка открыто улыбнулась. – Только томограмму сделать.
- Хорошо, - он кивнул, бросил взгляд на Котонами, стоящую рядом с непроницаемым выражением на лице. – Тогда сегодня мы действительно можем расслабиться, верно? Вы же не забыли, что у нас по плану – опера?
- Даже если бы и забыли, то вы точно бы напомнили, - Канаэ хмыкнула.
- Я рад, что ты во мне не сомневаешься, - мирно кивнул мужчина. – Тогда вперед, вам надо успеть прогуляться по магазинам!
**
Собачий лай с нотками скулежа ненадолго выдернул из отрешенного состояния. Куон даже остановился, оглядываясь в поиске пса, который так надрывно гавкал. Район был явно не самый благополучный, с кучей граффити, помятых заборов, редких фонарей, тусклый свет которых не всегда освещал закоулки.
Именно в таком бетонном «кармане» парень и заметил привязанного к пожарному столбу светло-коричневого ретривера, который даже не обратил никакого внимания на появившегося перед собой человека, все так же продолжая гавкать и до предела натягивать поводок.
Странный жетон, прицепленный к ошейнику, заставил передумать насчет «отвязать и отпустить». Рассмотреть детали было сложновато в темноте зимнего вечера, а размер животного и поблескивающие клыки отбивали охоту лезть самому.
Постояв, Куон вновь двинулся в сторону метро, оглядываясь на пса.
«Откуда он здесь? Кто оставил его тут, на холоде… Но выглядит домашним, может, временно отошли в магазин какой?..»
Взгляд пробежался по яркой вывеске круглосуточного магазина, вернулся к цели пешего пути – станции метро. Отмахав весь день на ногах по городу в бесцельной прогулке, парень теперь хотел лишь сесть в поезд, вытянуть ноги и доехать до аэропорта, благо эта станция как раз и была на нужной линии.
Лай все отдалялся и уже на самой платформе слышен не был. Но странная, неясная тревога осталась, заставляя напрягаться. Чтобы немного успокоиться, Куон достал сигарету, но прикурить не успел - со стороны туннеля донеслись смех и голоса.
Прислушавшись и сделав пару шагов, чтобы видеть источник, парень прищурился, различая группу подростков, кучкой сгрудившихся в служебной зоне. До ушей донесся злорадный смех:
- Ниче, крот, еще у папы с мамой возьмешь!..
- Отдайте кошелек, - голос в ответ был тихим, с какой-то звенящей напряженностью. Почему-то актеру сразу представился отчаянно вскинувший голову паренек, бросающий тщетный вызов толпе.
- Ой-ой, крот голос подал!...
Издевательские смешки родили на лице Куона холодную усмешку, которая сменилась жестким выражением, когда он направился в сторону тинейджеров.
В ближнем рассмотрении взгляд сразу выцепил жертву – подросток лет четырнадцати, светловолосый, с опущенным взглядом, но с решительным лицом. Вокруг стояло сразу шестеро, в спортивных куртках, широких джинсах, бейсболках, размахивающие руками, как заправские рэпперы.
- Ну, - один из них толкнул в плечо жертву, - что ты там вякал?!
- Кошелек верните.
Подивившись про себя стойкости и внешнему спокойствию парня, Куон шагнул из-за разделительной сетки:
- Слышали, что он сказал?
- Дядя, - к нему развернулось сразу трое подростков, - идешь мимо – иди мимо, понял? Пока сам тут не… пожертвовал на благотворительность.
Наглость, с которой поперли на него, заставила неприятно удивиться:
- Благотворительностью не занимаюсь, так что – отдали все и свалили, пока сами от щедрот не получили.
- Счас я тебя мартышкой сделаю, - угрожающе протянул выглядевший самым старшим и соответственно ведущий себя как главный. – Которая ничего не видит, не слышит и никому ничего не расскажет.
Блеснувший нож-«бабочка» вызвал недоверчивый смешок – ему и угрожают этой железкой?? – а затем Куон одним движением руки смахнул с плеча сумку прямо на выставленную с ножом руку. Едва тинейджер от удара и тяжести качнулся вперед, парень стремительно перехватил его за толстовку на груди и рывком скинул его с платформы. Но едва главарь начал падать спиной вперед на рельсы, актер напряг руку и удержал его на самом краю под наклоном в градусов сорок.
Ошеломленный подросток сморгнул, оглянулся, осознал, что только мужская рука отделяет его от падения на рельсы, и заверещал:
- Ты… ты труп, слышишь! Ублюдок, да ты…
- Стоять на месте, - не обращая внимания на его крики, Куон обернулся к остальной компании с холодной ухмылкой. – Иначе его через десять минут соберут в черный мешок…
Из тоннеля пахнуло машинным маслом и горячим воздухом, который сбил с главаря бейсболку, отправляя ее в полет по платформе.
- Дошло? - ответом стал дикий страх во взглядах всей банды, и от этого вида ухмылка на красивом лице стала жутковато-веселой. – Вижу, что дошло. А теперь – вернули все, что забрали.
Под ноги неподвижно стоящей жертвы упали кошелек, сотовый в чехле, какая-то мелочь типа карточек футболистов.
- Хорошие… шакалята, - вкрадчивый голос не вязался с выражением лица Куона. Из темноты тоннеля донесся гудок приближающегося поезда. – Подобрали свои мокрые штаны, утерли сопли… - парень рывком подтянул к себе белого, не трепыхающегося главаря, и секундой спустя на платформу ворвался поезд метро, взвивая у всех волосы, - … и двинули по норам. Без всяких глупых мыслей.
Выпущенный из стальной хватки тинейджер мешком осел на грязный пол. Его друзья, спотыкаясь и в суеверном ужасе косясь на ухмыляющегося Куона, подхватили его под руки и потащили к открывшимся дверям ближайшего вагона.
Спустя минуту на платформе не осталось никого, кроме актера и светловолосого подростка.
«И стоит же так покорно… Привык к подобному?» Брезгливая жалость скривила губы:
- Подбери вещи.
- Д-да, - тот кивнул, присел и начал неуклюже шарить по полу.
Недоуменно сдвинув брови, Куон тоже присел и заглянул в лицо спасенного. Широко открытые глаза, невидяще уставившиеся куда-то, пустили легкий морозец по спине, за которым пришли понимание и вина.
- Ты… слепой?
- Да, - спокойно ответил подросток. – Все нормально… Ой, спасибо, - он улыбнулся, когда актер вложил в его руки отобранное ранее. – Спасибо вам.
«Он слепой… Не видит и все равно – так уверенно и гордо держался с этими…» Зубы сжались от гнева на трусов, которые издеваются над тем, кто не может дать сдачи. «Но как он попал сюда?! Разве слепые не с провожатыми ходят?..» Внезапно вспомнилось надрывное гавканье.
- Твой пес около станции привязан?
- Валли! – улыбка была радостной. – Я боялся, что они ему что-то сделали…
- Так, - парень подобрал сумку, проверил, что подросток все сложил в карманы куртки, и протянул ему руку, намеренно касаясь рукава. – Пошли, доведу тебя до дома.
Мурашки пробежались по загривку, когда, видимо, на голос невольный спутник поднял голову, уставившись несфокусированным взглядом на лицо:
- Мое имя Томаш Марксон.
- Куон Хизури.
- Спасибо вам, мистер Хизури.
Спокойная, сказанная с достоинством и простотой благодарность вызвала невольную улыбку:
- До мистера мне еще далеко. Пошли, а то Валли там охрипнет.
- Спасибо! – пальцы Томаша сжались на локте, но Куон, для верности, перехватил их в руку.
Мысль о том, что прибыть в аэропорт он должен не позднее девяти часов, заслонило горячее ощущение причастности к чужой, незнакомой судьбе.
Если не он – то кто?
**
Если снаружи здание оперы внушало трепетный восторг своим видом, больше напоминавшим въезд в средневековый замок, то изнутри вообще привело Кёко в состояние легкого экстаза своим торжественным убранством.
- Давит, - буркнула не разделяющая эмоций Канаэ. – Как в склепе.
- Неправда! – горячо возразила рыжевласка, оглядывая величественный зал оперы с нижнего правого балкона. – Он очень красивый и как раз именно такой, каким и должен быть!
Подруга отмахнулась со страдальческим видом и хмуро отвернулась, когда в кресло рядом опустился Такарада и протянул девушкам либретто.
Кёко бросила внимательный взгляд на мужчину, который расслабленно устроился и добродушно улыбнулся:
- Наслаждайтесь. Вам, как актрисам, будет еще и познавательно посмотреть такое искусство, как опера. В какой-то мере, она сродни фильмам, только здесь акцент идет, разумеется, на голос и умение именно им передать всю гамму чувств героя…
- Мы что, не уезжали из ЛМЕ?
- Канаэ, актер должен уметь видеть, - невозмутимо ответил он. – Видеть, чувствовать и хранить – если не сами воспоминания, так память о них. Чем пахло в опере, как вели себя зрители, что ощущалось, когда опускался занавес или когда оркестр настраивал свои инструменты. Видеть, наслаждаться и хранить это, чтобы не казаться своим зрителям куклой кокеши.
- Угу, вы еще скажите, что все, что происходит с нами – на благо нашей карьере!
- А разве нет? Канаэ, ты на сцене должна не изобразить персонажа, ты должна прожить его, верно?
- Такарада-сан, это я все уже не раз слышала, - фыркнув, Котонами развернулась к сцене и поморщилась, когда мужчина все так же спокойно продолжил:
- Повторение – мать учения. Бывает так, что со временем актер забывает это правило и превращается в охотника за количеством фильмов, а не качеством. И если вовремя не напомнить, то случится катастрофа.
- Он не сыграет роль, потому что забыл? – с саркастичной улыбкой обернулась к нему брюнетка. – Какой кошмар…
- Какой позор – ты хотела сказать? – Такарада чуть прищурился. – Для актера, который стремится к вершине мастерства, это будет позор – не сыграть по-настоящему роль.
Прислушивающаяся к разговору Кёко хмыкнула про себя, вспоминая терзания Рена по поводу роли Кацуки. «Да, для него это было дело чести – сыграть лучше оригинального… А если вспомнить, что в первом варианте Кацуки играл папа, то даже вдвойне дело чести» Мысли свернули к парню, давая грусти устроиться в груди. «Как он там? Может, все же позвонить? А захочет ли он разговаривать со мной? Готова ли я сама выслушивать до оскомины вежливый голос? Ох… столько вопросов и ни одного ответа… Но стена будет – или я его не знаю вообще! Стена, маски, весь остальной арсенал Цуруги-сана! Только глаза в глаза! Никак иначе!»
Звуки из оркестровой ямы отвлекли от размышлений – музыканты настраивали инструменты. Она невольно затаила дыхание, не прислушиваясь к продолжающемуся разговору-лекции за плечом. Доносящаяся какофония пронеслась по нервам электрическим импульсом, будоража воображение и принося горячее чувство предвкушения. Девушке казалось, что сейчас, вот-вот, на ее глазах начнет происходить чудо…
…Музыка увлекала, как и сильные голоса солистов. Реальность отодвинулась куда-то за пределы балкона, оставив душу наедине с магией эльфов, судьбами людей и общим очарованием летней сказочной ночи. Сюжет из либретто так и остался вдалеке – Кёко интуитивно впитывала все душой, со страхом, облегчением или тревогой следя за тем, что происходило перед глазами…
Перерыв был целых полчаса, и за это время она успела прийти в себя, отдышаться, успокоиться и начать рассматривать зрителей, прислушиваясь к новому спору-разговору между своими спутниками.
- Я бы лучше не «Леди Макбет» сходила…
- Чем тебе не нравится классическая комедия, Канаэ? – Такарада с любопытством глянул на брюнетку.
- Тем, что я хочу смеяться или переживать чему-то реальному, а не сказкам, - вздохнула та. – Эльфы – кто их видел?
- Я, - рассеянно отозвалась Кёко, не отрывая взгляда от людей внизу.
- Ну да, конечно…
- В детстве. Я прибегала на берег реки, и мы играли вместе… - меланхоличная улыбка появилась на ее лице. – Он был немного выше меня, светловолосый, сильный… Но без крыльев – ему их обрывал отец-король…
- Кёко, у тебя голова не болит? – напряженно уточнила подруга, заставив девушку глянуть на нее. – Не кружится?
- Нет, Мооко-сан, - не обижаясь, тихо хмыкнула Кёко. – Не болит, не кружится, не ноет. И я в своем уме. Просто я вам никогда этого не рассказывала, - она перевела взгляд на слегка озадаченного услышанным мужчину. – Мне было шесть, в первую встречу я искала место, где можно поплакать. Выбралась на берег, а там был он. Он утешал меня, показывал чудеса, а на прощание подарил мне свой волшебный амулет, научив им пользоваться.
Отвернувшись вновь к сцене, актриса тихо вздохнула и облокотилась на бортик балкона, не обращая внимания на выразительное переглядывание за спиной.
- Могами-кун, я рад, что ты сохранила веру в чудеса…
- Эльф существует, Такарада-сан. Похож на тех, кто там … - она кивнула на занавес. – Немного жесток и сам себе на уме, но… ведь он эльф.
«Да, именно так. Как и в детстве – защищал, оберегал, делал все, чтобы вызвать улыбку и забыть о проблемах… Молчал о своих и творил чудеса, как мог. А потом ушел. Как и в детстве. Оставив надежду и забрав с собой любовь…» Печаль сдавила сердце, и даже погасший свет и поднимающийся занавес не прогнал ее. Действо уже не так завораживало, даже наоборот – теперь каждый жест Оберона и Титании вызывал раздражение. «Ты тоже так же прячешься под покровом, считаешь, что знаешь все человеческие души, уверен в своей правоте, распоряжаешься чужими судьбами – да, ты эльф, Корн. Самый настоящий. Вот только… я уже не хочу, чтобы ты был эльфом. Пусть эльфы останутся там, на берегу реки, пусть та сказка останется лишь нашей детской наивной сказкой, пусть! Я буду восторгаться тобой теперешним, я буду счастлива с тобой теперешним… Я просто хочу быть именно с тобой!»
- Кёко, ты точно в порядке? – уже на улице, перед машиной, Канаэ перехватила ее за руку.
- Все замечательно, Мооко-сан, - Кёко кивнула и грустно улыбнулась. – Просто история такая… не очень смешная.
Подруга сочувственно вздохнула и покосилась на Такараду, который чуть качнул головой:
- Времена меняются. Меняются люди, привычки, характеры. Сто лет назад все валом валили на шоу уродцев, дико смеясь над ними. Сейчас засмеявшегося просто закидают камнями. Так и эта комедия. Но ведь комедии пишут не только для того, чтобы посмеяться, - его лицо стало очень серьезным, - а еще для того, чтобы задуматься – над чем смеемся?
- Над собою, - буркнула Котонами и села в машину.
«Верно, над собою…» Встретив внимательный взгляд мужчины, Кёко лишь кивнула и присоединилась к подруге. «… над своими глупостями, страхами, неуверенностями. Пора уже начинать смеяться»
**
- Кто дома есть? – тихо поинтересовался парень, глядя, как его новый знакомый достает связку ключей, выбирает наощупь фигуристый с многочисленными бородками и нашаривает кончиками пальцев замочную скважину.
- Никого. Родители оба в смену, - пару раз провернув ключ, Томаш открыл дверь и шагнул в прихожую. – Такое бывает редко, но бывает.
- То есть ты один? – Куон немного настороженно зашел в квартиру и прищурился от вспыхнувшего света, залившего все вокруг.
- Я спокойно ориентируюсь в квартире и по району, - подросток обернулся к нему, и актер в который раз зябко повел плечами от слепого взгляда. – Да и Валли классно помогает.
- С теми шакалами не помог.
- Валли не бойцовый пес, он натренирован именно для таких, как я. А те пришлые какие-то – меня тут все ребята квартала знают, - Томаш улыбнулся, снимая куртку. – Я вообще не с рождения слепой – в десять я был в лагере скаутов, там заболел менингитом. Чуть спасли, но осталось осложнение… - он указал на свои глаза. – Мама говорит, что можно было попробовать разное экспериментальное лечение, может быть, даже операцию, и я бы даже решился… Но прекрасно понимаю, что медсестра и пожарный вряд ли смогут потянуть такое лечение.
- Деньги дело наживное, а ты бы мог видеть… Что за жизнь в темноте?.. – парень замер, когда Томаш отмахнулся:
- Жизнь как жизнь. Я учусь дистанционно через сеть, хожу два раза в неделю в больницу к маме на курсы массажа – выучусь, буду зарабатывать… - он прошел на открытую кухню и остановился у холодильника. – Просто я не согласен еще меньше слышать своих родителей, ведь тогда им придется работать еще больше.
- Ты смирился с тем, что слеп?
- Нет. Я все еще верю в чудо. Когда пойду работать, начну откладывать на операцию. Я справлюсь. Хочешь колы? Пива… - открыв холодильник, он пошарил рукой на дверце, - … нет. Отец, видимо, вчера выпил.
- Нет, не хочу.
- А давай пиццы закажем? Или ты спешишь куда-то?
Актер тихо хмыкнул и опустил сумку с плеча на пол:
- Если бы спешил – прошел бы мимо. Ты не боишься вот так приглашать человека остаться?
- Куон, - Томаш театральным жестом обвел скромную остановку гостиной и кухни, - если ты найдешь здесь что-то ценное, то я буду удивлен! За четыре с половиной года здесь мало что изменилось, - он прошел по кухне, последовательно прикасаясь к предметам. – Здесь микроволновка LG, куплена, когда мне было год – чтобы греть смеси. Холодильник, который старше меня. Кухонная мебель с клееночным покрытием. Диван, темно-серый, плюшевый…
Парень смотрел, как уверенно подросток сообщает что, когда куплено, и все внутри сжималось.
«Все оставлено родителями таким, как он помнит… Чтобы он чувствовал себя дома, уверенно… А он из-за этого думает, что он мешает им… Вернее, что из-за его слепоты у них просто нет денег на новые вещи…»
- … тумба, с оторванной ручкой нижнего ящика, - остановившись рядом, Томаш открыто улыбнулся. – Что-нибудь из этого тебе надо?
- Телефон. Чтоб пиццу заказать, - нарочито небрежный тон вызвал еще большую улыбку, при взгляде на которую у Куона проступили желваки. – С утра ничего не ел.
- Я знаю отличную пиццерию на углу соседнего квартала! Там мы мой день рождения отмечали, когда мне было восемь! А сейчас мы с отцом, когда он дома, заказываем там по телефону. Тебе какую?
- Без разницы, - стащив с плеч куртку, парень опустился на диван. Валли степенно устроился чуть поотдаль, не сводя внимательного взгляда с хозяина. – По карте они принимают?
- Да, но у меня есть наличные…
- Ты приютил меня, готовишься накормить – так что плачу я.
Томаш вслушался в низкий голос, а затем прямо спросил:
- Ты разозлился?
«Черт, точно так же она реагировала на меня…» Некстати нахлынувшее воспоминание вызвало кривую усмешку на губах, а затем Куон вздохнул:
- Злюсь. На самого себя. Так что не забивай голову.
- Ты добрый, раз чувствуешь себя неловко рядом со мной, - очень серьезно проговорил подросток. – Но твоей же вины нет в том, что я слеп.
- Это ты слишком хорошо думаешь о людях, - насмешливо отозвался актер. – Злюсь я на себя совсем не поэтому. Да и чего чувствовать себя виноватым за тебя? У тебя есть любящие родители, планы, мечты…
- Спасибо! – неожиданно звонко перебил Томаш, сжимая в руках трубку телефона. – Если честно, меня просто иногда выводит из себя, когда люди начинают меня жалеть! Спасибо, что не жалеешь! Это… это так редко!
«Редко? Когда не видят его травмы и общаются, как с обычным?» Парень внезапно невесело улыбнулся. «А ведь если вспомнить – я тоже так же был счастлив, когда Рик отнесся ко мне не как к мажору, отпрыску звезд и жителю Беверли-Хиллз, а как к обычному пацану. Когда во взгляде была оценка не дресс-кода и толщины кошелька, а самого меня – ну, и что за зверь тут появился?..»
- Тебе точно никуда не надо? – сделав заказ, Томаш опустил трубку на базу и аккуратно устроился на диване рядом.
- Уже нет, - покосившись на настенные часы, актер покачал головой. – Билет выкупить уже нельзя, поэтому, самолет полетит без меня.
- У тебя был рейс? Важный?
Актер хмыкнул и откинулся на спинку дивана, прикрывая глаза:
- Наверное, нет. Там меня никто не ждет… В смысле – ждут, но не те.
- Девушка?
Он чуть повернул голову, скашивая взгляд на замершего в ожидании ответа подростка.
- Хотелось бы.
- В смысле?
- Она мне отказала.
«Давай не будем об этом, потому что я все знаю…» Горькая тоска заставила зашарить по карманам в поисках сигарет:
- Балкон есть? Я покурить хочу.
- Да, в комнате родителей. Пойдем… - Томаш поднялся и повел по квартире, отслеживая свой путь кончиками пальцев по мебели и стенам. На балкон он не пошел, остановившись на пороге. Впрочем, как и Валли, который не оставил хозяина одного.
Щелкнула зажигалка, и последовал новый вопрос:
- А она красивая?
- Знаешь, в одной восточной сказке было сказано – любимая всегда самая красивая… - Куон затянулся, невидяще глядя перед собой, где благодаря памяти вставал образ Кёко.
- А ты красивый?
- Урод.
Томаш чуть поежился от холодного короткого ответа и, помолчав, тихо проговорил:
- Тогда она глупая.
- С чего вдруг? – обернулся к нему парень, раздраженный несправедливой оценкой любимой.
- Если ей важна внешность, а не то, что ты надежный и добрый, то глупая. Так моя мама про себя говорит – отец ей четыре раза предложение делал, а она все отказывала, типа, не так выглядит, как она себе представляла… А теперь сама смеется, когда отец ей напоминает.
- Немного другая ситуация, - успокоившись и хмыкнув, актер снова затянулся. – На внешность вроде никто не жаловался…
- Тогда почему отказала?
Возможно, если бы Томаш был зрячим, то брошенный сероглазый взгляд дал бы понять о нежелании отвечать на вопрос, но… Куон тихо выдохнул и прислонился спиной к стене дома:
- Потому что я ей не пара.
- Она из богатых?
- Смотря чем богаты… - усмехнувшись, он докурил, смял окурок и щелчком пальцев отправил его с балкона. – Пошли, а то пиццу привезут, а мы и не услышим.
- А сколько тебе лет? – подросток послушно развернулся и двинулся назад.
- На семь лет старше тебя.
- То есть двадцать два? Я бы дал больше по голосу…
Парень усмехнулся:
- Возможно… - он удивленно вскинул брови, когда Томаш внезапно развернулся:
- А можно… я посмотрю тебя?
«Посмотрит?.. А, потрогает лицо…»
- Да ради бога.
Пальцы были теплыми и очень аккуратными, почти невесомо прикасающимися к скулам, лбу, носу, подбородку.
- Ты красивый. И высокий такой. Почему сказал, что урод?
- Ты всегда такой любопытный?
- Ага, - простое, необиженное согласие вызвало новую усмешку. – Прости, постараюсь больше не надоедать вопросами.
Стеснительная извиняющая улыбка так напомнила Кёко, что Куон лишь выдохнул:
- Да можешь спрашивать… Только давай вернемся в гостиную.
В общей комнате Валли устроился рядом с Томашем, уложив голову тому на колени, и умиротворенно вздохнул, живо почему-то напоминая парню старого воспитателя при непоседливом наследнике.
- Сколько псу лет?
- Восемь, - ретривер чуть вильнул хвостом, когда его погладили по голове. – Его купили в специальном центре, когда стало ясно, что зрение не вернуть. Первое время надо было привыкнуть к его присутствию, но потом стало классно. А у тебя собака была?
- Нет. Я часто переезжал… - повинуясь какому-то странному импульсу, Куон протянул руку и чуть дернул за кончик хвоста. Пес даже не шевельнулся.
«Действительно, выдрессирован на то, чтобы не обращать внимания на такие мелочи…»
- У тебя иногда такой странный акцент проскакивает…
- У тебя тоже.
- Это потому, что мой дедушка по маме – из Польши, - Томаш заулыбался. – И имя у меня необычное именно поэтому – в честь прадеда.
- Хм… - актер хмыкнул. – А у меня японский акцент.
- Ты японец?
- Наполовину. Плюс семь лет безвыездно прожил там. Самолет именно в Токио был.
- Ты там учишься?
- Работаю и живу.
- Но почему там?! – искреннее удивление заставило вздохнуть:
- А что не так?
- Почему не здесь?
«Потому что оборваны крылья…» Горькая ухмылка воцарилась на губах. «…и маски сорваны…»
Звонок в дверь избавил от ответа. Расплатившись с курьером за две коробки пиццы, парень принес их в гостиную и всунул одну прямо в руки Томаша:
- Запить будет чем?
- Кола и сок есть в холодильнике. Мне колу.
Когда заговорил включенный телевизор, Куон лишь покачал головой – все-таки эта привычка американцев есть перед телевизором неистребима. Впрочем, можно было понять его знакомого – сидеть вечерами в слепой тишине… Это куда хуже, чем бормотание и шум от телевизора.
- Что теперь будешь делать? – доедая последний кусок, поинтересовался Томаш.
- Ну, найду ближайший мотель, переночую и двину в аэропорт на следующий рейс в Токио, - парень давно расправился со своей пиццей и теперь рассеянно следил за происходящим на экране.
- Если не против, переночуй здесь. Родители только утром будут.
- Ты слишком доверчив, - вздохнул он и глянул на подростка. – Ты ведь совсем меня не знаешь.
- А ты слишком нравоучителен, - тот скривился. – Во-первых, будь ты плохим, ты бы прошел мимо там, на станции. Во-вторых, Валли спокоен, я это чувствую, значит, он доверяет тебе. А собак в таком деле не проведешь!
Куон глянул на пса, который совершенно по-человечески обернулся и встретил взгляд. В темно-карих глазах светилась умная серьезность.
«Не бойся, твоему маленькому хозяину я ничего не сделаю»
Словно поняв мысль, ретривер вильнул хвостом и снова положил голову на колено Томаша.
- Это точно – собак не обманешь, - протянув руку, актер с теплотой погладил пса по голове. – Ладно, не буду изображать взрослого учителя.
- Можно я буду считать тебя своим другом?
Он поднял взгляд на паренька, который, повернув голову, смотрел сквозь на него и одновременно сквозь него. На бледном лице явственно читалось напряженное ожидание.
- Томаш, я завтра улечу из Америки и не знаю…
- Я понимаю, - последовал быстрый кивок. – Но… ты сильный, уверенный, справедливый, добрый…
- Ты хочешь надеяться на то, что сможешь стать таким же?
- Да!.. – радость, что его поняли именно так, как и надо, вспыхнула в незрячем взгляде.
Сердце сжало так, что в глазах на мгновение потемнело. Почему-то лихорадочно-взволнованный голос всколыхнул все воспоминания, которые когда-то целенаправленно были запрятаны на самое дно.
Он сам и Рик - я хочу быть таким же уверенным, как ты!..
- Куон, просто… - Томаш замялся, чуть покраснев. Его пальцы нервно затеребили ухо пса, который с некоторым удивлением приподнял голову.
Сомнения буквально вгрызлись в душу, тяня ее в разные стороны.
Имеет ли он право давать этому мальчику надежду? Как там Кёко говорила – у него талант заставлять людей верить в чудеса? Что Корном, что Реном… Что ж, тогда он попробует и Куоном провернуть такой же трюк.
- Ты мне льстишь, но… - парень протянул руку, чуть прикоснувшись пальцами к рукаву Томаша, - я буду рад, если здесь у меня останется друг.
- Спасибо!! – горячее рукопожатие и облегченно-гордая улыбка внезапно вызвали ком в горле. – Если оставишь мне емейл, я буду писать часто-часто! Обещаю!
«Интересно, что бы сказала Кёко по этому поводу?» Грустная мысль проступила на губах не менее печальной улыбкой. «Что я обманываю? Даю ложную надежду? Ведь в ближайшие годы я точно не собираюсь приезжать сюда… Паяц» Он словно услышал девичий голос наяву и горько усмехнулся. «Паяц. Но ведь сейчас я просто хочу побыть тем, кто может подарить близкому что-то хорошее… Кёко, можно же?»
**
- Зайдете на чай, Такарада-сан? – выйдя из лифта за спутниками, Кёко глянула на президента и простодушно, не задумываясь, как отреагирует подруга, добавила. – У нас еще конфеты остались.
- Вы их так и не съели? – немного обиженно вздохнул он и кивнул. – Хорошо, разве что только на чай. Если, разумеется, Канаэ не против.
Брюнетка бросила на мужчину острый взгляд и изобразила на лице вежливую улыбку:
- Прошу прощения за вчерашний вечер, сегодня ничего такого не повторится.
- То есть я могу надеяться, что все же не вызываю у тебя сильного неприятия?
- Можете, - буркнув, Котонами направилась к своей квартире. Лори, встретив растерянно-беспомощный кареглазый взгляд, едва заметно подмигнул:
- У меня есть все шансы восстановить свою репутацию, да?
«Его ничто не сможет выбить из седла, да? А если бы Мооко-сан все же призналась ему? Что бы было?» Вопросы роились в голове, но озвучивать их Кёко не собиралась. Это личное. Слишком личное. Как у нее с Реном… Да, она сама сказала Мооко-сан – так то ж сама! Вон, и Рен вроде то-то говорил президенту, иначе бы тот не сказал – я обещал не вмешиваться.
- Могами-кун, ты как себя чувствуешь?
- Если вы о болезни, то хорошо, - отозвалась она, чувствуя, как от невозможности разрешить сомнения становится просто тошно на душе.
- Я смотрю, ты научилась у Рена отвечать на вопросы так, чтобы собеседник вынужден был решать для себя – а стоит ли уточнять?.. - девушка удивленно вскинула голову, и Такарада усмехнулся с каким-то злорадным торжеством. – Поэтому я не буду уточнять. Вот так.
Напоминание об актере вызвало приступ раздражения на себя, него, весь мир вокруг.
- Могу начать учиться у вас, - огрызнулась она, идя следом за президентом к квартире.
- Не стоит – я не переживу, если ты станешь такой же, как я.
- Тогда типа ваша ценность как уникальной личности пропадет? – Кёко сама не поняла, что заставило ее съехидничать, но почему-то совсем не было вины за грубость.
- У вас это заразное? – он обернулся уже от самых открытых дверей. – Вчера Канаэ, сегодня ты. Может, - мужской палец выразительно указал на квартиру, - там какая-то плохая атмосфера?
- Сами же говорили, что я многому научилась…
- Не надо перенимать плохие привычки – их и так слишком много в этом мире, - наставительный тон немного развеселил ее. – Я серьезно.
- Тогда почему вы курите? Это ведь вредная привычка.
- Если я брошу курить, я начну грызть ногти, - предельно серьезно пояснил Такарада и пропустил ее в квартиру. – Уже проверено.
Кёко честно попыталась представить себе подобное, но фантазия спасовала.
- Что проверено? – из кухни уточнила Котонами, расслышав лишь последнюю фразу. – Завариваю черный чай.
- Проверено, что мне нельзя бросать курить, - повторил Такарада и прошел к дивану. – Черный – это хорошо.
- Курите, чтобы нервы успокаивать?
- Верно, Канаэ. Работа у меня такая – нервная…
- Смените.
- Еще чего! – фыркнул мужчина на предложение. – Что вы без меня делать будете??
- Скучать, - самым невозмутимым тоном ответила девушка, и Кёко, направлявшаяся к себе, замерла на полушаге.
«Она готова признаться?!»
- Вооот! – довольно протянул он, подчеркнуто важно поднимая вверх указательный палец. – А скука – один из семи грехов! Я не могу позволить вам так грешить!
Раздражение вновь вернулось в душу. Зайдя к себе в комнату, девушка нахмурилась. Чувство, что и подруга и президент прикидываются, делают вид, что все замечательно и великолепно, крепло с каждой их репликой. И она не могла никак понять – зачем это. Когда так раньше делал Рен, то было ясно, что он не хочет просто ее беспокоить. Но теперь-то совсем другая ситуация!
«Неужели он догадывается… И Мооко-сан тоже догадывается о том, что он догадывается… Похоже, что так… Потому и играют – все хорошо, проблемы нет. Но это лицемерие!! Им самим не противно от такого?!»
Внезапно вспомнилось грустное «Маска нужна, чтобы мир не рухнул».
«Они… боятся…» Осознание этого заставило поникнуть и опуститься на кровать. «Мооко-сан боится, что ей откажут, а Такарада-сан? Боится ее признания? Потому что не будет знать, что делать в таком случае? Ну да, положение очень щекотливое – он президент, она его подчиненная… Потому и играют, надевают маски, делают вид, что больше заботит курение и чай, чем то, что скрыто за этим» Горькая улыбка появилась на губах. «А сама? Молчала, боялась сказать… А в итоге нас разделяют полмира и громадное непонимание…»
- Кёко, ты идешь чай пить?? – стук в дверь заставил поднять голову.
- Сейчас, только переоденусь.
- Давай быстрее.
«Играй, Кёко. Ты не замечаешь их страха. Не понимаешь его причин. Ты думаешь только… об эльфах» Последнее слово вызывало раздражение, и девушка даже немного испугалась – слишком часто в последнее время рождалось это неприятное чувство. Почему? Это из-за того, что она здесь, а Рен там??
Сколько они не виделись? Два дня. А кажется – две вечности…
«Рен, ты скучаешь? Думаешь обо мне? Рен… ты меня еще любишь?»
Ком подкатил к горлу, но она поспешно сглотнула его, решительно поднялась и начала расстегивать вечернее платье, купленное для оперы.
«Любит. Уверена. И думает. Потому что я о нем думаю. И люблю»
Такарада уже пересел в кресло, которое по наблюдениям успело полюбиться ему – спиной к окну, и теперь довольно улыбался, держа в руке большую чашку с парующим чаем.
- … именно так. Мне уже позвонили из Токио.
Последнее слово словно пронзило сердце. «Из Токио?!»
- Самолет вылетает завтра утром, - мужчина сделал глоток. Дикая, невероятно сильная надежда вспыхнула в душе, заставляя рыжевласку замереть на пороге комнаты. «Рен летит сюда?!» – Так что домой полетим на моем личном.
- Такарада-сан, это… - Котонами тяжело вздохнула, - я даже слов не подберу, насколько это... вызывающе.
- Канаэ, я президент крупнейшего агентства талантов, акционер кучи корпораций – я что, не могу иметь личного самолета?
Кёко отстраненно порадовалась, что у нее есть возможность повернуться спиной, закрыть дверь – и справиться с дрожью горького, до слез, разочарования. Осколки надежды больно впивались в сердце, итак истерзанное тоской.
«Он не прилетит. Потому что работает, потому что я, по его мнению, в полной безопасности… Зачем лететь? Зачем… зачем тогда вообще стоило признаваться?!»
- Твой чай, - брюнетка пододвинула чашку к севшей рядом подруге и продолжила разговор. – Можете, вам же никто не запрещает. Однако, на мой взгляд, это расточительство. Хотя, если вы родились в такой же богатой семье, как сейчас у вас…
- Увы, мои родители были довольно обычными клерками в небольшой компании, - Лори дотянулся до конфет. – Они очень хотели, чтобы их сын вырвался из уготованной ему сансары и стал кем-то другим. Видимо, их желание было давним и сильным настолько, что я с самого детства стремился выделиться.
- Кто бы сомневался, - съязвила Канаэ.
- Съешь конфету и стань добрее, - невозмутимо посоветовал мужчина и довольно улыбнулся, когда Котонами послушно взяла развернутый еще накануне шоколадный шарик. – Могами-кун, не сиди гостем, возьми и ты конфету.
Кёко глянула на него, встретила добродушный взгляд и повиновалась, хотя сладкого не хотелось. Хотелось спрятаться под одеялом и лежать – настолько тяжело было на душе от разочарования, горького отчаяния и безысходности перед обстоятельствами.
- И что дальше было? – ее подруга, похоже, всерьез заинтересовалась биографией президента.
- Дальше? Родители сделали все, чтобы вбить мне в голову, что только образование и целеустремленность помогут мне в жизни. Я начал работать с двенадцати. В шестнадцать поступил в Тодай на экономический факультет…
- Вы закончили школу экстерном??
- Да, - он кивнул, с выражением легкой ностальгии прикрывая глаза. – А в восемнадцать собрал вещи и уехал в Штаты.
- Вы бросили Тодай?!
- Не бросил – уехал по обмену в Принстон, - важно поправил Котонами мужчина. - Как раз тогда только налаживались подобные отношения…
- Там тоже изучали экономику? – открывающиеся подробности ранее засекреченной жизни босса невольно отвлекли Кёко от тяжелой меланхолии.
- Нет, социологию и управление. Ведь чтобы добиться в наше время успеха, требуется правильно использовать два очень важных ресурса – людей и время, - он очень серьезно глянул на обеих девушек. – Заставить человека работать можно под угрозой или ультиматумом, что в принципе одно и то же. А вот если использовать правильную мотивацию и дать ему достойную замену его труда – он будет работать сам, с удовольствием. Ну и, разумеется, подобрать ему место. Как было в случае с вами.
- Я вам до гроба не забуду отдел «Люби меня», - немного обиженно огрызнулась брюнетка, заставив Такараду добродушно усмехнуться:
- До моего или твоего гроба? В любом случае, я рад, что мне пришла в голову такая идея. Ведь этот отдел позволяет вам раскрывать свои таланты, скрытые способности, умения… Разве это плохо?
- Это вас в Принстоне научили так манипулировать сотрудниками? – подруга, не поддаваясь на торжественные слова, вызывающе прищурилась.
- Не только. Там преподавалось много дисциплин, и я сперва ухватился сразу за десяток, - он пожал плечами. – Потом меня закрутила веселая студенческая жизнь, что-то пришлось бросить, что-то оказалось не совсем мне интересно. Но в итоге я почерпнул там многое, что пригодилось впоследствии. Завел кучу знакомых со всего мира…
- И жену там нашли?
Расслабившаяся Кёко невольно замерла от вопроса, заданного Котонами. И тон вроде был снисходительным, и вопрос прозвучал мимолетно, но девушка буквально чувствовала напряжение подруги.
- Если ты имеешь в виду мать моего сына, то… - мужская улыбка была немного меланхоличной, - мы никогда не были женаты с ней.
- А?!! – они обе уставились на него. В ответ президент лишь развел руками, живо напомнив потрясенной Могами Рена.
- В юности, в том самом Принстоне, мы были без ума друг от друга. Все наши знакомые заочно поженили нас, но – как показало время, мы не сошлись во взглядах на брак, - он хмыкнул, допил чай и поставил пустую чашку на стол. – И так бывает в жизни.
«Офигеть… просто офигеть… Такарада-сан и… бабушка Марии?! Не женаты?! И не были даже?!»
- И вы, с таким прошлым, проповедуете нам о любви? – как-то спокойно протянула Котонами.
- Канаэ, любое прошлое – отличный повод избегать ошибок в будущем, - Лори лишь покачал головой. – А мое… У нас с Мишель замечательный сын, который тоже окончил Принстон, чудесная внучка…
- Она иностранка?? – пискнула еще более шокированная Кёко.
- Француженка, - кивнул он. – Живет в Бургундии, в своем замке. Между прочим, все мои вина – это с ее винодельни, крупнейшей в той провинции.
«О-фи-геть…» Она поспешно уткнулась носом в чашку с остывшим чаем.
- Получается, даже безумная любовь не дает гарантии на то, что старость встретишь вместе… И также быстро, как и вспыхнула, может погаснуть? – брюнетка была непривычно спокойна. Видимо, и Такарада ожидал более яростных обвинений от нее, так как чуть нахмурился:
- Канаэ, любовь дает гарантию на то, что твоя жизнь не будет безжизненной, прости за тавтологию. Я бесконечно благодарен Мишель за то, что у меня были эти чувства. И расстались мы не из-за того, что разлюбили, нет. Мы оказались слишком упрямыми в своих целях, и это тоже был опыт. Но что, если бы ничего такого не было, как ты намекаешь… - он сложил руки на груди. – Я бы остался в Штатах. Устроился бы в какую-либо компанию, добрался бы за эти годы до вице-президента… И сотни людей в Токио вместе с вами остались бы… где-то там, - палец указал в пол. – Понимаешь?
Кёко понимала. На мгновение представив, что Рена бы не было в ЛМЕ, да и самого ЛМЕ не было, она ощутила панический страх – а что бы она делала тогда?! Куда бы пошла после предательства Шо?? Как бы смогла встать на ноги и найти саму себя?! Как бы вновь полюбила и жила без Рена?!!
- Понимаю, - по-прежнему тихо отозвалась Канаэ. – Вы правы, Такарада-сан, вот только… я не уверена, что смогла бы спокойно отпустить любимого человека.
- И это замечательно!! – мужчина выпрямился в кресле с сияющим взглядом. – Любовь дает силы, серьезные, огромные, на преодоление, на слом стереотипов, кандалов, собственных страхов и слабостей! Я говорю именно об этом!
- Значит, Цуруга не любит Кёко?
Серо-синие глаза округлились, в то время как рыжевласка шокировано замерла от спокойного рассуждения подруги.
- Канаэ, почему ты так…
- Слом стереотипов, кандалов, собственных страхов и слабостей, - девушка по пальцам педантично процитировала Такараду. – Ни одно из этих условий не оказалось выполненным. Вывод?
Ярость от несправедливого обвинения, выдвинутого любимому, настолько ослепила Кёко, что она сама не заметила, как на лице появилось предостерегающе-холодное выражение Нацу:
- Мооко-сан, так ведь то же самое тогда можно сделать и в твоем отношении – ты не любишь… - все же в последний момент она все же опомнилась и прикусила язык, удерживая на нем рвущееся имя.
Канаэ как-то странно посмотрела на нее, потом нервно усмехнулась и поднялась:
- Ты права. Если я сомневаюсь, боюсь и не решаюсь даже помыслить о признании, то… скорее всего это простое увлечение. Простите, я пойду спать.
Наступившую тишину разрушил хлопок двери.
«Она обиделась…» Осознание придавило горьким грузом плечи. «Но какое право она имела – так говорить о Рене… Она не знает всего… Зачем так говорить?»
- Могами-кун, - мягко проговорил Лори и ободряюще улыбнулся, - вы завтра помиритесь. Дай ей время разобраться.
- Вы не понимаете…
- Я все понимаю, Могами-кун, - он встал и направился к двери. – Понимаю, не волнуйся.
Понимает?! Может, еще и…
- И… знаете?..
- Знаю.
Лишь когда закрылась входная дверь, в голову потрясенной девушки закралась вполне логичная мысль – а что именно он знает? Они точно говорили об одном и том же?..
Прибравшись со стола, она постояла у двери подруги, прислушиваясь, а затем двинулась к себе.
«Как все странно… Такарада-сан, оказывается, хотел жениться на любимой женщине, но так и не женился… Он ее все еще любит? А как же тогда Джилли-сан?? Уфф… Еще и Мооко-сан… Столько всего за вечер…» Усталость сковывала тело, а тоска и тяжелые мысли кружили голову. «Любить – и не быть вместе…» Стало внезапно обидно на судьбу за то, что и такое происходит. «Прямо как мы с Реном… Он не звонит… и не летит назад… И я – не звоню и прилечу только послезавтра… Но я совсем не хочу, чтобы вот так же, спустя много лет, на лице Рена была подобное философское выражение – и так бывает…»
Часть 22
Персонажи: Кёко-Рен и другие
Жанр: романтика, драма
Рейтинг: предварительно R
Предупреждение: местами ООС
Все права у Накамуры
Размещение кроме форума ЛМЕ - запрещено
продолжение 23- Есть рейс в двадцать три девятнадцать на сегодня. Три билета не продано.
- Забронируйте один на Куона Хизури.
- Чтобы сохранить за собой билет, вам необходимо приехать до двадцати одного часа.
- Понял, спасибо.
- Спасибо, что решили воспользоваться услугами нашей компании.
Трубка опустилась на базу, и парень обвел взглядом небольшой номер мотеля.
Завтра к вечеру он будет в Токио, но что делать до этого? Бар пуст – опрожненные бутылки валялись рядом с кроватью, и на их вид тупой ломящей болью отозвалась голова. Сигареты – взгляд нашел на прикроватной тумбочке смятую пустую пачку и пепельницу, полную окурков.
«И есть хочется… И пить»
Тяжело поднявшись и зайдя в крохотную ванную, Куон хмуро глянул на свое отражение и презрительно оскалился на осунувшееся небритое лицо.
- Хрен ты, а не актер… - отражение послушно скривилось в ответ.
«Вот именно – хрен, вернее, хрень. Плесень…»
Усмехнувшись новому для себя определению, парень крутанул «холодный» кран душа, стянул с себя мятую футболку, штаны и белье и встал под воду. Ударивший в плечи ледяной поток был схож с электрическим разрядом, мгновенно встряхнувшим расслабленный после одинокой пьянки и тяжелого сна организм. Сжав зубы, Куон постоял еще немного под отрезвляющими струями, а затем дотянулся до флакона с жидким мылом.
Вымывшись, побрившись и приведя себя в относительный порядок, он снова глянул в зеркало.
- Плесень пропала, хрень осталась, - улыбка была полна горькой самоиронии.
Собрав сумку и скинув пустые бутылки в корзину для мусора, парень задержался у телефона. Вчерашняя ночная мысль вновь начала зудеть.
«Позвонить? Но что я им скажу? «Знаете, я тут был пару недель, сегодня улетаю, решил сказать»? Глупо… Это будет скандал, обида…» Опустившись на кровать, он снял трубку и, покопавшись в памяти, начал набирать позабытый слегка номер. «Но они, может, поймут?..»
Длинные гудки заставили невольно затаить дыхание. Сердце пропустило удар, когда гудки сменились щелканьем, а затем вежливый мужской голос проговорил:
- Особняк Хизури.
- Добрый… день… - горло чуть сдавило от предчувствия. – Я могу поговорить с мистером или миссис Хизури?
- Я сожалею, но они сейчас оба находятся в летнем поместье во Флориде.
Внутри стало немного пусто.
- Вы желаете им что-нибудь передать?
- Нет. Вы можете сообщить номер телефона в поместье?
- Это информация частного характера.
Парень чуть криво улыбнулся. Мелькнула мысль представиться, но он ясно осознавал, что никто не поверит.
- Ясно. Спасибо.
«Они успели купить летнее поместье во Флориде? Раньше были просто апартаменты в Майями, а теперь…» Разочарование постепенно сменялось полной апатией и каким-то мрачным удовлетворением. «Вот знал, что ничего не выйдет. Знал… Никто не будет сидеть у телефона и ждать…»
Одевшись, он закинул сумку на плечо и вышел из номера.
На улице не потеплело – по-прежнему было промозгло, сыро и холодно. Дойдя до конторы хозяина и отдав ключ, Куон вышел из ворот мотеля на улицу и огляделся. Стандартный набор - лавочки, кафешка, дома. Сориентировавшись по направлению, он зашагал от здания, на ходу поправляя ремень сумки на плече.
Серое зимнее утро сменилось таким же тусклым днем. Впрочем, сколько он помнил, Чикаго всегда был таким – серым и пустым. Или же, это ему так «везло» попадать сюда только зимой?
Усмехнувшись, парень свернул к мини-маркету за сигаретами.
«Надо вволю покурить, прежде чем…»
Рука замерла над выбранной пачкой, когда мысли, преодолев внутренний запрет, свернули к Кёко, заставив внутренне застонать и прикрыть глаза.
Хватит! Хватит надеяться! Его никто ждать не будет!.. Вон, даже родители, собственные, и те… не ждут. Вернее, они ждут, но не так, как ты думал!..
Вот и она – будет ждать, разумеется, но не так, как хочется, как желается…
Именно осознание этого и останавливало руку накануне вечером, которая так тянулась к телефону – услышать, просто услышать ее голос… взволнованный, звонкий.
«С вами все в порядке, Цуруга-сан?»
Чертыхнувшись, он ухватил пачку и двинулся на кассу.
Вот именно!! Цуруга-сан.
«Ненавижу его…»
Мысль была не нова – сколько раз он так уже повторял, за сутки, за ночь, за бутылку, за сигарету, за час?
«Ненавижу себя…»
Погода на улице не поменялась, удивительно точно попадая под настроение – серо, холодно, тяжело.
«Может, остаться здесь? Затеряться среди сотен тысяч? Забыть обо всем, что было до этого? В первый раз, что ли, обрубать концы?..»
Невольно вспомнился далекий разговор в Токио.
Закурив, Куон медленно двинулся по улице.
«Ну, время на решение есть – до девяти вечера…»
**
Солнечный свет, бьющий в окно знакомого кабинета, заставлял невольно жмуриться. Впрочем, Олден не обращал внимания ни на что, деловито просматривая снимки и щелкая по клавишам ноутбука.
- Ну-с, Кёко… Вы просто идеальный пациент! – довольно потерев руки, он глянул на девушку, сидящую мышкой в кресле напротив. – Знаете, наверное, каждый врач мечтает о таком – провести одну операцию – и больной на следующий день здоров, без всяких осложнений!
- Правда?!
- Если завтрашняя томограмма будет, по меньшей мере, такой же, как сегодня, то я могу с легким сердцем отпустить вас домой, - Артур многозначительно поднял вверх указательный палец. – Сиречь, выписать под контроль и наблюдение ваших японских врачей.
- Завтра?.. – Кёко задохнулась от услышанного. «Завтра? Завтра выписаться и лететь в Японию?..»
- Вообще, после гамма-ножа можно выписывать уже через пару часов, но ваш случай был уникален… Но, кажется, сделав запас в неделю наблюдений, я немного перестраховался, - мужчина улыбнулся и поднялся из-за стола. – С таким уверенным регрессом лучше уж дома поправляться до полного выздоровления, где и стены помогают.
- Спасибо, профессор! – она подхватилась на ноги, с трудом удерживая порыв вылететь за дверь и выпалить радостную новость Канаэ и Такараде. – Спасибо вам!
- Так как я улетаю сегодня ночью на конференцию в Берлин, то томограмму завтра снимет Джеймс. Распорядок приема оставшихся лекарств, график контроля в Японии и документы о выписке он передаст вам завтра… И еще, Кёко, завтра принесите с собой кусочек цветного стекла.
Девушка удивленно сморгнула:
- Зачем?
- У нас есть традиция, - Олден тепло улыбнулся, - вылечившиеся пациенты собирают мозаику – по стеклышку от каждого. Видели на стене на первом этаже?
- Да… - она припомнила абстрактный незаконченный рисунок.
- Отличный способ видеть плоды своих трудов, верно?
Кивнув, Кёко поклонилась и вышла из кабинета.
Подруга нашлась на ближайшей кушетке – нога на ногу, руки сложены на груди, брови сурово сдвинуты. Впрочем, стоило Котонами увидеть ее, как лицо мгновенно прояснилось.
- Судя по твоей улыбке – все в порядке? – поднявшись, брюнетка двинулась навстречу. – Что сказал врач?
- Что завтра выпишут после контрольной томограммы, - Кёко выдохнула. – Все замечательно.
- Здорово, - окончательно расслабившаяся подруга обняла ее за плечи. – Значит, можно уже завтра паковать вещи?
- Можно, - хихикнув, Могами обняла ее в ответ. – Спасибо, Мооко-сан…
- Разумеется, спасибо, - ответная улыбка была доброй и чуть-чуть снисходительной. – Идем, пока Такарада не выкурил весь свой тутошний запас сигар.
- А… - прозвучавшее имя заставило мгновенно вспомнить вечер накануне. – Мооко-сан… ты ему скажешь?
- Что? – немного печально хмыкнула Канаэ. – Что я его люблю? Кёко, ну как ты это представляешь?.. «Такарада-сан, хоть вы мне в отцы годитесь, хоть у вас и внучка, хоть вы мой босс – я вас люблю»?
- Хотя бы, - девушка остановилась и взяла ее за руки. – По крайней мере ты будешь знать, что делать дальше, а не кусать губы и улыбаться через силу.
- Если ты такая умная, что ж ты молчала все это время с Цуругой? – слегка язвительно буркнула Котонами, опуская голову.
- Потому что у нас было по-другому… - вздохнула Кёко. – Не так, как у вас.
- Угу… Пошли уже, - вздохнув в ответ, подруга потянула ее за собой. – Тут запах не очень приятный…
- Кёко! – оклик из-за спины заставил обоих девушек обернуться. Арчер, догнав их, доброжелательно улыбнулся. – Добрый день, мисс Котонами, Кёко. Мне Артур сказал, что завтра уже выписка?
- Ага, - Могами кивнула и невольно улыбнулась. – И что завтра вы мне сделаете томограмму и отдадите выписку.
- Да, но на нее потребуется время. Если не против, я позвоню, когда она будет готова, и решим, как встретимся.
- Конечно! Спасибо!
- Ну тогда – до завтра.
Молчавшая весь короткий разговор Котонами, проведя взглядом мужчину, покосилась на подругу:
- Кёко, ты в курсе, что он к тебе клинья подбивает?
- Ай, Мооко-сан, - досадливо поморщившись, Кёко двинулась к лифту. – Только ты не начинай, а?
- Да я тебе говорю! Он тебя глазами ест!
- Ага, прям облизывается…
- Ну и правильно, - неожиданно согласилась непонятно с чем Канаэ. – Мужчина он видный, спокойный, не малахольный…
- Ты это к чему? – обернулась к ней Могами.
- К тому, что он серьезнее, солиднее, увереннее, чем один… крашеный, - усмехнувшись, брюнетка прошла мимо удивленно застывшей подруги. – Кстати, тебе тоже пора бы подкраситься – корни уже видны.
«Ну и что за намеки? Можно подумать, я не помню этого противостояния между ним и Реном… Но ведь я не даю никаких поводов! Ни ему, ни ей!» Чуть нахмурившись, Кёко направилась за подругой, которая уже успела свернуть за угол. «Что такого в том, что он позвонит мне, когда подготовит выписку? С чего вдруг это – подбивает клинья? Да к чему?! Забрала, сказала «спасибо» и улетела тем же вечером! Все!» Успокоившись, она прибавила шагу, выбрасывая из головы все лишнее.
Такарада обнаружился на первом этаже, задумчиво рассматривающий с гостевого диванчика ту самую мозаику. Теперь, зная о ее происхождении, девушка более внимательно оглядела ее, невольно поражаясь, сколько в ней элементов.
«Действительно, сразу виден результат… И все это – спасенные жизни, надежды, мечты…»
- Какие новости, Могами-кун? – Лори успел оказаться за ее спиной.
- Завтра, по прогнозам профессора, выпишут, - девушка открыто улыбнулась. – Только томограмму сделать.
- Хорошо, - он кивнул, бросил взгляд на Котонами, стоящую рядом с непроницаемым выражением на лице. – Тогда сегодня мы действительно можем расслабиться, верно? Вы же не забыли, что у нас по плану – опера?
- Даже если бы и забыли, то вы точно бы напомнили, - Канаэ хмыкнула.
- Я рад, что ты во мне не сомневаешься, - мирно кивнул мужчина. – Тогда вперед, вам надо успеть прогуляться по магазинам!
**
Собачий лай с нотками скулежа ненадолго выдернул из отрешенного состояния. Куон даже остановился, оглядываясь в поиске пса, который так надрывно гавкал. Район был явно не самый благополучный, с кучей граффити, помятых заборов, редких фонарей, тусклый свет которых не всегда освещал закоулки.
Именно в таком бетонном «кармане» парень и заметил привязанного к пожарному столбу светло-коричневого ретривера, который даже не обратил никакого внимания на появившегося перед собой человека, все так же продолжая гавкать и до предела натягивать поводок.
Странный жетон, прицепленный к ошейнику, заставил передумать насчет «отвязать и отпустить». Рассмотреть детали было сложновато в темноте зимнего вечера, а размер животного и поблескивающие клыки отбивали охоту лезть самому.
Постояв, Куон вновь двинулся в сторону метро, оглядываясь на пса.
«Откуда он здесь? Кто оставил его тут, на холоде… Но выглядит домашним, может, временно отошли в магазин какой?..»
Взгляд пробежался по яркой вывеске круглосуточного магазина, вернулся к цели пешего пути – станции метро. Отмахав весь день на ногах по городу в бесцельной прогулке, парень теперь хотел лишь сесть в поезд, вытянуть ноги и доехать до аэропорта, благо эта станция как раз и была на нужной линии.
Лай все отдалялся и уже на самой платформе слышен не был. Но странная, неясная тревога осталась, заставляя напрягаться. Чтобы немного успокоиться, Куон достал сигарету, но прикурить не успел - со стороны туннеля донеслись смех и голоса.
Прислушавшись и сделав пару шагов, чтобы видеть источник, парень прищурился, различая группу подростков, кучкой сгрудившихся в служебной зоне. До ушей донесся злорадный смех:
- Ниче, крот, еще у папы с мамой возьмешь!..
- Отдайте кошелек, - голос в ответ был тихим, с какой-то звенящей напряженностью. Почему-то актеру сразу представился отчаянно вскинувший голову паренек, бросающий тщетный вызов толпе.
- Ой-ой, крот голос подал!...
Издевательские смешки родили на лице Куона холодную усмешку, которая сменилась жестким выражением, когда он направился в сторону тинейджеров.
В ближнем рассмотрении взгляд сразу выцепил жертву – подросток лет четырнадцати, светловолосый, с опущенным взглядом, но с решительным лицом. Вокруг стояло сразу шестеро, в спортивных куртках, широких джинсах, бейсболках, размахивающие руками, как заправские рэпперы.
- Ну, - один из них толкнул в плечо жертву, - что ты там вякал?!
- Кошелек верните.
Подивившись про себя стойкости и внешнему спокойствию парня, Куон шагнул из-за разделительной сетки:
- Слышали, что он сказал?
- Дядя, - к нему развернулось сразу трое подростков, - идешь мимо – иди мимо, понял? Пока сам тут не… пожертвовал на благотворительность.
Наглость, с которой поперли на него, заставила неприятно удивиться:
- Благотворительностью не занимаюсь, так что – отдали все и свалили, пока сами от щедрот не получили.
- Счас я тебя мартышкой сделаю, - угрожающе протянул выглядевший самым старшим и соответственно ведущий себя как главный. – Которая ничего не видит, не слышит и никому ничего не расскажет.
Блеснувший нож-«бабочка» вызвал недоверчивый смешок – ему и угрожают этой железкой?? – а затем Куон одним движением руки смахнул с плеча сумку прямо на выставленную с ножом руку. Едва тинейджер от удара и тяжести качнулся вперед, парень стремительно перехватил его за толстовку на груди и рывком скинул его с платформы. Но едва главарь начал падать спиной вперед на рельсы, актер напряг руку и удержал его на самом краю под наклоном в градусов сорок.
Ошеломленный подросток сморгнул, оглянулся, осознал, что только мужская рука отделяет его от падения на рельсы, и заверещал:
- Ты… ты труп, слышишь! Ублюдок, да ты…
- Стоять на месте, - не обращая внимания на его крики, Куон обернулся к остальной компании с холодной ухмылкой. – Иначе его через десять минут соберут в черный мешок…
Из тоннеля пахнуло машинным маслом и горячим воздухом, который сбил с главаря бейсболку, отправляя ее в полет по платформе.
- Дошло? - ответом стал дикий страх во взглядах всей банды, и от этого вида ухмылка на красивом лице стала жутковато-веселой. – Вижу, что дошло. А теперь – вернули все, что забрали.
Под ноги неподвижно стоящей жертвы упали кошелек, сотовый в чехле, какая-то мелочь типа карточек футболистов.
- Хорошие… шакалята, - вкрадчивый голос не вязался с выражением лица Куона. Из темноты тоннеля донесся гудок приближающегося поезда. – Подобрали свои мокрые штаны, утерли сопли… - парень рывком подтянул к себе белого, не трепыхающегося главаря, и секундой спустя на платформу ворвался поезд метро, взвивая у всех волосы, - … и двинули по норам. Без всяких глупых мыслей.
Выпущенный из стальной хватки тинейджер мешком осел на грязный пол. Его друзья, спотыкаясь и в суеверном ужасе косясь на ухмыляющегося Куона, подхватили его под руки и потащили к открывшимся дверям ближайшего вагона.
Спустя минуту на платформе не осталось никого, кроме актера и светловолосого подростка.
«И стоит же так покорно… Привык к подобному?» Брезгливая жалость скривила губы:
- Подбери вещи.
- Д-да, - тот кивнул, присел и начал неуклюже шарить по полу.
Недоуменно сдвинув брови, Куон тоже присел и заглянул в лицо спасенного. Широко открытые глаза, невидяще уставившиеся куда-то, пустили легкий морозец по спине, за которым пришли понимание и вина.
- Ты… слепой?
- Да, - спокойно ответил подросток. – Все нормально… Ой, спасибо, - он улыбнулся, когда актер вложил в его руки отобранное ранее. – Спасибо вам.
«Он слепой… Не видит и все равно – так уверенно и гордо держался с этими…» Зубы сжались от гнева на трусов, которые издеваются над тем, кто не может дать сдачи. «Но как он попал сюда?! Разве слепые не с провожатыми ходят?..» Внезапно вспомнилось надрывное гавканье.
- Твой пес около станции привязан?
- Валли! – улыбка была радостной. – Я боялся, что они ему что-то сделали…
- Так, - парень подобрал сумку, проверил, что подросток все сложил в карманы куртки, и протянул ему руку, намеренно касаясь рукава. – Пошли, доведу тебя до дома.
Мурашки пробежались по загривку, когда, видимо, на голос невольный спутник поднял голову, уставившись несфокусированным взглядом на лицо:
- Мое имя Томаш Марксон.
- Куон Хизури.
- Спасибо вам, мистер Хизури.
Спокойная, сказанная с достоинством и простотой благодарность вызвала невольную улыбку:
- До мистера мне еще далеко. Пошли, а то Валли там охрипнет.
- Спасибо! – пальцы Томаша сжались на локте, но Куон, для верности, перехватил их в руку.
Мысль о том, что прибыть в аэропорт он должен не позднее девяти часов, заслонило горячее ощущение причастности к чужой, незнакомой судьбе.
Если не он – то кто?
**
Если снаружи здание оперы внушало трепетный восторг своим видом, больше напоминавшим въезд в средневековый замок, то изнутри вообще привело Кёко в состояние легкого экстаза своим торжественным убранством.
- Давит, - буркнула не разделяющая эмоций Канаэ. – Как в склепе.
- Неправда! – горячо возразила рыжевласка, оглядывая величественный зал оперы с нижнего правого балкона. – Он очень красивый и как раз именно такой, каким и должен быть!
Подруга отмахнулась со страдальческим видом и хмуро отвернулась, когда в кресло рядом опустился Такарада и протянул девушкам либретто.
Кёко бросила внимательный взгляд на мужчину, который расслабленно устроился и добродушно улыбнулся:
- Наслаждайтесь. Вам, как актрисам, будет еще и познавательно посмотреть такое искусство, как опера. В какой-то мере, она сродни фильмам, только здесь акцент идет, разумеется, на голос и умение именно им передать всю гамму чувств героя…
- Мы что, не уезжали из ЛМЕ?
- Канаэ, актер должен уметь видеть, - невозмутимо ответил он. – Видеть, чувствовать и хранить – если не сами воспоминания, так память о них. Чем пахло в опере, как вели себя зрители, что ощущалось, когда опускался занавес или когда оркестр настраивал свои инструменты. Видеть, наслаждаться и хранить это, чтобы не казаться своим зрителям куклой кокеши.
- Угу, вы еще скажите, что все, что происходит с нами – на благо нашей карьере!
- А разве нет? Канаэ, ты на сцене должна не изобразить персонажа, ты должна прожить его, верно?
- Такарада-сан, это я все уже не раз слышала, - фыркнув, Котонами развернулась к сцене и поморщилась, когда мужчина все так же спокойно продолжил:
- Повторение – мать учения. Бывает так, что со временем актер забывает это правило и превращается в охотника за количеством фильмов, а не качеством. И если вовремя не напомнить, то случится катастрофа.
- Он не сыграет роль, потому что забыл? – с саркастичной улыбкой обернулась к нему брюнетка. – Какой кошмар…
- Какой позор – ты хотела сказать? – Такарада чуть прищурился. – Для актера, который стремится к вершине мастерства, это будет позор – не сыграть по-настоящему роль.
Прислушивающаяся к разговору Кёко хмыкнула про себя, вспоминая терзания Рена по поводу роли Кацуки. «Да, для него это было дело чести – сыграть лучше оригинального… А если вспомнить, что в первом варианте Кацуки играл папа, то даже вдвойне дело чести» Мысли свернули к парню, давая грусти устроиться в груди. «Как он там? Может, все же позвонить? А захочет ли он разговаривать со мной? Готова ли я сама выслушивать до оскомины вежливый голос? Ох… столько вопросов и ни одного ответа… Но стена будет – или я его не знаю вообще! Стена, маски, весь остальной арсенал Цуруги-сана! Только глаза в глаза! Никак иначе!»
Звуки из оркестровой ямы отвлекли от размышлений – музыканты настраивали инструменты. Она невольно затаила дыхание, не прислушиваясь к продолжающемуся разговору-лекции за плечом. Доносящаяся какофония пронеслась по нервам электрическим импульсом, будоража воображение и принося горячее чувство предвкушения. Девушке казалось, что сейчас, вот-вот, на ее глазах начнет происходить чудо…
…Музыка увлекала, как и сильные голоса солистов. Реальность отодвинулась куда-то за пределы балкона, оставив душу наедине с магией эльфов, судьбами людей и общим очарованием летней сказочной ночи. Сюжет из либретто так и остался вдалеке – Кёко интуитивно впитывала все душой, со страхом, облегчением или тревогой следя за тем, что происходило перед глазами…
Перерыв был целых полчаса, и за это время она успела прийти в себя, отдышаться, успокоиться и начать рассматривать зрителей, прислушиваясь к новому спору-разговору между своими спутниками.
- Я бы лучше не «Леди Макбет» сходила…
- Чем тебе не нравится классическая комедия, Канаэ? – Такарада с любопытством глянул на брюнетку.
- Тем, что я хочу смеяться или переживать чему-то реальному, а не сказкам, - вздохнула та. – Эльфы – кто их видел?
- Я, - рассеянно отозвалась Кёко, не отрывая взгляда от людей внизу.
- Ну да, конечно…
- В детстве. Я прибегала на берег реки, и мы играли вместе… - меланхоличная улыбка появилась на ее лице. – Он был немного выше меня, светловолосый, сильный… Но без крыльев – ему их обрывал отец-король…
- Кёко, у тебя голова не болит? – напряженно уточнила подруга, заставив девушку глянуть на нее. – Не кружится?
- Нет, Мооко-сан, - не обижаясь, тихо хмыкнула Кёко. – Не болит, не кружится, не ноет. И я в своем уме. Просто я вам никогда этого не рассказывала, - она перевела взгляд на слегка озадаченного услышанным мужчину. – Мне было шесть, в первую встречу я искала место, где можно поплакать. Выбралась на берег, а там был он. Он утешал меня, показывал чудеса, а на прощание подарил мне свой волшебный амулет, научив им пользоваться.
Отвернувшись вновь к сцене, актриса тихо вздохнула и облокотилась на бортик балкона, не обращая внимания на выразительное переглядывание за спиной.
- Могами-кун, я рад, что ты сохранила веру в чудеса…
- Эльф существует, Такарада-сан. Похож на тех, кто там … - она кивнула на занавес. – Немного жесток и сам себе на уме, но… ведь он эльф.
«Да, именно так. Как и в детстве – защищал, оберегал, делал все, чтобы вызвать улыбку и забыть о проблемах… Молчал о своих и творил чудеса, как мог. А потом ушел. Как и в детстве. Оставив надежду и забрав с собой любовь…» Печаль сдавила сердце, и даже погасший свет и поднимающийся занавес не прогнал ее. Действо уже не так завораживало, даже наоборот – теперь каждый жест Оберона и Титании вызывал раздражение. «Ты тоже так же прячешься под покровом, считаешь, что знаешь все человеческие души, уверен в своей правоте, распоряжаешься чужими судьбами – да, ты эльф, Корн. Самый настоящий. Вот только… я уже не хочу, чтобы ты был эльфом. Пусть эльфы останутся там, на берегу реки, пусть та сказка останется лишь нашей детской наивной сказкой, пусть! Я буду восторгаться тобой теперешним, я буду счастлива с тобой теперешним… Я просто хочу быть именно с тобой!»
- Кёко, ты точно в порядке? – уже на улице, перед машиной, Канаэ перехватила ее за руку.
- Все замечательно, Мооко-сан, - Кёко кивнула и грустно улыбнулась. – Просто история такая… не очень смешная.
Подруга сочувственно вздохнула и покосилась на Такараду, который чуть качнул головой:
- Времена меняются. Меняются люди, привычки, характеры. Сто лет назад все валом валили на шоу уродцев, дико смеясь над ними. Сейчас засмеявшегося просто закидают камнями. Так и эта комедия. Но ведь комедии пишут не только для того, чтобы посмеяться, - его лицо стало очень серьезным, - а еще для того, чтобы задуматься – над чем смеемся?
- Над собою, - буркнула Котонами и села в машину.
«Верно, над собою…» Встретив внимательный взгляд мужчины, Кёко лишь кивнула и присоединилась к подруге. «… над своими глупостями, страхами, неуверенностями. Пора уже начинать смеяться»
**
- Кто дома есть? – тихо поинтересовался парень, глядя, как его новый знакомый достает связку ключей, выбирает наощупь фигуристый с многочисленными бородками и нашаривает кончиками пальцев замочную скважину.
- Никого. Родители оба в смену, - пару раз провернув ключ, Томаш открыл дверь и шагнул в прихожую. – Такое бывает редко, но бывает.
- То есть ты один? – Куон немного настороженно зашел в квартиру и прищурился от вспыхнувшего света, залившего все вокруг.
- Я спокойно ориентируюсь в квартире и по району, - подросток обернулся к нему, и актер в который раз зябко повел плечами от слепого взгляда. – Да и Валли классно помогает.
- С теми шакалами не помог.
- Валли не бойцовый пес, он натренирован именно для таких, как я. А те пришлые какие-то – меня тут все ребята квартала знают, - Томаш улыбнулся, снимая куртку. – Я вообще не с рождения слепой – в десять я был в лагере скаутов, там заболел менингитом. Чуть спасли, но осталось осложнение… - он указал на свои глаза. – Мама говорит, что можно было попробовать разное экспериментальное лечение, может быть, даже операцию, и я бы даже решился… Но прекрасно понимаю, что медсестра и пожарный вряд ли смогут потянуть такое лечение.
- Деньги дело наживное, а ты бы мог видеть… Что за жизнь в темноте?.. – парень замер, когда Томаш отмахнулся:
- Жизнь как жизнь. Я учусь дистанционно через сеть, хожу два раза в неделю в больницу к маме на курсы массажа – выучусь, буду зарабатывать… - он прошел на открытую кухню и остановился у холодильника. – Просто я не согласен еще меньше слышать своих родителей, ведь тогда им придется работать еще больше.
- Ты смирился с тем, что слеп?
- Нет. Я все еще верю в чудо. Когда пойду работать, начну откладывать на операцию. Я справлюсь. Хочешь колы? Пива… - открыв холодильник, он пошарил рукой на дверце, - … нет. Отец, видимо, вчера выпил.
- Нет, не хочу.
- А давай пиццы закажем? Или ты спешишь куда-то?
Актер тихо хмыкнул и опустил сумку с плеча на пол:
- Если бы спешил – прошел бы мимо. Ты не боишься вот так приглашать человека остаться?
- Куон, - Томаш театральным жестом обвел скромную остановку гостиной и кухни, - если ты найдешь здесь что-то ценное, то я буду удивлен! За четыре с половиной года здесь мало что изменилось, - он прошел по кухне, последовательно прикасаясь к предметам. – Здесь микроволновка LG, куплена, когда мне было год – чтобы греть смеси. Холодильник, который старше меня. Кухонная мебель с клееночным покрытием. Диван, темно-серый, плюшевый…
Парень смотрел, как уверенно подросток сообщает что, когда куплено, и все внутри сжималось.
«Все оставлено родителями таким, как он помнит… Чтобы он чувствовал себя дома, уверенно… А он из-за этого думает, что он мешает им… Вернее, что из-за его слепоты у них просто нет денег на новые вещи…»
- … тумба, с оторванной ручкой нижнего ящика, - остановившись рядом, Томаш открыто улыбнулся. – Что-нибудь из этого тебе надо?
- Телефон. Чтоб пиццу заказать, - нарочито небрежный тон вызвал еще большую улыбку, при взгляде на которую у Куона проступили желваки. – С утра ничего не ел.
- Я знаю отличную пиццерию на углу соседнего квартала! Там мы мой день рождения отмечали, когда мне было восемь! А сейчас мы с отцом, когда он дома, заказываем там по телефону. Тебе какую?
- Без разницы, - стащив с плеч куртку, парень опустился на диван. Валли степенно устроился чуть поотдаль, не сводя внимательного взгляда с хозяина. – По карте они принимают?
- Да, но у меня есть наличные…
- Ты приютил меня, готовишься накормить – так что плачу я.
Томаш вслушался в низкий голос, а затем прямо спросил:
- Ты разозлился?
«Черт, точно так же она реагировала на меня…» Некстати нахлынувшее воспоминание вызвало кривую усмешку на губах, а затем Куон вздохнул:
- Злюсь. На самого себя. Так что не забивай голову.
- Ты добрый, раз чувствуешь себя неловко рядом со мной, - очень серьезно проговорил подросток. – Но твоей же вины нет в том, что я слеп.
- Это ты слишком хорошо думаешь о людях, - насмешливо отозвался актер. – Злюсь я на себя совсем не поэтому. Да и чего чувствовать себя виноватым за тебя? У тебя есть любящие родители, планы, мечты…
- Спасибо! – неожиданно звонко перебил Томаш, сжимая в руках трубку телефона. – Если честно, меня просто иногда выводит из себя, когда люди начинают меня жалеть! Спасибо, что не жалеешь! Это… это так редко!
«Редко? Когда не видят его травмы и общаются, как с обычным?» Парень внезапно невесело улыбнулся. «А ведь если вспомнить – я тоже так же был счастлив, когда Рик отнесся ко мне не как к мажору, отпрыску звезд и жителю Беверли-Хиллз, а как к обычному пацану. Когда во взгляде была оценка не дресс-кода и толщины кошелька, а самого меня – ну, и что за зверь тут появился?..»
- Тебе точно никуда не надо? – сделав заказ, Томаш опустил трубку на базу и аккуратно устроился на диване рядом.
- Уже нет, - покосившись на настенные часы, актер покачал головой. – Билет выкупить уже нельзя, поэтому, самолет полетит без меня.
- У тебя был рейс? Важный?
Актер хмыкнул и откинулся на спинку дивана, прикрывая глаза:
- Наверное, нет. Там меня никто не ждет… В смысле – ждут, но не те.
- Девушка?
Он чуть повернул голову, скашивая взгляд на замершего в ожидании ответа подростка.
- Хотелось бы.
- В смысле?
- Она мне отказала.
«Давай не будем об этом, потому что я все знаю…» Горькая тоска заставила зашарить по карманам в поисках сигарет:
- Балкон есть? Я покурить хочу.
- Да, в комнате родителей. Пойдем… - Томаш поднялся и повел по квартире, отслеживая свой путь кончиками пальцев по мебели и стенам. На балкон он не пошел, остановившись на пороге. Впрочем, как и Валли, который не оставил хозяина одного.
Щелкнула зажигалка, и последовал новый вопрос:
- А она красивая?
- Знаешь, в одной восточной сказке было сказано – любимая всегда самая красивая… - Куон затянулся, невидяще глядя перед собой, где благодаря памяти вставал образ Кёко.
- А ты красивый?
- Урод.
Томаш чуть поежился от холодного короткого ответа и, помолчав, тихо проговорил:
- Тогда она глупая.
- С чего вдруг? – обернулся к нему парень, раздраженный несправедливой оценкой любимой.
- Если ей важна внешность, а не то, что ты надежный и добрый, то глупая. Так моя мама про себя говорит – отец ей четыре раза предложение делал, а она все отказывала, типа, не так выглядит, как она себе представляла… А теперь сама смеется, когда отец ей напоминает.
- Немного другая ситуация, - успокоившись и хмыкнув, актер снова затянулся. – На внешность вроде никто не жаловался…
- Тогда почему отказала?
Возможно, если бы Томаш был зрячим, то брошенный сероглазый взгляд дал бы понять о нежелании отвечать на вопрос, но… Куон тихо выдохнул и прислонился спиной к стене дома:
- Потому что я ей не пара.
- Она из богатых?
- Смотря чем богаты… - усмехнувшись, он докурил, смял окурок и щелчком пальцев отправил его с балкона. – Пошли, а то пиццу привезут, а мы и не услышим.
- А сколько тебе лет? – подросток послушно развернулся и двинулся назад.
- На семь лет старше тебя.
- То есть двадцать два? Я бы дал больше по голосу…
Парень усмехнулся:
- Возможно… - он удивленно вскинул брови, когда Томаш внезапно развернулся:
- А можно… я посмотрю тебя?
«Посмотрит?.. А, потрогает лицо…»
- Да ради бога.
Пальцы были теплыми и очень аккуратными, почти невесомо прикасающимися к скулам, лбу, носу, подбородку.
- Ты красивый. И высокий такой. Почему сказал, что урод?
- Ты всегда такой любопытный?
- Ага, - простое, необиженное согласие вызвало новую усмешку. – Прости, постараюсь больше не надоедать вопросами.
Стеснительная извиняющая улыбка так напомнила Кёко, что Куон лишь выдохнул:
- Да можешь спрашивать… Только давай вернемся в гостиную.
В общей комнате Валли устроился рядом с Томашем, уложив голову тому на колени, и умиротворенно вздохнул, живо почему-то напоминая парню старого воспитателя при непоседливом наследнике.
- Сколько псу лет?
- Восемь, - ретривер чуть вильнул хвостом, когда его погладили по голове. – Его купили в специальном центре, когда стало ясно, что зрение не вернуть. Первое время надо было привыкнуть к его присутствию, но потом стало классно. А у тебя собака была?
- Нет. Я часто переезжал… - повинуясь какому-то странному импульсу, Куон протянул руку и чуть дернул за кончик хвоста. Пес даже не шевельнулся.
«Действительно, выдрессирован на то, чтобы не обращать внимания на такие мелочи…»
- У тебя иногда такой странный акцент проскакивает…
- У тебя тоже.
- Это потому, что мой дедушка по маме – из Польши, - Томаш заулыбался. – И имя у меня необычное именно поэтому – в честь прадеда.
- Хм… - актер хмыкнул. – А у меня японский акцент.
- Ты японец?
- Наполовину. Плюс семь лет безвыездно прожил там. Самолет именно в Токио был.
- Ты там учишься?
- Работаю и живу.
- Но почему там?! – искреннее удивление заставило вздохнуть:
- А что не так?
- Почему не здесь?
«Потому что оборваны крылья…» Горькая ухмылка воцарилась на губах. «…и маски сорваны…»
Звонок в дверь избавил от ответа. Расплатившись с курьером за две коробки пиццы, парень принес их в гостиную и всунул одну прямо в руки Томаша:
- Запить будет чем?
- Кола и сок есть в холодильнике. Мне колу.
Когда заговорил включенный телевизор, Куон лишь покачал головой – все-таки эта привычка американцев есть перед телевизором неистребима. Впрочем, можно было понять его знакомого – сидеть вечерами в слепой тишине… Это куда хуже, чем бормотание и шум от телевизора.
- Что теперь будешь делать? – доедая последний кусок, поинтересовался Томаш.
- Ну, найду ближайший мотель, переночую и двину в аэропорт на следующий рейс в Токио, - парень давно расправился со своей пиццей и теперь рассеянно следил за происходящим на экране.
- Если не против, переночуй здесь. Родители только утром будут.
- Ты слишком доверчив, - вздохнул он и глянул на подростка. – Ты ведь совсем меня не знаешь.
- А ты слишком нравоучителен, - тот скривился. – Во-первых, будь ты плохим, ты бы прошел мимо там, на станции. Во-вторых, Валли спокоен, я это чувствую, значит, он доверяет тебе. А собак в таком деле не проведешь!
Куон глянул на пса, который совершенно по-человечески обернулся и встретил взгляд. В темно-карих глазах светилась умная серьезность.
«Не бойся, твоему маленькому хозяину я ничего не сделаю»
Словно поняв мысль, ретривер вильнул хвостом и снова положил голову на колено Томаша.
- Это точно – собак не обманешь, - протянув руку, актер с теплотой погладил пса по голове. – Ладно, не буду изображать взрослого учителя.
- Можно я буду считать тебя своим другом?
Он поднял взгляд на паренька, который, повернув голову, смотрел сквозь на него и одновременно сквозь него. На бледном лице явственно читалось напряженное ожидание.
- Томаш, я завтра улечу из Америки и не знаю…
- Я понимаю, - последовал быстрый кивок. – Но… ты сильный, уверенный, справедливый, добрый…
- Ты хочешь надеяться на то, что сможешь стать таким же?
- Да!.. – радость, что его поняли именно так, как и надо, вспыхнула в незрячем взгляде.
Сердце сжало так, что в глазах на мгновение потемнело. Почему-то лихорадочно-взволнованный голос всколыхнул все воспоминания, которые когда-то целенаправленно были запрятаны на самое дно.
Он сам и Рик - я хочу быть таким же уверенным, как ты!..
- Куон, просто… - Томаш замялся, чуть покраснев. Его пальцы нервно затеребили ухо пса, который с некоторым удивлением приподнял голову.
Сомнения буквально вгрызлись в душу, тяня ее в разные стороны.
Имеет ли он право давать этому мальчику надежду? Как там Кёко говорила – у него талант заставлять людей верить в чудеса? Что Корном, что Реном… Что ж, тогда он попробует и Куоном провернуть такой же трюк.
- Ты мне льстишь, но… - парень протянул руку, чуть прикоснувшись пальцами к рукаву Томаша, - я буду рад, если здесь у меня останется друг.
- Спасибо!! – горячее рукопожатие и облегченно-гордая улыбка внезапно вызвали ком в горле. – Если оставишь мне емейл, я буду писать часто-часто! Обещаю!
«Интересно, что бы сказала Кёко по этому поводу?» Грустная мысль проступила на губах не менее печальной улыбкой. «Что я обманываю? Даю ложную надежду? Ведь в ближайшие годы я точно не собираюсь приезжать сюда… Паяц» Он словно услышал девичий голос наяву и горько усмехнулся. «Паяц. Но ведь сейчас я просто хочу побыть тем, кто может подарить близкому что-то хорошее… Кёко, можно же?»
**
- Зайдете на чай, Такарада-сан? – выйдя из лифта за спутниками, Кёко глянула на президента и простодушно, не задумываясь, как отреагирует подруга, добавила. – У нас еще конфеты остались.
- Вы их так и не съели? – немного обиженно вздохнул он и кивнул. – Хорошо, разве что только на чай. Если, разумеется, Канаэ не против.
Брюнетка бросила на мужчину острый взгляд и изобразила на лице вежливую улыбку:
- Прошу прощения за вчерашний вечер, сегодня ничего такого не повторится.
- То есть я могу надеяться, что все же не вызываю у тебя сильного неприятия?
- Можете, - буркнув, Котонами направилась к своей квартире. Лори, встретив растерянно-беспомощный кареглазый взгляд, едва заметно подмигнул:
- У меня есть все шансы восстановить свою репутацию, да?
«Его ничто не сможет выбить из седла, да? А если бы Мооко-сан все же призналась ему? Что бы было?» Вопросы роились в голове, но озвучивать их Кёко не собиралась. Это личное. Слишком личное. Как у нее с Реном… Да, она сама сказала Мооко-сан – так то ж сама! Вон, и Рен вроде то-то говорил президенту, иначе бы тот не сказал – я обещал не вмешиваться.
- Могами-кун, ты как себя чувствуешь?
- Если вы о болезни, то хорошо, - отозвалась она, чувствуя, как от невозможности разрешить сомнения становится просто тошно на душе.
- Я смотрю, ты научилась у Рена отвечать на вопросы так, чтобы собеседник вынужден был решать для себя – а стоит ли уточнять?.. - девушка удивленно вскинула голову, и Такарада усмехнулся с каким-то злорадным торжеством. – Поэтому я не буду уточнять. Вот так.
Напоминание об актере вызвало приступ раздражения на себя, него, весь мир вокруг.
- Могу начать учиться у вас, - огрызнулась она, идя следом за президентом к квартире.
- Не стоит – я не переживу, если ты станешь такой же, как я.
- Тогда типа ваша ценность как уникальной личности пропадет? – Кёко сама не поняла, что заставило ее съехидничать, но почему-то совсем не было вины за грубость.
- У вас это заразное? – он обернулся уже от самых открытых дверей. – Вчера Канаэ, сегодня ты. Может, - мужской палец выразительно указал на квартиру, - там какая-то плохая атмосфера?
- Сами же говорили, что я многому научилась…
- Не надо перенимать плохие привычки – их и так слишком много в этом мире, - наставительный тон немного развеселил ее. – Я серьезно.
- Тогда почему вы курите? Это ведь вредная привычка.
- Если я брошу курить, я начну грызть ногти, - предельно серьезно пояснил Такарада и пропустил ее в квартиру. – Уже проверено.
Кёко честно попыталась представить себе подобное, но фантазия спасовала.
- Что проверено? – из кухни уточнила Котонами, расслышав лишь последнюю фразу. – Завариваю черный чай.
- Проверено, что мне нельзя бросать курить, - повторил Такарада и прошел к дивану. – Черный – это хорошо.
- Курите, чтобы нервы успокаивать?
- Верно, Канаэ. Работа у меня такая – нервная…
- Смените.
- Еще чего! – фыркнул мужчина на предложение. – Что вы без меня делать будете??
- Скучать, - самым невозмутимым тоном ответила девушка, и Кёко, направлявшаяся к себе, замерла на полушаге.
«Она готова признаться?!»
- Вооот! – довольно протянул он, подчеркнуто важно поднимая вверх указательный палец. – А скука – один из семи грехов! Я не могу позволить вам так грешить!
Раздражение вновь вернулось в душу. Зайдя к себе в комнату, девушка нахмурилась. Чувство, что и подруга и президент прикидываются, делают вид, что все замечательно и великолепно, крепло с каждой их репликой. И она не могла никак понять – зачем это. Когда так раньше делал Рен, то было ясно, что он не хочет просто ее беспокоить. Но теперь-то совсем другая ситуация!
«Неужели он догадывается… И Мооко-сан тоже догадывается о том, что он догадывается… Похоже, что так… Потому и играют – все хорошо, проблемы нет. Но это лицемерие!! Им самим не противно от такого?!»
Внезапно вспомнилось грустное «Маска нужна, чтобы мир не рухнул».
«Они… боятся…» Осознание этого заставило поникнуть и опуститься на кровать. «Мооко-сан боится, что ей откажут, а Такарада-сан? Боится ее признания? Потому что не будет знать, что делать в таком случае? Ну да, положение очень щекотливое – он президент, она его подчиненная… Потому и играют, надевают маски, делают вид, что больше заботит курение и чай, чем то, что скрыто за этим» Горькая улыбка появилась на губах. «А сама? Молчала, боялась сказать… А в итоге нас разделяют полмира и громадное непонимание…»
- Кёко, ты идешь чай пить?? – стук в дверь заставил поднять голову.
- Сейчас, только переоденусь.
- Давай быстрее.
«Играй, Кёко. Ты не замечаешь их страха. Не понимаешь его причин. Ты думаешь только… об эльфах» Последнее слово вызывало раздражение, и девушка даже немного испугалась – слишком часто в последнее время рождалось это неприятное чувство. Почему? Это из-за того, что она здесь, а Рен там??
Сколько они не виделись? Два дня. А кажется – две вечности…
«Рен, ты скучаешь? Думаешь обо мне? Рен… ты меня еще любишь?»
Ком подкатил к горлу, но она поспешно сглотнула его, решительно поднялась и начала расстегивать вечернее платье, купленное для оперы.
«Любит. Уверена. И думает. Потому что я о нем думаю. И люблю»
Такарада уже пересел в кресло, которое по наблюдениям успело полюбиться ему – спиной к окну, и теперь довольно улыбался, держа в руке большую чашку с парующим чаем.
- … именно так. Мне уже позвонили из Токио.
Последнее слово словно пронзило сердце. «Из Токио?!»
- Самолет вылетает завтра утром, - мужчина сделал глоток. Дикая, невероятно сильная надежда вспыхнула в душе, заставляя рыжевласку замереть на пороге комнаты. «Рен летит сюда?!» – Так что домой полетим на моем личном.
- Такарада-сан, это… - Котонами тяжело вздохнула, - я даже слов не подберу, насколько это... вызывающе.
- Канаэ, я президент крупнейшего агентства талантов, акционер кучи корпораций – я что, не могу иметь личного самолета?
Кёко отстраненно порадовалась, что у нее есть возможность повернуться спиной, закрыть дверь – и справиться с дрожью горького, до слез, разочарования. Осколки надежды больно впивались в сердце, итак истерзанное тоской.
«Он не прилетит. Потому что работает, потому что я, по его мнению, в полной безопасности… Зачем лететь? Зачем… зачем тогда вообще стоило признаваться?!»
- Твой чай, - брюнетка пододвинула чашку к севшей рядом подруге и продолжила разговор. – Можете, вам же никто не запрещает. Однако, на мой взгляд, это расточительство. Хотя, если вы родились в такой же богатой семье, как сейчас у вас…
- Увы, мои родители были довольно обычными клерками в небольшой компании, - Лори дотянулся до конфет. – Они очень хотели, чтобы их сын вырвался из уготованной ему сансары и стал кем-то другим. Видимо, их желание было давним и сильным настолько, что я с самого детства стремился выделиться.
- Кто бы сомневался, - съязвила Канаэ.
- Съешь конфету и стань добрее, - невозмутимо посоветовал мужчина и довольно улыбнулся, когда Котонами послушно взяла развернутый еще накануне шоколадный шарик. – Могами-кун, не сиди гостем, возьми и ты конфету.
Кёко глянула на него, встретила добродушный взгляд и повиновалась, хотя сладкого не хотелось. Хотелось спрятаться под одеялом и лежать – настолько тяжело было на душе от разочарования, горького отчаяния и безысходности перед обстоятельствами.
- И что дальше было? – ее подруга, похоже, всерьез заинтересовалась биографией президента.
- Дальше? Родители сделали все, чтобы вбить мне в голову, что только образование и целеустремленность помогут мне в жизни. Я начал работать с двенадцати. В шестнадцать поступил в Тодай на экономический факультет…
- Вы закончили школу экстерном??
- Да, - он кивнул, с выражением легкой ностальгии прикрывая глаза. – А в восемнадцать собрал вещи и уехал в Штаты.
- Вы бросили Тодай?!
- Не бросил – уехал по обмену в Принстон, - важно поправил Котонами мужчина. - Как раз тогда только налаживались подобные отношения…
- Там тоже изучали экономику? – открывающиеся подробности ранее засекреченной жизни босса невольно отвлекли Кёко от тяжелой меланхолии.
- Нет, социологию и управление. Ведь чтобы добиться в наше время успеха, требуется правильно использовать два очень важных ресурса – людей и время, - он очень серьезно глянул на обеих девушек. – Заставить человека работать можно под угрозой или ультиматумом, что в принципе одно и то же. А вот если использовать правильную мотивацию и дать ему достойную замену его труда – он будет работать сам, с удовольствием. Ну и, разумеется, подобрать ему место. Как было в случае с вами.
- Я вам до гроба не забуду отдел «Люби меня», - немного обиженно огрызнулась брюнетка, заставив Такараду добродушно усмехнуться:
- До моего или твоего гроба? В любом случае, я рад, что мне пришла в голову такая идея. Ведь этот отдел позволяет вам раскрывать свои таланты, скрытые способности, умения… Разве это плохо?
- Это вас в Принстоне научили так манипулировать сотрудниками? – подруга, не поддаваясь на торжественные слова, вызывающе прищурилась.
- Не только. Там преподавалось много дисциплин, и я сперва ухватился сразу за десяток, - он пожал плечами. – Потом меня закрутила веселая студенческая жизнь, что-то пришлось бросить, что-то оказалось не совсем мне интересно. Но в итоге я почерпнул там многое, что пригодилось впоследствии. Завел кучу знакомых со всего мира…
- И жену там нашли?
Расслабившаяся Кёко невольно замерла от вопроса, заданного Котонами. И тон вроде был снисходительным, и вопрос прозвучал мимолетно, но девушка буквально чувствовала напряжение подруги.
- Если ты имеешь в виду мать моего сына, то… - мужская улыбка была немного меланхоличной, - мы никогда не были женаты с ней.
- А?!! – они обе уставились на него. В ответ президент лишь развел руками, живо напомнив потрясенной Могами Рена.
- В юности, в том самом Принстоне, мы были без ума друг от друга. Все наши знакомые заочно поженили нас, но – как показало время, мы не сошлись во взглядах на брак, - он хмыкнул, допил чай и поставил пустую чашку на стол. – И так бывает в жизни.
«Офигеть… просто офигеть… Такарада-сан и… бабушка Марии?! Не женаты?! И не были даже?!»
- И вы, с таким прошлым, проповедуете нам о любви? – как-то спокойно протянула Котонами.
- Канаэ, любое прошлое – отличный повод избегать ошибок в будущем, - Лори лишь покачал головой. – А мое… У нас с Мишель замечательный сын, который тоже окончил Принстон, чудесная внучка…
- Она иностранка?? – пискнула еще более шокированная Кёко.
- Француженка, - кивнул он. – Живет в Бургундии, в своем замке. Между прочим, все мои вина – это с ее винодельни, крупнейшей в той провинции.
«О-фи-геть…» Она поспешно уткнулась носом в чашку с остывшим чаем.
- Получается, даже безумная любовь не дает гарантии на то, что старость встретишь вместе… И также быстро, как и вспыхнула, может погаснуть? – брюнетка была непривычно спокойна. Видимо, и Такарада ожидал более яростных обвинений от нее, так как чуть нахмурился:
- Канаэ, любовь дает гарантию на то, что твоя жизнь не будет безжизненной, прости за тавтологию. Я бесконечно благодарен Мишель за то, что у меня были эти чувства. И расстались мы не из-за того, что разлюбили, нет. Мы оказались слишком упрямыми в своих целях, и это тоже был опыт. Но что, если бы ничего такого не было, как ты намекаешь… - он сложил руки на груди. – Я бы остался в Штатах. Устроился бы в какую-либо компанию, добрался бы за эти годы до вице-президента… И сотни людей в Токио вместе с вами остались бы… где-то там, - палец указал в пол. – Понимаешь?
Кёко понимала. На мгновение представив, что Рена бы не было в ЛМЕ, да и самого ЛМЕ не было, она ощутила панический страх – а что бы она делала тогда?! Куда бы пошла после предательства Шо?? Как бы смогла встать на ноги и найти саму себя?! Как бы вновь полюбила и жила без Рена?!!
- Понимаю, - по-прежнему тихо отозвалась Канаэ. – Вы правы, Такарада-сан, вот только… я не уверена, что смогла бы спокойно отпустить любимого человека.
- И это замечательно!! – мужчина выпрямился в кресле с сияющим взглядом. – Любовь дает силы, серьезные, огромные, на преодоление, на слом стереотипов, кандалов, собственных страхов и слабостей! Я говорю именно об этом!
- Значит, Цуруга не любит Кёко?
Серо-синие глаза округлились, в то время как рыжевласка шокировано замерла от спокойного рассуждения подруги.
- Канаэ, почему ты так…
- Слом стереотипов, кандалов, собственных страхов и слабостей, - девушка по пальцам педантично процитировала Такараду. – Ни одно из этих условий не оказалось выполненным. Вывод?
Ярость от несправедливого обвинения, выдвинутого любимому, настолько ослепила Кёко, что она сама не заметила, как на лице появилось предостерегающе-холодное выражение Нацу:
- Мооко-сан, так ведь то же самое тогда можно сделать и в твоем отношении – ты не любишь… - все же в последний момент она все же опомнилась и прикусила язык, удерживая на нем рвущееся имя.
Канаэ как-то странно посмотрела на нее, потом нервно усмехнулась и поднялась:
- Ты права. Если я сомневаюсь, боюсь и не решаюсь даже помыслить о признании, то… скорее всего это простое увлечение. Простите, я пойду спать.
Наступившую тишину разрушил хлопок двери.
«Она обиделась…» Осознание придавило горьким грузом плечи. «Но какое право она имела – так говорить о Рене… Она не знает всего… Зачем так говорить?»
- Могами-кун, - мягко проговорил Лори и ободряюще улыбнулся, - вы завтра помиритесь. Дай ей время разобраться.
- Вы не понимаете…
- Я все понимаю, Могами-кун, - он встал и направился к двери. – Понимаю, не волнуйся.
Понимает?! Может, еще и…
- И… знаете?..
- Знаю.
Лишь когда закрылась входная дверь, в голову потрясенной девушки закралась вполне логичная мысль – а что именно он знает? Они точно говорили об одном и том же?..
Прибравшись со стола, она постояла у двери подруги, прислушиваясь, а затем двинулась к себе.
«Как все странно… Такарада-сан, оказывается, хотел жениться на любимой женщине, но так и не женился… Он ее все еще любит? А как же тогда Джилли-сан?? Уфф… Еще и Мооко-сан… Столько всего за вечер…» Усталость сковывала тело, а тоска и тяжелые мысли кружили голову. «Любить – и не быть вместе…» Стало внезапно обидно на судьбу за то, что и такое происходит. «Прямо как мы с Реном… Он не звонит… и не летит назад… И я – не звоню и прилечу только послезавтра… Но я совсем не хочу, чтобы вот так же, спустя много лет, на лице Рена была подобное философское выражение – и так бывает…»
Часть 22
-
-
25.08.2013 в 21:57Sharran, спасибо за продолжение. Очень понравилась часть с Реном. Все жду, когда он уже остановится и оставит прошлое в прошлом. (Верилось мне, что сделать он это должен до встречи с Кеко, но, видимо, уже не успеется).
Удивило, что Такарада не отследил перемещение Рена, вернее, отсутствие того в Токио. Чтобы Лори и не направил кого-нибудь проверить, как там Рен; в конце концов, там же проекты, Яширо без дела.
А вода в ступке все толчется и толчется...
-
-
25.08.2013 в 22:06Ага
Все жду, когда он уже остановится и оставит прошлое в прошлом. (Верилось мне, что сделать он это должен до встречи с Кеок, но, видимо, уже не успеется).
Ты в него не веришь?
Удивило, что Такарада не отследил перемещение Рена, вернее, отсутствие того в Токио. Чтобы Лори и не направил кого-нибудь проверить, как там Рен; в конце концов, там же проекты, Яширо без дела.
Такарада обижен в стиле "вот помрешь - не приходи потом ко мне". Тем более, надо бы проследить, чтобы Кеко не возненавидела Рена. А Яширо в отпуске, что ему...
Андзю, спасибо
-
-
25.08.2013 в 22:19Вера подтачивается умелыми фразами, которыми автор опутывает Рена, как сетями. Но надежда штука такая живучая, что подпирает веру и не дает ей вконец упасть.
Я даже готова реабилитировать Кеко в своих глазах, если она пошлет всех доброжелателей и свидетелей к черту на кулички, и хорошенько так проедется по мозгам Рена, может даже с рукоприкладством, чтобы наверняка XD Ладно, это все мои извращенные мечты.
Такарада обижен в стиле "вот помрешь - не приходи потом ко мне".
А мне-то казалось, что Такарада выше этого. В смысле, ну пообижался день. А потом звоночек своему заму или кем там работает незаменимый человек, с закрытым лицом: "Объект в агентстве появлялся? На работу вышел? Что пресса?" Надо же было опять какую-то инфу прессе сливать после возвращения Рена.
-
-
25.08.2013 в 22:36Он сам себя опутывает! XD А если серьезно - ему надо самому решиться выползти из этих сетей, захотеть по крайней мере это сделать. Любая попытка извне помочь обернется лишь уползанием назад, с искренней уверенностью, что он не достоин.
Я даже готова реабилитировать Кеко в своих глазах, если она пошлет всех доброжелателей и свидетелей к черту на кулички, и хорошенько так проедется по мозгам Рена, может даже с рукоприкладством, чтобы наверняка
Ты предполагаешь, что она это сделает в Токио? *злобный смешок* А в Чикаго я его что, зря отправляла?
А мне-то казалось, что Такарада выше этого.
Выше, да. Но в конце концов и ему надоедает повторять одно и то же. И в итоге - делай, что хочешь. И не жалуйся потом.
Он дал, своего рода, возможность подопечному самому попробовать решать.
-
-
27.08.2013 в 23:07Спасибо за главу.
Интересно для чего же Рену нужна эта встреча со слепым мальчиком. Что именно он должен вынести и понять. Надеюсь разобраться в дальнейшем.
-
-
27.08.2013 в 23:16Интересно для чего же Рену нужна эта встреча со слепым мальчиком. Что именно он должен вынести и понять.
Может, чтобы понять, что он не такой уж и зверь?